Но боги муисков отвернулись от своих детей.
Это Апони сказали мамы. Отец больше ничего не мог сказать. Из ста воинов назад вернулась половина. В поселок Апони из двадцати — всего пять. Отец был еще жив. Его несли на носилках в знак признания и уважения. Ни жрецы, ни бабки-знахарки не знали, как лечить такие раны. Данники сговорились с проклятыми Саучиас с востока. Воины рассказывали, что Суачиас могут плеваться огнем из палок. Наверное, их отец Суа дал им такое колдовство. Никто бы не поверил в то, что палка может плеваться огнем далеко вперёд. Но умирающий отец Апони был доказательством того, что это правда. Плечо его было просто разворочено [5]. Вокруг раны всё покраснело и воспалилось. Отец бредил, был в горячке и ночью отошел. Тело вынесли на циновке во двор. Возле его ложа собрался весь дом. Отец был опорой. На нем, как хижина на центральном столбе, держалась вся семья.
Что теперь будет с ними со всеми?
Утром младшие жрецы пришли готовить тело к погребению. Мамы собирали лучшие украшения и плащи. Хучуй, самая молодая жена, всхлипывая, убежала в дом Шиайа за прощальным ожерельем. Мамы Апони, Мичик и Сайа, были из богатой семьи. После смерти мужа они возвращались в свой род вместе с дочерями. Дом наследовал старший сын, чтобы создать в нем свою семью. Четыре наложницы должны последовать за отцом. А судьба Хучуй была пока неясна. Ее род был слаб и не мог претендовать на возврат приданного и дочери. Она должна была присоединиться к наложницам и сопровождать отца в нижний мир. Но Хучуй была беременна. Если кто-то из братьев отца согласится взять ее в жены, она перейдет с ребенком к нему.
Смерть отца в один час изменила и жизнь Апони тоже. Шиай уже говорил с отцом по поводу сватовства. И хотя на красавицу обращали внимание многие, отец был готов пойти на встречу влюбленным, как он говорил. Чтобы породниться с семьей умелого ювелира, как говорили мамы. Что будет теперь? Теперь решение о браке Апони будет принимать старший в роду мам. Никто не мог сказать наверняка, что на уме у хитрого дяди Сеуоти.
Заполошенная Хучуй вбежала во двор без украшений, но с жуткой вестью, что в поселке Суачиас на огромных черных зверях, воняющих, как злые духи. Никто ей не поверил, но вся малышня побежала проверять. За ними вышел старший брат Апони, Кичи — теперь он отвечал за младших. Мамы тихо плакали у стены женской хижины. Апони на правах любимицы сидела на коленях у циновки отца и тоже утирала слезы.
Возле дома послышался перестук и визги малышей. Апони вскочила. И тут же осела — от испуга.
К дому подходил огромный, ростом выше Апони, зверь с длинными ногами. Он был чем-то похож на оленя, только больше, без рогов и с диковинным хвостом. На звере восседал… Суачиас. Апони сразу это поняла. Совершенно точно, он не был человеком. Его кожа была светлей, чем у любого из людей, но главное не это. Волосы, волнами лежавшие на его плечах, были, как тонкое золото у Шиайа. А глаза… глаза его были голубыми. Таких не бывает у земных существ.
А еще он был одет не по-человечески. Вместо покрывала его тело было спрятано под многими слоями тканей, обнимавших руки, ноги и торс. Но стопах и голенях были еще дополнительные одежды из чего-то, непохожего на ткань. Все это держалось на сыне богов магической силой. Наверное, очень неудобно ходить в таком тканевом доспехе.
Зазевавшаяся Апони поздно опустила взгляд. Но Суачиас его заметил, остановил животное (или дикого демона — на ком ездят Суачиас?), спрыгнул с него и двинулся к Апони. Девушка склонила голову и сжалась. Сейчас последует расплата за любопытство и недостаточную почтительность.
— Твой муж? — спросил подошедший, странно произнося слова, и опустился на колени рядом.
Интересно, где он прячет ту палку, которой убил отца? В какой момент он плюнет огнем в нее, Апони?
Апони помотала головой, не в силах вымолвить ни слова. Молчали жены. Молчали дети. Молчали рабы. Только Суачиас говорил.
— Отец?
Апони кивнула.
— Ты его любить? — уточнил голубоглазый демон.
Апони яростно закивала головой. Краем глаза она отметила, как его взгляд метнулся на ее левую грудь, выпавшую из-под плаща. Но снова вернулся к лицу.
