— Смерть — это когда ты просыпаешься, а тебя уже нет.
Анатолий Анатольевич порулил на работу, время от времени, прикрывая глаза от мучительной головной боли.
— Завяжу, — прошелестел Кондаков, — с сегодняшнего же дня и завяжу. Так и скапуститься недолго.
Толика немного отпустило.
«У меня же две пятилитровые бутыли вискаря остались», — вспомнил Кондаков, — «нет, сначала их допью, тогда и брошу».
Старшего менеджера опять приплющило.
«Да чёрт с ним, с этим виски, здоровье дороже», — бесповоротно решил Толян, — «лучше шурину подарю, пусть травится».
Только Кондаков принял это судьбоносное решение — как стало совсем хорошо.
«Хрен ему на рыло, а не десять литров виски», — пожадничал старший менеджер, — «не заслужил, дармоедина. И жена будет ругаться, что её брата спаиваю. Обойдётся шурин, сам выпью».
После этих мыслей в голове у Кондакова снова разорвался похмельный фугас. Осколки ударили в затылок и под ложечку.
«В гробу я видел это пойло. Лучше я его в унитаз вылью», — подумал, и сам ужаснулся своему решению Анатолий Анатольевич, — «нет, в унитаз — это, пожалуй, чересчур. Шурину отдам».
Анатолий Анатольевич добрался до работы и вставил пистон всем подчинённым, а потом и сам попал под раздачу. Хозяин их корпорации внезапно объявился после утреннего совещания и устроил менеджерам высшего звена основательный разнос. Хозяин сидел в глубоком кресле, похожем на трон, отёкший, оплывший, пышущий недельным перегаром и грозился «выгнать всех ворюг, дармоедов и алкоголиков к чёртовой матери»! А по этажам плавал и струился неистребимый запах перегара, складывалось ощущение, что им не разит только от секретарш и уборщиц, хотя Кондаков и за это бы не поручился. Так за заботами и делами прошёл первый день недели. Старший менеджер, наорав на очередного «планктона», засобирался домой. «Эх, сейчас домой приеду, зубки вискариком почищу», — потёр руки Анатолий Анатольевич, усаживаясь за руль, — «да под капу-у-устку».
Кондаков умер от острой сердечной недостаточности ровно через неделю. Утром, в понедельник.
Самый надёжный способ похудеть
(У кого там кость широкая?)
На двадцать пятом году жизни Верочка Плюхина озаботилась похуданием. Ну, не то, чтобы озаботилась, а скорее задумалась. Правда, с одной стороны, ей очень хотелось сбросить вес и больше его не набирать, с другой — лопать, ей хотелось ещё больше. Однако сейчас на кону стояло её замужество, а девушки такими вещами обычно не шутят.
Верочка, склонная к полноте, и раньше предпринимала попытки сбросить вес. Это происходило всегда спонтанно, и было вызвано или приближающимся летом и пляжным отдыхом, или походами по магазинам, где вся гламурная одежда шьётся на дистрофиков и худосочную немочь, а нормальным женщинам вроде неё остаются только бесформенные балахоны милицейских расцветок. Верочка пробовала и голодом себя морить, и покупала годовой абонемент на фитнес, и даже приобретала джинсы на три размера меньше. Увы, все эти меры вызывали противоположный эффект: после недельной голодовки у Плюхиной открывался такой жор, что в холодильнике перегорала лампочка, а родители начинали поглядывать на любимую дочурку с плохо скрываемым испугом. То же самое случалось с ней и после занятий фитнесом. Верочка выкладывалась на тренажёрах, как олимпийская чемпионка перед решающими соревнованиями, но стоило ей вернуться домой, как на неё нападал такой хомяк, что ей самой становилось жутко. В результате голода и занятий фитнесом Плюхина набирала ещё пять — семь килограмм, кляла, на чём свет стоит, свою конституцию и на этом успокаивалась. Она раздаривала купленные в запале джинсы сухопарым подругам и снова с головой окуналась в работу.
Родители, те, наоборот, гордились статной и краснощёкой дочкой. Отец восхищённо цокал языком и звал её «Царь девкой», а мама уверяла, что Вера вовсе и не полная, просто у неё широкая кость и с этим уже ничего не поделаешь. Из-за своей нестандартной фигуры Верочка комплексовала и слыла букой. Вытащить её куда-нибудь в гости всегда представлялось практически невыполнимой задачей. Единственное место, куда Плюхина ещё выбиралась, была квартира её подруги. Настя Слоникова, в девичестве Жеребкина, училась вместе с Верочкой в школе и всячески опекала подружку. Чета Слониковых была низкорослой и худосочной, зато очень гостеприимной. Все Стасовы и Асины одноклассники тусовались в их просторной трёхкомнатной квартире. Среди полуголодной молодёжи всё время звучало вопросительное:
— Ну, что, идём к Слонам?
