– У тебя денег много?
– Минут на сорок пять.
– Хуже нет – с мужиками ездить! Сорок минут на Галери Лафайет за всю неделю! Нормально?
– Сволочи! «Вам сорока минут хватит?» Издеваются вот так изощренно!
– Ну и что будем делать?
– Что, что. Надо по-крупному выступить, чтоб жизнь им, гадам, медом не казалась! Второго шанса не будет.
– Естественно! А что?
– Я считаю сумки! И наверх даже подниматься не будем! Хватит с нас их лестниц! Монмартр, эти чертовы химеры на Нотр-Даме этом, арка эта сраная! Все облазили с этими идиотами! Завтра еще какую-нибудь лестницу найдут.
– Я слышала, про музей очередной шептались.
– Замучили, гады! У меня все уже в голове перемешалось. А мы тоже хороши. Чего молчим? Не можем сказать – «достали ваши музеи, соборы и лестницы!»?
– И за это сорок минут и получаем! Нельзя идти у них на поводу!
– Сумки, говоришь?
– Говорю!
– Но сумки вещь интимная, надо разделяться!
– Какая, к черту, интимная? Шанель она и в Африке Шанель!
– Ладно, уговорила, идем в Шанель!
– Девочка моя! Я горжусь тобой! Это по-взрослому! Пройдут годы, ты будешь старой женщиной и с гордостью будешь носить эту сумку!
У всех, абсолютно всех есть сумки. У кого сколько. Кому-то страшно даже подумать о том, чтобы купить вторую. И не потому, что нет денег. Совсем не потому! Это же надо перекладывать! Одна моя подруга носит сумку, пока она не прикажет долго жить. Уже зная о ее близкой кончине (сумки, в смысле), она начинает подбирать ей сменщицу. Оказывается, что это трудное, почти безнадежное дело. Надо найти точно такую же, а их уже перестали выпускать за время ее долгой жизни. Жизни сумки, в смысле. А надо найти такую же обязательно. Точно такой же формы, размера, цвета, с кармашками и отделениями! Такую же найти никогда не удается, покупается только подобная. Начинается процесс долгого и мучительного привыкания. Потому что в новой все неудобно, непривычно, а главное – НИЧЕГО НЕЛЬЗЯ НАЙТИ. В старой тоже ничего нельзя было найти, но та была родной. В ней тоже был хаос, но и хаос был свой, имеющий свои законы.
Это тип женщин с тонкой нервной организацией.
А кто-то любит сумки настолько сильно, что не боится иметь две, три и даже четыре. Это сильные, волевые женщины, как правило. Это женщины, которые не боятся никаких трудностей, им практически все по плечу. Это женщины, которые точно не боятся ремонта в квартире, переезда, они вообще, видимо, ничего не боятся. Эти женщины даже могут работать прорабами на стройке! Короче, женщины из серии «коня на скаку остановит».
Третий тип. Много сумок. Самый трудно поддающийся определению тип. Проще всего сказать про нее: больная, ненормальная. Это безусловно так – она больная и ненормальная, если готова изо дня в день перекладывать этот хаос. Но это только то, что лежит на поверхности.
На самом деле все глубже. Эти женщины никогда не будут прорабами, врачами, учителями. Они вообще мало где могут найти свое применение. Это женщины-поэты. У этих женщин бесполезно требовать обеда, легче приготовить самому, потому что они только приблизительно знают, где холодильник, не говоря уже о том, что в нем лежит. Они могут попробовать убраться в квартире, но лучше им этого не позволять. Дети любят мам этого типа – они никогда не требуют дневник и верят на слово. Если мужчина решит связать жизнь с женщиной этого типа, он должен быть готовым в любой момент уйти с совещания, чтобы отдать ей ключи, потому что свои она забыла, как вы понимаете, в другой сумке. Или ехать за ее правами, или просто развернуться на полпути по дороге на дачу, потому что она не взяла телефон.
Давайте не будем осуждать их. Они не умеют жить по-другому. Они поэты.
– Сумка
– Сумка
– Сумка
– Сумочка
– Где ключи?
– Где пудра?
– Где паспорт?
– Моя милая сумочка
– Что за хрень?
– Это что?
– Какая-то квитанция!
– Что за чек?
– Пробник?
– Буквы стерлись!
– Что это?
– Может, крем?
– Для лица или ног?
– Хрен поймешь!
– Ах, моя сумочка!
– Почему столько ручек?
– Я что, писатель?
– Шоколад весь растекся!
– Жалко подкладочку!
– Зачем пять расчесок?
