Потом его взор начал блуждать и столкнулся со следующими предметами: пушистым розовым халатиком, повешенным на спинку стула, абсолютно незнакомым чемоданом и — на бюро — с фотографией в серебряной рамке и запечатленным на ней корпулентным джентльменом во фраке. Ничего этого он никогда прежде не видел.
Много написано о чувствах скитальца, когда он возвращается в дом своего детства и видит, что дом этот изменился до неузнаваемости; однако поэты пренебрегли темой — несравненно более пронзительно-трогательной — о человеке, который поднимается в свой номер в отеле и видит, что там полным-полно чужих халатов и бульдогов.
Бульдоги! Сердце Арчи подскочило вбок и вверх по спирали, совершило два сальто-мортале и перестало биться. Жуткая правда, медленно пролагая себе путь сквозь бетон, наконец проникла ему в мозг. Он находился не просто в чьем-то чужом номере, да к тому же населенном женщиной. Он находился в номере мисс Веры Сильвертон.
Арчи ничего не понимал. Он побился бы об заклад на последний цент, который сумел бы занять у своего тестя, что не спутал цифры на двери. Тем не менее путаница все же произошла, и, хотя его интеллектуальные способности на этот момент практически отключились, у него все же достало ума сообразить, что ему приличествует удалиться.
Он прыгнул к двери, и в тот же миг ручка начала медленно поворачиваться.
Туман, окутавший мозг Арчи, мгновенно рассеялся. И в это мгновение быстрота его мыслей в сотни раз превзошла их обычное неторопливое течение. Счастливый шанс привел его в непосредственную близость к выключателю, он молниеносно его выключил, и все погрузилось во тьму. Затем он бесшумно растянулся на полу и заполз под кровать. Стук его головы обо что-то вроде ножки или иной опоры (если только краснодеревщик не привинтил ее там в шутку, на случай чего-нибудь подобного) совпал со скрипом открывающейся двери. Затем снова вспыхнул свет, и бульдог в углу испустил приветственное «вуф!».
— И как себя чувствует мамочкин бесценный ангелочек?
Правильно заключив, что слова эти обращены не к нему и правила хорошего тона не требуют от него ответа, Арчи прижался щекой к паркетинам и промолчал. Вопрос не повторился, но из угла донеслось сопение собаки, которую гладят по спине.
— Он подумал, что его мамочка упала мертвой и уже никогда не придет?
Чарующая картина, сотворенная этими словами, исполнила Арчи тоской по несбывшемуся, всегда особенно мучительной. Он все больше тяготился своей позой, не только духовно, но и физически: этой скрюченностью под кроватью на паркете, тверже которого он даже вообразить ничего не мог. К тому же выяснилось, что горничные отеля «Эрмитаж» использовали пространство под кроватями как хранилище пыли, которую сметали с ковра, и значительная часть ее теперь внедрялась ему в нос и в рот. Два жарких желания снедали Арчи в эту минуту: во-первых, убить мисс Сильвертон — и по возможности как можно болезненней, — а затем чихать, чихать, чихать всю оставшуюся ему жизнь.
После долгой паузы он услышал поскрипывание открываемого ящика и счел этот факт многообещающим. Как ветеран брака, он усмотрел в нем указание на то, что шпильки из волос вынуты. А теперь чертова баба, распустив волосы, смотрится в зеркало. Потом примется расчесывать их щеткой. Затем накрутит их на такие штучки. Отведем под это десять минут. Затем она ляжет в постель и погасит свет, а он, предоставив ей достаточно времени, чтобы уснуть покрепче, выползет наружу и ускачет. Сорока пяти минут хватит с запасом…
— Вылезай!
Арчи напрягся. На мгновение в его душе шевельнулась робкая надежда, что эта ремарка, как и предыдущие две, адресована псу.
— Вылезай из-под кровати, — приказал суровый голос. — И помедленней. У меня пистолет!
— Ну, я хочу сказать, знаете ли… — сказал Арчи умиротворяюще, выползая из своего логова, подобно черепахе, и улыбаясь настолько чарующе, насколько это по силам человеку, который только что стукнулся головой о ножку кровати. — Думается, это выглядит немножечко странновато, но…
— Чтоб меня приподняло и хлопнуло! — сказала мисс Сильвертон.
Суть, по мнению Арчи, была схвачена точно, а оценка ситуации отлично выражена.
— Что вы делаете у меня в номере?
— Ну, если уж на то пошло, знаете ли… я бы не стал упоминать, если бы в нашей беседе о том о сем вы не коснулись этой темы, — что вы делаете в моем?
— Вашем?
— Очевидно, произошел тот или иной ляп, но вчера вечером этот номер был моим, — сказал Арчи.
— Но портье сказал, что спросил вас, не будете ли вы против уступить его мне, и, по его словам, вы подтвердили, что да, это вас вполне устраивает. Я приезжаю сюда каждое лето, когда не работаю, и всегда останавливаюсь в этом номере.
