Привязанный к столбу Толян стоял, выпучив глаза, и не понимал, к чему все эти странные действия. И тут под гогот подручных Коляна к качку подогнали трех голодных телят. Почуяв запах молока, они сразу же потянулись к паху Коляна, нашли его отросток и начали наперебой сосать. Довольно скоро Толян забился в страстных судорогах, но телят это только раззадорило. Отталкивая друг друга, они вцепились губами в самую заветную часть Толянова тела, от которой так сладко несло молоком.
— Ну ладно, не буду мешать вашему любовному свиданию, — удовлетворенно произнес Колян и покинул коровник, наказав одному из своих орлов периодически поливать молоком нужное место, чтобы телята ничего не перепутали.
Как потом установили судмедэксперты, Толян умер на третьи сутки в страстных муках. А до того он сошел с ума. Вот такая веселая история.
– Это не выдумка? — спросил притихший Пьер.
– Мне ее рассказал один криминальный авторитет, смотрящий по Москве. Он, кстати, участвовал в дальнейших разборках между кланами и посчитал, что Колян с Толяном поступил «по понятиям».
Пьер долго не мог прийти в себя и бормотал:
– Ужасно, ужасно…
А ведь я рассчитывал совсем на другую реакцию. Хотел его повеселить. Нет, не понимают эти чувствительные французы нашего народного юмора.
– Я тоже наслышан о нравах «новых русских », – помолчав, сказал Пьер. – Мне одна знакомая в Москве тоже рассказала жуткую историю…
— А ты знаешь, что такое страх? — спросила она у меня.
Слышать такой вопрос от молодой женщины в самом расцвете лет было странно. Я знал ее веселой, озорной девушкой, правда, не видел пару лет. И она рассказала мне, что произошло с ней за это время.
— Я познакомилась с Феликсом на благотворительном балу. Подруга заболела и отдала мне свой билет. Он оказался счастливым. Конечно, благотворительностью на этой ярмарке тщеславия и не пахло. Но шампанское лилось рекой. Публика потянулась избранная, и программа была обычная — мужчины как бы невзначай хвастались друг перед другом новыми заводами или рудниками. Дамы не отставали от них, демонстрируя новые бриллианты.
— Интересно, какая сейчас погода в Сен-Тропе? Не вас ли я там видел в августе? — спросил меня холеный, загорелый мужчина с седыми волосами.
— В августе я загорала в Подмосковье. У нас разные места обитания, — отшила его я.
Но он пошел напролом, стал рассказывать анекдоты. Например, был такой.
Одна подруга рассказывает другой последние новости:
«Ой, вчера познакомилась с таким мужиком! Что ты! Он пригласил меня в ресторан».
«А потом?» — интересуется подруга.
«Потом мы поехали в казино».
«А потом?»
«К нему на квартиру. Такая шикарная».
«А потом?»
«Потом он принял ванну. Выходит в шелковом халате, виски седые…»
«А потом?» — не унимается подруга.
«А потом он показал мне свой пенис».
«А что такое пенис?»
«Ну, это вроде члена, только не стоит».
Это у него была такая манера знакомиться. Он должен был ошеломить собеседника.
— Это автобиографическая история? — как можно участливее спросила я.
Феликс так и замер с открытым ртом. А я пошла со своим бокалом к другому столу. Через какое-то время он опять подходит ко мне:
— Девушка, приношу вам извинения, я не хотел вас обидеть.
— А с чего вы взяли, что меня обидели? По-моему, обиделся кто-то другой, — сказала я с усмешкой.
Так мы познакомились. Он занимался редкоземельными металлами и очень преуспел в своем деле. У него были вилла в Майами, квартира в Монако, это не считая московских апартаментов и дачи в Жуковке. Раньше он работал в ФСБ. Ловил тех, кто незаконно экспортировал наше стратегическое сырье. Да так изучил все эти хитрые схемы, что в лихие девяностые бросил службу и под прикрытием своих дружков из отдела по борьбе с экономическими преступлениями сам занялся вывозом на экспорт лантана, скандия, иридия и еще бог знает чего.
Мужик оказался щедрым. Я переехала нему на квартиру и получила сразу все, о чем может мечтать женщина.
При этом я продолжала учиться в институте. Правда, в деканате меня после этого видеть не могли. Я все время приносила им справки о пропусках занятий по болезни, но свежий загар выдавал меня с головой. Любую свободную минуту Феликс старался проводить или на пляже, или в горах. И я была рядом с ним.
Некоторое время я ждала, когда он сделает мне официальное предложение. Но, видимо, свободная форма наших отношений его больше устраивала. И я решила не торопить события. А куда бы он от меня делся? Нужно было видеть, с каким удовольствием он демонстрировал меня своим приятелям.
