— Ничего себе дубина! — сказал я. — И до чего тяжелая!
— Осторожно! — крикнул взволнованным голосом Пещерный человек, отбирая у меня дубину. — Не шутите с этой махиной. Она налита свинцом. Вы легко могли уронить ее себе на ноги… или мне. Это вам не игрушка.
С этими словами он встал, отнес дубину в дальний конец пещеры и прислонил к стене. Теперь, когда он стоял и я мог хорошенько рассмотреть его, он показался мне не таким уж огромным. В сущности, он совсем не был огромным. Впечатление массивности создавала, очевидно, волчья шкура, в которую он был закутан. Мне уже приходилось видеть нечто подобное в Гранд — Опера. Я вдруг заметил также, что пещера, где мы находились, была обставлена как самая обыкновенная жилая комната, но, конечно, более примитивно.
— У вас недурная квартирка, — сказал я.
— Первый сорт! — отозвался он, оглядывая пещеру. — Это все она. У нее отличный вкус. Посмотрите на наш буфет. Недурен, а? Он сделан из первосортной глины. Это вам не какой-нибудь дешевый булыжник. Глину мы притащили издалека — пришлось идти за две мили. А взгляните-ка на это оплетенное ведро. Замечательная штука, правда? Почти не течет, разве только сбоку и, может быть, чуть — чуть протекает на дне. Тоже ее работа. У нее золотые руки.
Говоря это, он ходил по пещере и показывал мне весь свой нехитрый скарб. Право же, он был как две капли воды похож на жителя Гарлема, показывающего гостю, какая уютная у него квартирка. И потом, не знаю почему, но Пещерный человек показался мне вдруг совсем не таким уж высоким. Да, он был маленьким, просто маленьким, а когда он откинул со лба свои длинные волосы, у него оказалось то же усталое, виноватое выражение лица, какое бывает у всех нас. Высшему существу, если таковые имеются в природе, наши незначительные лица, очевидно, должны казаться немного жалкими.
Я понял, что, говоря — «она», «у нее», он имеет в виду свою жену.
— Где же она? — спросил я.
— Моя жена? Она, видите ли, пошла вместе с малышом прогуляться по пещерам. Вы не встретили нашего малыша, когда шли сюда? Нет? Знаете, это самый умный мальчишка, какого мне приходилось видеть. Девятнадцатого августа ему минуло всего только два года, а «пап» и «мам» он говорит уже давным — давно. Право же, мне никогда не приходилось встречать такого смышленого мальчишку. Вы только не подумайте, что я говорю так потому, что это мой сын. Ничего подобного! Я совершенно объективен. Так вы не встретили их?
— Нет, — ответил я. — Не встретил.
— Впрочем, — продолжал Пещерный человек, — здесь так много всяких ходов и переходов, что вы вполне могли разминуться. Они, должно быть, пошли в другую сторону. Жена вообще любит по утрам немного пройтись и заодно навестить кое — кого из соседей… Но что же это я? — спохватился он. — Кажется, я совсем уж разучился принимать гостей. Позвольте предложить вам пещерной водички. Вот, держите эту каменную кружку и скажите, когда будет достаточно. Где мы берем ее? Да здесь же, в нашей пещере, в тех местах, где она пробивается из почвы. Какой крепости? Да что-то около пятнадцати градусов. Говорят, в этом штате уйма таких источников. Располагайтесь поудобнее, но, прошу вас, как только услышите шаги моей жены, спрячьте кружку за камень. Ладно? А теперь не хотите ли выкурить сигару из корня вяза? Прошу вас, берите потолще. У меня их здесь сколько душе угодно!
Итак, комфортабельно устроившись на мягком песке, спиной к валунам, мы потягивали пещерную водичку и курили сигары из корня вяза. У меня было такое ощущение, словно я вернулся в лоно цивилизации и, придя в гости, беседую с радушным хозяином.
— Знаете, — сказал Пещерный человек добродушным и слегка покровительственным тоном, — если днем моей жене хочется куда-нибудь пойти, я всегда отпускаю ее. Современные женщины то и дело затевают какие-то там «движения» — ну, и она туда же. Но я смотрю на это так: если ей нравится разгуливать по чужим пещерам, чесать языком и бегать по собраниям, пусть ее! Разумеется, — добавил он с решительным видом, — стоит мне топнуть ногой, и она…
— Вот — вот, — сказал я. — Точно так же обстоит дело и у нас.
— Да? — с интересом спросил он. — У вас тоже? А я-то думал, что у вас, во Внешнем мире, все происходит совсем иначе. Вы ведь оттуда, из Внешнего мира? Я сразу угадал это по шкуре, которая на вас надета.
— А вы разве ни разу не были во Внешнем мире? — спросил я.