— Черт побери! Теперь я вспомнил! Типчик действительно что-то вякал мне про номер, но я думал о чем-то другом, и до меня не дошло. Так, значит, он вякал про это, а?
Мисс Сильвертон нахмурилась. Кинорежиссер, поглядев на ее лицо, определил бы, что оно выражает разочарование.
— Ничего у меня не ладится в этом чертовом мире, — сказала она. — Когда я увидела, что из-под кровати торчит ваша нога, я подумала, что наконец-то подвернулась настоящая сенсация. Я просто с закрытыми глазами видела, как это будет выглядеть в газетах. На первой странице с фотографиями: «Бесстрашная Актриса Ловит Грабителя». Черт бы все побрал!
— Ужасно сожалею и все такое прочее, знаете ли.
— Мне прямо-таки необходимо что-нибудь этакое. У меня есть пресс-агент, и, не стану отрицать, ест он вволю, спит сладко, и у него хватает ума ровно настолько, чтобы получать деньги по ежемесячным чекам, не забывая, зачем, собственно, он пришел в банк. Но сверх этого, можете мне поверить, мира он не перевернет. Девушке с высокими устремлениями от него толку не больше, чем от прострела в пояснице. Уже три недели, как он не устроил для меня ни единой газетной строчки, а до этого не сумел придумать ничего умнее, чем сообщить, что за завтраком я всем фруктам предпочитаю яблоко. Что скажете?
— Препаршиво! — сказал Арчи.
— Я было подумала, что, против обыкновения, мой ангел-хранитель вернулся из отпуска и позаботился обо мне. «Звезда Сцены и Полуночный Вор», — тоскливо прошептала мисс Сильвертон. — «Роза Рампы Разит Разбойника».
— Немножко множко, — согласился Арчи сочувственно. — Ну, вам, наверное, хочется лечь спать и вся такая прочая чушь, так что я, пожалуй, поскакал, а? Приветик!
В завораживающих глазах мисс Сильвертон появился внезапный блеск.
— Погодите! Я вот подумала! — Тоскливой грусти как не бывало. Она вся сияла энергией. — Сядьте!
— Сесть?
— Конечно. Сядьте и согрейте кресло. Я кое-что придумала.
Арчи сел, как ему было указано. Из корзины под его локтем на него сосредоточенно взирал бульдог.
— Они вас знают в отеле?
— Знают меня? Ну, я прожил тут около недели…
— Я про то, знают ли они, кто вы? Знают ли, что вы добропорядочный человек и гражданин?
— Ну, если вопрос поставить так, полагаю, что не знают. Однако…
— Прекрасно! — одобрительно сказала мисс Сильвертон. — Тогда все в порядке. И можно продолжать.
— Продолжать?
— Да конечно же! Мне ведь надо только, чтобы это попало в газеты. А потом пусть выяснится, что произошла ошибка и вы вовсе не грабитель, охотящийся за моими драгоценностями. Мне все равно. И так и эдак — отличная сенсация. Не понимаю, как мне сразу в голову не пришло. Я тут страдаю, что вы не настоящий грабитель, а разницы никакой ведь нет. Мне просто надо выбежать в коридор, и закричать, и поднять весь отель на ноги, и они прибегут и сцапают вас, и я сообщу в газеты, и все будет чудесно.
Арчи взвился из кресла:
— Послушайте! А?!
— Что вас укусило? — заботливо осведомилась мисс Сильвертон. — Разве, по-вашему, это не планчик что надо?
— Что надо! Моя милая старушенция! Он жуть и ничего больше!
— Не вижу, чем он плох! — обиженно огрызнулась мисс Сильвертон. — Как только я дозвонюсь кому-нибудь в Нью-Йорке и сообщу о случившемся в газеты, вы сможете все объяснить, и вас отпустят. Вы же не откажетесь, как личное одолжение мне, провести денек-другой в тюремной камере? Да скорее всего у них тут и тюрьмы-то нет, и вас просто запрут в каком-нибудь номере. Десятилетний ребенок мог бы проделать это одной левой, — сказала мисс Сильвертон. — Шестилетний ребенок, — уточнила она.
— Но, черт дери… я имею в виду… то есть я хочу сказать… Я состою в браке!
— Да? — сказала мисс Сильвертон с вежливым, хотя и худосочным интересом. — Я сама состояла в браке. И не утверждаю, учтите, что это так уж плохо для тех, кому браки нравятся. Но достаточно попробовать — и хватит надолго. Мой первый муж, — продолжала она задумчиво, — постоянно путешествовал. Я дала ему две недели испытательного срока, а потом сказала, чтобы он отправлялся путешествовать. Ну, а мой второй муж, он ни с какой стороны не был джентльменом. Помню случай…