Так продолжалось почти два года. И вот однажды, когда я была дома одна, раздался звонок на мой мобильник.
— Нина, это я, — говорил Василий Михалыч, начальник его охраны. — У Феликса неприятности. Слушай меня внимательно, ни о чем не спрашивай и делай то, что я тебе скажу. Как можно быстрее собери вещи. Забери… ну, ты сама понимаешь что. Выходи на проспект. От дома иди проходными дворами. Жди в арке рядом с магазином «Молоко» через двадцать минут. Тебя подхватит наша машина, только быстрее, а то за тобой приедут другие.
Мой взгляд машинально упал на циферблат часов, по нему бежала секундная стрелка, но я не могла пошевелить даже пальцем. Меня сковал страх. Я тупо смотрела, как стрелка сделала полный круг. И только когда она пошла на второй круг, я вышла из оцепенения. Опустошила домашний сейф, потом побросала в сумку самые необходимые вещи, косметику и зачем-то маленькую бутылку с минеральной водой.
У двери я остановилась.
Почему охранники не заехали за мной, а назначили встречу на проспекте? Значит, сами боятся. Может, опасность ожидает меня уже на лестнице.
Мысли путались в голове. Меня бил озноб. Я посмотрела в глазок. Никого.
Конечно, не такие они идиоты, чтобы толкаться напротив двери. Спрятались где-то у стен…
А может, все-таки остаться здесь? Ведь в квартире я в относительной безопасности.
Ой, какая же я дура! Почему до сих пор не позвонила Феликсу? Но его мобильник сообщил, что с абонентом нет связи, ни один его служебный телефон тоже не отвечал. Даже секретарша. Я потеряла на этом еще три минуты. Трясущимися руками я приоткрыла дверь.
Площадка была пуста.
Я выскользнула из квартиры и, стараясь не производить лишнего шума, осторожно спустилась по лестнице. Перед дверью подъезда меня стал бить такой озноб, что я была не в силах нажать на дверную ручку. Дверь внезапно распахнулась сама. От ужаса ноги мои подкосились, и я опустилась на пол. В подъезд с лаем ворвался лохматый пес, которого вела на поводке девочка с плеером и наушниками в ушах. Она показалась мне ангелом-спасителем.
— Девочка, милая, — забормотала я, — мне плохо, доведи меня до проспекта, пожалуйста.
Девочка сняла наушники.
— Что? — спросила она, пританцовывая.
Пришлось повторить.
— Я в школу опаздываю, — поморщилась она и умчалась вверх по лестнице вместе со своим псом.
Что же мне оставалось? Прятаться в подъезде? Нет! Нужно было выйти за эти проклятые двери. Ведь на проспекте у дома с надписью «Молоко» меня ждало спасение.
Я выглянула во двор. Оголенные деревья. Грязные лужи. Рядами стоят гаражи, и за каждым меня могут ждать.
Как я пролетела сквозь эти дворы? С какой скоростью? Наверное, если бы мне выстрелили вслед, то пуля бы не успела догнать меня. Но в арке никого не было.
Я выглянула на проспект, и там никто меня не ждал.
После «олимпийского» забега мне не хватало дыхания, а сердце выпрыгивало из груди. Я прижалась к стене. На несколько мгновений я закрыла глаза и уже не смогла их открыть.
Чьи-то железные ладони сжали мне лицо. Я поняла только, что меня бросили в темный кузов какого-то грузовика. Мне заломили руки назад, связали их, а широкая лента скотча залепила мой рот. Взвыл мотор. Машина двинулась.
Как долго мы ехали, я не смогла понять. Начала считать про себя, но после одиннадцати тысяч четырехсот бросила это занятие. Стало понятно, что меня увозили из города. Кто сидел в кузове за моей спиной, я не знала, а когда попыталась оглянуться, мне на голову набросили мешок. Когда меня вывели из машины, я успела рассмотреть из-под мешка садовую дорожку под своими ногами, несколько деревянных ступенек и каменную лестницу, ведущую вниз. Щелкнул замок металлической двери. Тишина. Одна моя рука оказалась прикованной наручником к батарее. Свободной рукой я сбросила мешок с лица, сорвала с губ скотч. Огляделась.
Тусклая лампочка освещала тесный бетонный подвал. На полу лежал матрас, рядом стояло ведро с водой, а в углу — другое ведро с крышкой, назначение которого я поняла не сразу. Еще там был мешок с сухарями. Судя по его размерам, сидеть мне предстояло долго.
