И будто в ответ на молитву почти забытая тетушка в Англии неожиданно, абсолютно без всякой причины взяла да и раскошелилась через океан на целых пятьсот долларов. Подарок был таким щедрым и таким нежданным, что Арчи испытал благоговение соучастника чуда. Подобно Герберту Паркеру, он почувствовал, что не бывает праведник оставленным. Именно такие непредвиденности возвращают типчику веру в человеческую натуру. Почти неделю он пребывал в счастливом трансе, а когда, благодаря бережливости и предприимчивости — иными словами, заключив с Реджи ван Тайлом пари, что нью-йоркские «Гиганты» выиграют первую игру против питсбургской бейсбольной команды, — он сумел удвоить свой капитал, жизнь уже ничего не могла предложить ему сверх. Он обрел возможность потратить на подарок Люсиль ко дню рождения тысячу долларов. Он захватил мистера ван Тайла, на чей вкус в подобных делах твердо полагался, и потащил его в ювелирный магазин на Бродвее.
Ювелир, дородный благодушный мужчина, опершись на витрину, любовно поворачивал в пальцах браслет, который извлек из синего плюшевого гнезда. Арчи, опираясь о противоположный край витрины, придирчиво рассматривал браслет, жалея, что недостаточно разбирается во всем таком, поскольку ему казалось, что ювелир примеривается, как половчее его облапошить. На стуле рядом с ним Реджи ван Тайл, по обыкновению, полудремал, уныло позевывая. Он позволил Арчи затащить его в эту лавку, и ему хотелось поскорее купить что-нибудь и уйти: необходимость сосредоточиться дольше чем на минуту действовала на Реджи изнурительно.
— Вот этот, — сказал ювелир, — я могу уступить за восемьсот пятьдесят долларов.
— Хватай! — пробормотал мистер ван Тайл.
Ювелир посмотрел на него одобрительно: клиент абсолютно в его вкусе. Однако Арчи продолжал сомневаться. Реджи-то хорошо командовать «хватай!» с такой небрежностью. Реджи ведь миллионер и, конечно, привык покупать браслеты фунтами, или дюжинами, или как там еще, но он-то совсем в другом положении.
— Восемьсот пятьдесят долларов! — сказал он неуверенно.
— И стоит того, — пробубнил Реджи ван Тайл.
— Более чем стоит, — поправил ювелир. — Уверяю вас, нигде на Пятой авеню вам ниже цены не предложат.
— А? — сказал Арчи, взял браслет и вдумчиво его покрутил. — Ну, мой милый старый ювелир, лучше не скажешь, верно? Или неверно? — Он нахмурился. — Ну, ладно! Но странно, что женщины так падки на эти штукенции, а? Я хочу сказать — не вижу, что такое они в них видят. Камни и все такое. Тем не менее оно так.
— Это, — сказал ювелир, — как вы говорите, сэр, именно так.
— Ну да, так.
— Ну да, так, — сказал ювелир, — что весьма удачно для людей моей профессии. Возьмете с собой, сэр?
Арчи взвесил.
— Нет. Нет, с собой не возьму. Дело в том, знаете ли, моя жена вечером возвращается в город, а завтра у нее день рождения, и подарок — для нее, и если он будет прыгать сегодня по дому, она может его увидеть, а это подпортит сюрприз. Я хочу сказать, она же не знает, что это мой подарок ей и все такое прочее!
— Кроме того, — сказал Реджи, слегка оживившись, когда нудные деловые переговоры завершились, — днем мы идем на матч… могут обчистить карманы… да, лучше послать.
— Куда его послать, сэр?
— А? Запузырьте его миссис Арчибальд Моффам в «Космополисе». Но не сегодня, знаете ли. Подошлите завтра с утра.
Завершив эту приятную сделку, ювелир отбросил деловые манеры и оказался не прочь поболтать.
— Значит, вы собрались на матч? Состязание обещает быть интересным.
Реджи ван Тайл, теперь — по его нормам — полностью пробудившийся, возмутился.
— Да ничуть! — категорично заявил он. — Никакого состязания! Это просто нельзя назвать состязанием. «Пираты» их сразу уложат на обе лопатки.
Арчи был безмерно уязвлен. В бейсболе есть что-то такое, что пробуждает энтузиазм и дух поддержки в самых, казалось бы, неподходящих индивидах. Мужчина попросту не может оказаться в Америке и не пристраститься к этой игре, и Арчи успел давно стать одним из самых горячих ее поклонников. Он всецело поддерживал «Гигантов», и его единственная претензия к Реджи (во всех остальных отношениях весьма достойному молодому человеку) возникла потому, что последний, обязанный своими деньгами сталелитейным заводам Питсбурга, был до нелепости предан питсбургским «Пиратам».
— Что за абсолютная чертова чушь! — воскликнул он. — Посмотри, как «Гиганты» разделались с ними вчера!