— Вот еще! Чего я там не видал? Здесь, в пещерах, под землей, в темноте — все хорошо. Здесь уютно и безопасно. А вот у вас там… — Он вздрогнул. — Право же, вам, жителям Внешнего мира, нужно обладать большим мужеством, чтобы ходить как ни в чем не бывало там, снаружи, по самому краю света, где на голову могут свалиться звезды и вообще может случиться бог знает что. Но у вас есть какое-то прирожденное стихийное бесстрашие, которое мы, пещерные люди, уже утратили. По правде говоря, я сильно испугался, когда поднял глаза и вдруг увидел вас.
— Неужели вы до сих пор не видели ни одного человека из Внешнего мира? — спросил я.
— Нет, почему же? — возразил он. — Видел, но не так близко. Иногда я подходил к самому краю пещеры, выглядывал наружу и смотрел на них, на ваших мужчин и на ваших женщин, но только издали… Впрочем, тем или иным способом мы, конечно, узнаем о них все или почти все. И чему мы завидуем, глядя на вас, мужчин из Внешнего мира, — так это вашему умению обращаться с женщинами. Да, черт побери, уж вы-то не спускаете им их глупостей! Настоящие первобытные, не тронутые цивилизацией люди — это вы. А мы как-то утратили эти свойства.
— Да что вы, дорогой мой… — начал было я.
Но тут Пещерный человек вдруг изменил свою удобную позу и прервал меня.
— Скорей! Скорей! — прошептал он. — Спрячьте эту проклятую кружку! Разве вы не слышите? Идет она.
Тут и я услышал женский голос, доносившийся откуда-то издалека.
— Вот что, Уилли, — говорила женщина, очевидно обращаясь к Пещерному ребенку. — Немедленно идем домой, и если ты еще раз так вымажешься, я никогда больше не возьму тебя с собой. Так и знай!
Ее голос зазвучал громче. Она вошла в пещеру — крупная, ширококостная женщина в звериных шкурах, — ведя за руку худенького малыша в кроличьей шкурке с голубыми глазами и с мокрым носом.
Я сидел в стороне, так что, войдя в пещеру, женщина, очевидно, не заметила меня и прямо обратилась к мужу.
— В жизни не видала подобного лентяя! — воскликнула она. — Разлегся себе на песочке и покуривает. — Тут она презрительно фыркнула. — А работа стоит.
— Дорогая моя… — начал было Пещерный человек.
— Хватит! — оборвала она его. — Ты лучше посмотри вокруг себя! Комната не прибрана, а ведь скоро полдень! Поставил ты тушить аллигатора?
— Я хотел сказать…
— Хотел сказать! Ну конечно, ты хотел сказать. Только дай тебе волю, ты бы весь день не закрывал рта! Я спрашиваю: поставил ты тушить аллигатора или не поставил?.. Ах, боже мой! — Она увидела меня. — Но почему же ты сразу не сказал мне, что у нас гости? Как это можно? Сидит тут и не говорит, что к нам пришел джентльмен!
Она убежала в дальний конец пещеры и торопливо пригладила волосы, воспользовавшись вместо зеркала большой лужей.
— Ой! — вскричала она. — На кого я похожа!.. Извините за мой вид, — добавила она, обращаясь ко мне. — Я наспех накинула на себя эту старую меховую блузку и побежала к соседке. Он и словом не обмолвился, что ждет гостей. Это так на него похоже. Боюсь, нам даже нечем будет угостить вас. У нас ничего нет, кроме тушеного аллигатора. Но если вы останетесь к обеду, тогда, конечно…
Она уже суетилась, эта домовитая, гостеприимная хозяйка, с грохотом расставляя на глиняном столе каменные тарелки.
— Право же, мне… — начал было я. Но я не договорил. Мне помешал внезапный вопль, раздавшийся одновременно из уст обоих — Пещерного мужчины и Пещерной женщины:
— Уилли! Где Уилли?
— О господи! — кричала женщина. — Он ушел один, он заблудился! Скорей, скорей! Надо найти его! С ним может что-нибудь случиться! Как бы он не упал в воду! Скорей, скорей!
Они побежали и вскоре исчезли в темных наружных переходах пещеры.
— Уилли! Уилли!
В их голосах звучала смертельная тревога.
Но не прошло и минуты, как они уже вернулись, неся на руках плачущего Уилли. Его кроличья шкурка насквозь промокла.
— Великий боже! — воскликнула Пещерная женщина. — Он упал прямо в воду, бедняжка. Поскорее, дорогой мой, найди что-нибудь сухое, надо завернуть его. Господи, как я испугалась! Ну, поскорее же, милый, дай мне что-нибудь — я хочу растереть его.
Пещерные родители суетились вокруг ребенка, совершенно забыв о недавней ссоре.
— Но послушайте, — сказал я, когда они немного успокоились. — Ведь в том месте, где упал Уилли, — это в той галерее, через которую проходил и я, не так ли? — ведь глубина там каких-нибудь три дюйма.