Или более утвердительное:
— Ну, куда? К Слонам?
Или совсем уж утвердительное:
— Ужинаем сегодня у Слонов. Там и заночуем.
Ася замечательно готовила, и отказаться от её яств никто не решался, включая и Плюхину. Правда, потом Верочку начинали терзать муки совести и раскаяния за чревоугодие и обжорство. Она кляла свою невоздержанность в еде и торжественно обещала Насте в следующий раз ограничиться одним морковным салатом. Но и в другой раз Плюхина подметала всё со своей тарелки и, забывшись, просила добавки. Верочка завидовала подруге и не скрывала этого.
— Везёт тебе, Настька. Едим с тобой поровну, но у тебя не откладывается, а у меня откладывается.
— Что не откладывается? — недоумевала Слоникова.
— Жир, вот что!
— Просто у меня обмен веществ ускоренный, я не виновата, — оправдывалась Ася.
— А у меня замедленный, — переживала Вера, — и кость широкая.
Муж Насти не понимал дамских терзаний относительно стройности своей фигуры и постоянно подкалывал подруг:
— Девушки, чтобы вас не разнесло, старайтесь не есть после шести и не курить возле бензоколонки, — давал ценные советы хохочущий Стас.
— Я не ем после шести, — оправдывалась Верочка, — а всё равно поправляюсь. Может, мне диету сменить?
— Не можешь плыть — не мучай море, — продолжал прикалываться Стасик, — кто-то следит за своей фигурой, а кто-то лишь наблюдает.
Именно у Слониковых Верочка познакомилась с Родионом Малосоловым. Родион был очкастым, лысоватым и продвинутым. Он занимал должность пиар менеджера в книжном холдинге, и его любимым словцом было: «нереально». «Нереально высокие тиражи», «нереально дождливая погода», «нереальные хот доги». Роде очень нравилась могучая Верочка, способная остановить на скаку не только коня, но, и если понадобится, целый эскадрон. Вере Родион тоже очень приглянулся и на родителей её произвёл самое благоприятное впечатление. Однако предки Родиона восторгов сына по поводу будущей невестки не разделяли. Малосоловы были людьми старой закваски: гнилыми интеллигентами, нытиками и эстетствующими гнидами. Такие оппозиционеры по жизни полнокровных и щекастых девушек не любят, подозревая их в верноподданничестве и конформизме. Родя по секрету рассказал Верочке, что его родители представляли будущую сноху худой, фанатичной, с тонкими губами и горящим взором, в любую минуту готовую сразиться с действующим режимом.
А Верочка Плюхина не хотела воевать с режимом, лезть на баррикады и размахивать знаменем под осиное жужжание пуль. Она просто мечтала выйти замуж за надёжного парня, нарожать ему детей и жить-поживать под шкворчание котлеток и плеск стиральной машины. Однако Родя всегда прислушивался к мнению родителей, и смотрины у Малосоловых должны были стать поворотным моментом в их отношениях.
— Я не пойду на эти дурацкие смотрины, — упиралась, как могла Плюхина, — ни за что!
— Смотрины без невесты, что зима без соплей, — заливался Стас.
— Верунчик, не бойся, ты им наверняка понравишься, — уверяла Настя.
— Не пойду.
— Смотри-и-и, такого парня упустишь, — предупреждала Слоникова, — мужики нынче на дороге не валяются.
— Настоящие мужики нынче на дороге не валяются, они всегда домой приползают, — никак не мог угомониться Стасик.
— Отстаньте от меня, — заплакала Верочка.
— Ну, вот, довёл девушку до слёз, — осерчала на мужа Настя, бросаясь успокаивать подругу, — заглаживай, змей, свою вину.
— Ладно, — пропыхтел Стас, — вечером к нам на ужин придёт великий и ужасный доктор Кондрашкин.
— Кто?!
— Мой одноклассник Женька Кондрашкин. Он работает психотерапевтом, и вес бабам снижает, как орехи щёлкает.
Психотерапевт оказался бородатым, прожорливым и занудным. Первым делом он накинулся на настины деликатесы, потом перешёл к делу. На верочкины заявления о замедленном обмене веществ и широкой кости он закатал целую лекцию:
— Это распространённый миф, — строго заметил Кондрашкин, — простой пример: рост выше двух метров — великан, ниже одного метра — карлик. А всё остальное, от метра до двух — варианты нормы: верхняя граница и нижняя граница. Да, есть счастливчики, которые наворачивают сковородку жаренной картошки или хомячат в одну лузу киевский торт, и не поправляются ни на грамм. Но таких людей можно по пальцам пересчитать. Подавляющее большинство мгновенно набирает вес после таких пиршеств. Извечная истина: во времена войн и революций нет полных людей.