— Вчера — это не сегодня, — отрезал Реджи.
— Да, и это для них куда хуже, — сказал Арчи. — Сегодня у «Гигантов» на подаче Псих Бидал.
— Я именно про это и говорю. «Пираты» его полностью уели. Вспомни, что случилось в прошлый раз.
Арчи понял намек, и его великодушное сердце восстало. Псих Бидл (это ласковое прозвище он получил от восхищенных зрителей за некоторые свои чудачества), бесспорно, был величайшим подающим левшой, каким последнее десятилетие мог гордиться Нью-Йорк. Но на гербе мистера Бидла, в остальном блистательно чистом, имелось одно пятно. За пять недель до этого дня во время вторжения «Гигантов» в Питсбург он таинственным образом разучился подавать. Немногие туземные поклонники, вскормленные на бейсболе с колыбели, были ввергнуты даже в еще более черное уныние, чем Арчи, но при одном намеке на то, что подобное может повториться, его душа взбунтовалась.
— Я же не говорю, — продолжал Реджи, — что Бидл такой уж плохой подающий, но выставлять его против «Пиратов» — бессердечная жестокость, и кому-нибудь следовало бы этому воспрепятствовать. Его ближайшие друзья должны вмешаться. Если команде удается уесть подающего противников, он уже больше никогда не может играть против нее: нервы не выдерживают.
Ювелир одобрительно закивал.
— Они так никогда и не оправляются, — изрек он.
Боевая кровь Моффамов окончательно взыграла. Арчи смерил своего друга суровым взглядом. Реджи был хорошим типчиком, в некоторых отношениях на редкость достойным, но нельзя было допустить, чтобы он нес подобную чушь, говоря о величайшем левше-подающем века.
— Мне кажется, старый товарищ, — сказал он, — что на этом этапе не помешает небольшое пари. Что скажешь?
— Не хочу забирать твои деньги.
— А тебе и не придется! В прохладных сумерках милого старого летнего вечера я, друг моей юности и товарищ более зрелых лет, обрючу твою наличность.
Реджи зевнул. День был очень жаркий, и эти дебаты снова нагнали на него сон.
— Ну, как хочешь. Удваиваем вчерашнее пари или остаемся при своих, если тебя это устроит.
На миг Арчи заколебался. Как ни тверда была его вера в могучую левую длань мистера Бидла, он вовсе не стремился к подобному размаху. Тысяча долларов была предназначена на подарок Люсиль ко дню рождения, и он никак не собирался рисковать этой суммой. Затем мысль, что в его руках честь Нью-Йорка, положила конец колебаниям. К тому же риск был ничтожным. Поставить на Психа Бидла было равносильно тому, чтобы поставить на вероятность восхода солнца на востоке. Пари это теперь мнилось Арчи на редкость разумным и надежным капиталовложением. Он вспомнил, что ювелир, перед тем как он твердо, хотя и ласково, спустил его с небес на землю и убедил умерить пыл и перейти к делу, начал было размахивать браслетом стоимостью в две тысячи. Вечером после матча как раз хватит времени заскочить в магазин и заменить выбранный браслет на какой-нибудь из двухтысячных. Люсиль в день ее рождения полагалось все наиболее тип-топистое.
— Ладненько, — сказал он. — Договорено, старый друг.
Арчи направился назад в «Космополис». Ни малейшее дурное предчувствие не омрачало его отличного настроения. Перспектива облегчить Реджи еще на тысчонку не вызывала у него никаких угрызений. Если не считать кое-какой мелочишки, прикарманенной господами Рокфеллером и Винсентом Астором, Реджи принадлежали все деньги на свете, и он вполне мог позволить себе поиграть. Напевая забористый мотивчик, Арчи вошел в вестибюль и направился к табачному киоску приобрести сигареты на ближайшие часы.
Девушка за прилавком приветствовала его сияющей улыбкой. Арчи пользовался популярностью у всех служащих «Космополиса».
— Хороший денек, мистер Моффам!
— Наисолнечный и наилучший, — согласился Арчи. — Не могли бы вы наскрести мне две или даже три сигареты обычной породы? Надо запастись куревом на бейсбол.
— Вы идете на матч?
— Более чем. Не пропустил бы его ни за какие капиталы.
— Да?
— Абсолютно да! Когда подает милый старый Бидл.
Сигаретчица весело засмеялась:
— А он сегодня подает? Он ведь жутко чокнутый. Вы с ним знакомы?
— Знаком? Ну, я видел, как он подает, и все такое прочее.
— Одна моя лучшая подруга с ним помолвлена.
Арчи поглядел на нее с глубоким уважением. Конечно, было бы много эффектнее, будь она сама помолвлена с великим человеком, но и факт, что у нее есть лучшая подруга, вознесенная на такую высоту, словно бы снабдил ее ореолом.
