– Деньги нужны, – не стала стесняться Люда-Шапка. – И не разово, за отснятые в фильме дни, а с перспективой сниматься дальше. У меня тут возникла пара идеек, хочу возвратиться в съемки сериала и… А деньги у Львовича есть? – неожиданно спросила она.
– Денег нет. – Сергей Анатольевич похлопал по карманам легкой куртки и достал сигареты. – Сидим на голодном пайке.
В стороне, у стены клуба, шел еще один напряженный разговор, и Люда его услышала.
– …так вот вкалываешь уже лет пятнадцать по киностудиям, стараешься, чай носишь, шампуни и туалетную бумагу покупаешь, пытаясь соблюсти выгодное с полезным… – доносился негромкий голос Леночки.
– А тут раз – и в дамки! – Заключил веселый голос Олега. – И в этих «дамках» тебе на двадцать лет вперед обеспечены все главные роли.
– Прикинь, и все вот так, – в голосе гримерши-костюмерши появилась нотка слез. – Ни за что, в одну минуту…
– Вообще-то ее мама двадцать с лишним лет одна ро́стила, образование дала, говорят, ни копейки алиментов не получала…
– О чем это они? – переключила внимание Люда.
– У нас ЧП, – Сергей Анатольевич шире расселся на лавочке, желая выглядеть важным при новом сообщении. – Представляешь, Лев Львович оказался родным отцом нашей Красной Шапочки.
– Вот это «попадос». Дочка – она всегда хуже любовницы, уж я-то знаю, – сумрачно заметила Люда-Шапка. – И возможность получить роль хотя бы старшей сестры главной героини у меня сократилась в сто раз.
– И еще в нее влюбился Волк, – с сарказмом добавил Сергей Анатольевич.
– В эту куклу в красной шляпе? – возмутилась Люда. – Да она нормально ходить на каблуках не умеет и макияжа накладывает в три раза больше нормы. – Красивое лицо несостоявшейся актрисы искривилось. – Да я бы для него…
– Так ты из-за Волка приехала? – начал ревновать Сергей Анатольевич, закурив сигарету. – Да что вы, бабы, находите в этом звере?
– Тебе не понять, – Люда назойливым шмелем чмокнула помрежа в щеку. – Я, кажется, сообразила, где мы возьмем деньги и как я вернусь на киноплощадку.
Многократное повторение «Я» Люда акцентировала особенно сильно.
– У меня тут дельце, – осторожно принялся пояснять Сергей Анатольевич, – мы с Борисычем сегодня решили отметить.
Перебивая его слова, на полянку перед колодцем заехал «уазик», из которого вылез сам Борисыч с пакетом в левой руке, правой он приглаживал короткие волосы.
– Я тут вот мимо проезжал…
– Прекрасно, – перебила его Люда. – А выпить у тебя есть?
– А вот же, – потряс он пакетом и, стараясь выглядеть презентабельнее, даже шаркнул ногой в старой кроссовке по траве. – Я как раз по этому делу.
– Прекрасно, – повторилась Люда. – Давайте накатим, и я расскажу свой план.
Высокая грудь, выпирающая из декольте белой футболки, длинные ноги, обтянутые узкими джинсами, являлись существенными аргументами и убедили Борисыча оказывать полное повиновение.
– Внимательно вас слушаю.
Это был удивительный вечер. Не слишком жаркий, а ветерок доносил откуда-то запах цветов и первой скошенной травы у дачных домов.
Доедая последнюю клубничину, Красная Шапочка увидела затормозивший у открытой калитки «уазик».
Вышел из машины не Лев Львович, как ожидала Оленька, а второй режиссер – Сергей Анатольевич. Выглядел он странно – бессмысленно улыбался и пошатывался.
Сразу же определив, где находится Красная Шапочка, он подошел к открытому окну.
– Оленька, пойдем, нужна досъемочка. На фоне заката, – и Сергей Анатольевич как-то по-детски расхихикался.
– «Ехать – не ехать», – ту же начала гадать на виртуальной ромашке из пяти лепестков Внутренняя Богиня, летая над цветком. – «Ехать!» – Решительно встрепетнула она крылышками. – Как можно терять возможность стать знаменитой?
– А может, не надо? – взмолилась Девочка-девочка. – Как-то я не готова еще к активным действиям.
– «Ноблис облидж» – положение обязывает, – наставительно изрек Разумей Занудович. – У нас есть работа, и мы обязаны соответствовать!
Советоваться с Бабушкой Красная Шапочка не решилась. Ей надоело плакать и захотелось отвлечься от печальных мыслей.
– Еду! – решилась она и, придерживая подол платья, выпрыгнула из окна.
Сидящий вместе со Львом Львовичем перед монитором, демонстрирующим отснятый материал, Волк внезапно всполошился:
– Что-то с Оленькой.