— Ты не умеешь сказать? — путался демон в словах.
— М-могу, — набралась она мужества. — Он заботился обо мне, — добавила она.
— Отец теперь на небесах, — утешающим голосом продолжил Суачиас. — Земные беды и тревоги оставили его. Наш Создатель позаботится о нем.
Чужак точно Суачиас, убедилась Апони. Его отец на небесах. И мамы правы: боги забыли своих детей. Создателю мира Чиминигагуа больше нет дела до людей-муиска. Наверное, эти Суа и Чиа стали большой проблемой, если их изгнали с неба, и даже сам создатель теперь заботится о Суа. Возможно, теперь Суачиас убьют всех муисков, как уже убили сипе и саке, станут жить на их земле.
Апони стало безумно жаль себя, и мам, и младших сестричек, и даже вредного Кичи, который постоянно норовил дернуть ее за косу. А больше всего ей было жаль Шиайа. И она заплакала.
— Не плачь. Отец теперь в мире. У него нет боли больше.
Суа сошел с неба на землю? Он сам творит казнь так, что сильнее боли не бывает? Апони стало страшно.
— Как мы можем избежать боли? — испуганно спросила она.
— Нужно любить Бога и молится, и просить у него защиты. Нужно принять Бога.
«Принять» — это как женщина принимает в себя мужчину? Апони видела, как Хучуй принимала отца. Отец был огромный везде, и Хучуй плакала потом, когда он уходил. Хотя это было завораживающе. Отец толкался и толкался внутрь Хучуй сзади, наверное, потому что она никак не могла принять его целиком. А вот мамы были счастливы, когда он иногда звал их обеих принять его, и говорили, что Апони будет очень хорошо, когда она примет своего Шиайа. Суачиас хочет, чтобы она приняла его?
Апони быстро бросила взгляд на голубоглазого демона. Он был очень красив. Она слышала, что в одном поселке Суачиас взял красивую девушку. Потом ее принесли в жертву Суа как избранную. Женщина должна быть покорна своей судьбе. Но лучше она примет Шиайа.
— Бог принес в жертву Сына своего, чтобы мы жили в любви и мире, — говорил торжественно Суачиас.
Апони понимала: принес в жертву сына. Они тоже приносили жертвы.
— Нужно принести в жертву сына? — уточнила она. — А какого?
Если для того, чтобы к муискам вернулась любовь богов, то они могут.
— Нет! — неожиданно дернулся Суачиас. — Бог уже принес жертву! Больше нельзя жертв!
Апони испугалась еще сильнее. Она разозлила сына богов и теперь они не будут принимать жертвы! Она закрыла лицо руками и разрыдалась.
Суачиас обнял ее рукой и прижал к своему плечу.
— Почему ты плакать? — удивленно прошептал он.
— Ты хочешь взять эту девушку, Суачиас? — с угрозой произнес голос Матхотопа.
Голубоглазый демон отпустил Апони, и она быстро вытерла лицо ладонями и опустилась лбом в землю. Отец умер сегодня. А старшего жреца воины принесли уже мертвого. Говорили, у него не было части головы. Поговаривали, что ее откусил кто-то из Суачиас. Но главное было в том, что со дня на день Матхотоп должен стать старшим жрецом. Он всегда пристально наблюдал за Апони. И совершенно не понятно, что он хочет теперь.
— Меня зовут брат Аугустин, — произнес Саучиас, вставая. — Не Суачиас.
Он брат Матхотопа? Матхотоп тоже Суачиас? Апони совсем запуталась и на всякий случай испугалась еще сильнее.
— Ты хочешь забрать Апони? — с угрозой спросил он.
— Нет, она плакать. Я хотел ее успокоить.
Апони подумала, что то, что сделал Саучиас меньше всего можно назвать словом «успокоить».
— Уходи, Суачиас. Здесь умер муж. Нужно готовить погребение.
Жрецы всегда говорили мало. Наверное, это была самая долгая речь, которую Апони слышала от Матхотопа. Он не боится Суачиас! Он будет достойным старшим жрецом, храни его Бочика долгие годы!
Суачиас встал, повернулся к Апони. Потом вынул из-под одежды на груди золотое украшение-подвеску, только более массивную Она представляла собой две перекрещенные палочки, красиво изогнутые на концах. По краям палочек располагались красными, как капли запекшейся крови, камни. В центре палочки срастались с кругом, от которого расходились многочисленные острые шипы, некоторые кривые, другие прямые. В центре круга был начерчен какой-то незнакомый знак.