– Что? – тут же забеспокоился режиссер.
– И запах. Пахнет духами Люды-Шапки.
– Сомневаюсь. Что бы ей здесь делать? – с чувством вины ответил Лев Львович. – Израилич обещал лично ей заплатить.
Дверь в гримерку распахнулась, и в комнатушку ввалились зареванная Леночка и Олег.
– Люда приезжала? – сразу же спросил оператора Волк.
– Да, мы видели ее, и она уехала с полчаса назад, – подтвердил Олег.
– И прихватила Сергея Анатольевича, – всхлипнув, пожаловалась Леночка. – Она его и другого, который на «уазике», напоила, без закуски…
– Вперед, – скомандовал Волк. – Чувствую беду.
Выбежав из клуба, Волк не стал ждать Брюковкина. Вдохнув воздух, он повел носом и моментально определил, куда поехала машина Борисыча.
Подскочив к своему мотоциклу, лежащему недалеко от крыльца в клуб, Волк попытался его завести, но, как назло, верный друг подвел.
– У нас есть лимузин! – закричал Лев Львович, оглядываясь в поисках элитного автомобиля.
– Я бегом!
И Волк помчался по пыльной дороге со скоростью, достойной своего «железного Хуана».
Легко сопереживать, попивая чаек перед телевизором, глядя, как автомобиль летит в пропасть, в море, в овраг или наблюдая другие катастрофы, в центре которых находятся киногерои. И мы даже рады, если в погибающей машине сидят враги.
Но в той, что сейчас зигзагами неслась по колдобистой сельской дороге, сидели и враги, и непонятно насколько виновные перед Волком люди и, главное, ОНА – Оленька Красная Шапочка!
Сразу становилось понятно – автомобиль неуправляем.
Страх и желание отгородить, занять место своей любимой и взять предсказуемый удар на себя разрывали Серова-Залесского на части.
Будь что будет, главное, закрыть ее, главное, чтобы она жила.
– Защитить, закрыть, сохранить! – билось в висках Волка, с бешеной скоростью подбегающего к «виляющему» автомобилю.
При очередном «завале» передних колес с дороги автомобиль занесло и, продержавшись не менее трех секунд в подвешенном состоянии, «уазик» выбрал свой путь, не зависящий от водителя машины, так и не смогшего взлететь «птичкой в небеса». Совершив прыжок, машина влетела на распаханное поле, перевернулось и закрутилось на крыше.
У Волка оборвалось сердце, и он прибавил и так нечеловеческой скорости.
– Сейчас взорвемся! – Запаниковала Внутренняя Богиня Красной Шапочки.
– Фильмов насмотрелась, – попытался успокоить всех и самого себя Разумей. – Машины взрываются только в пятнадцати процентах случаев. Все остальное в кино для красоты картинки.
– Бежим! – взвизгнула Девочка. – Немедленно!
Потолок автомобиля, теперь ставший полом, скользил под ногами. Красная Шапочка, забыв о приличиях и задравшемся подоле платья, пыталась вылезти из приоткрытого окна. Сзади ее подталкивал Сергей Анатольевич, мгновенно протрезвевший после акробатического упражнения автомобиля.
– Моя «ласточка», мой «уазик», – сокрушался Борисыч, потерявший засаленную бейсболку и пакет с оставшейся водкой. Он вертел ручку открывания окна со своей стороны. – Третий раз за год. Все, бросаю пить!
– Про меня не забудь, – спокойно напомнила о себе Люда. – Вам ведь нужно будет на кого-то свалить всю вину.
Оглянувшись, Борисыч увидел скрючившуюся между перевернувшимися сиденьями Люду.
– И тебя вытащу, – уверил он. – Как ты там?
– Попа болит, – призналась Люда. – Вытаскивай, на тебя вся надежда.
Вылезти из полуоткрытого окна перевернутого «уазика» оказалось делом непростым. Протискиваясь между стеклом и потолком, Красная Шапочка порадовалась, что похудела за время съемок килограмма на три, и пожалела об оставленных в машине тапочках, презентованных ей Сказительницей.
– Мамочка, – взмолилась она. – Пусть мы не взорвемся!
Сильные руки-лапы подхватили девушку, и она оказалась в объятиях любимого мужчины.
– Я люблю тебя, – прошептала Красная Шапочка, обнимая мощную шею Волка.
– Я тебя тоже, – признался Владимир, прижимая к себе девушку.
Из автомобиля выбрались Борисыч с Людой-Шапкой и Сергей Анатольевич.
– Прости меня, – тут же начал каяться помрежа, – меня Люда настропалила. Увезем Красную Шапочку в мою квартиру, обещала она, съемки встанут, а Люду оставят при съемках.