– Где моя щетка?
– Помада нашлась!
– Ах, милая сумочка!
– Где кошелек?!
– Где права?
– Где карточка?
– Ужас!
– Ура! Все нашлось!
– Потому что все нужное!
– Все жизненно важное!
– Все есть в моей сумочке!
...
«Я ему говорю: «Хочу эти две сумки». А он: «Не вопрос. Только ответь мне. Ты два месяца назад купила уже две. Тебе мало?» Он что не понимает, что ли?! Они мне уже надоели!!!»
Мой любимый город – это Нью-Йорк. Я не могу как я его люблю! Больная оттуда приезжаю. Так выматываюсь в нем. Надо же память из любимого города какую-нибудь привезти. Чтоб подольше вспоминался. Ну джинсы – само собой. Это не в счет. Как это – из Америки без джинсов? Это как без жвачки приехать! Но надо же что-то существенное. Чтобы все время помнился. Поэтому – сумки. Сумка не даст забыть – откуда она. Лучше всех фотографий вместе взятых напоминать будет.
У меня там ангел живет, в Нью-Йорке. Настоящий ангел. Продавщица. Она мне выносит сумку с черного хода. Нет, что вы, не ворует, конечно! Просто покупает мне со своей скидкой. И выносит, чтобы никто не видел, потому что это делать нельзя.
А я стою у черного входа, у помойки, курю с людьми другого цвета кожи и жду, пока мой ангел ее вынесет. И вот эта помойка – мое самое любимое место в моем самом любимом городе!
Для кого-то Нью-Йорк – это статуя, для кого-то – небоскребы, для кого-то – парк, а для меня – помойка.
Любимая помойка.
Баллада о сумке
В Китае на фабрике работают дети,
Шьют сумку фирмовую ночью и днем,
С нежной заботой клепки сажают,
Лейбак нашивают ей дорогой.
Везут эту сумку по́ морю в Штаты,
Едет она сквозь холод и зной,
Едет она через волны и штормы.
В трюме лежит товар заказной.
Приходит корабль. Вот он и берег.
Нью-Йорк встречает стату́ей своей.
Что ее ждет? Молл или рынок?
Не знает никто на складе вещей.
И вот перемена – везут куда-то.
Куда – не знает никто порой.
Дети китайские думают: «Где ты?»
К сердцу прирос товар дорогой!
Привозят. Стоп. Дома-небоскребы.
Центр, красотища, город мечты!
Витрины сверкают, цены до неба.
Вот оно, счастье, думаешь ты.
Зря ты так думала, сумка-красотка,
Недолго было в витрине стоять.
Туристка российская шла по Нью-Йорку.
Увидев, схватила, успела урвать.
И снова дорога. Другой конец света.
Тюмень тебя ждет, сумка моя.
Знала ли ты, что, не зная покоя,
Умрешь ты в снегах от хозяйки запоя?
Шла по сугробам пьяная баба,
Бросила сумку, целуясь с ленцой.
Если бы знали китайские дети,
Не прирастали бы к ней всей душой.
У моей мамы была одна манера, от которой меня просто трясло! Она, уходя куда-нибудь, выходила на лестничную клетку, вызывала лифт и, когда он приходил, не заходила в него, а начинала что-то искать в своей сумке. Это «что-то», естественно, не находилось, тогда она бросала сумку на пол и, сев на корточки, продолжала судорожно копаться. Не найдя, она вставала, снова заходила в квартиру и уже совершенно спокойно, обессилев и потеряв всякую надежду, продолжала искать. Потом, конечно, находила и уже только тогда снова вызывала лифт.
Как же меня это бесило.
Но что меня бесит еще больше – теперь я делаю точно так же.
Как же все повторяется.
Разница лишь в том, что у нее была одна-единственная сумка.
Никогда не говори «Никогда»
Я реально не понимаю, что это за слово такое подлое – «НИКОГДА».
Самое гадкое слово у меня конкретно!
У меня с этим словом такие обломы всю жизнь! Я себе даже слово дала – НИКОГДА его не говорить!
И опять это слово! Зачем я так сказала? Надо было хотя бы сказать: «Ты не будешь говорить слово «НИКОГДА». Но все равно оно же произносится! И поэтому ничего хорошего опять не получается!
Ну, блин! Что за слово?!
Я такая влюбчивая, ужас какая! Ну что мне с этим делать?
И только я скажу: «НИКОГДА он мне не понравится», ну тут же влюбляюсь.
Вижу какого-нибудь идиота – познакомиться хочет. Ну вижу – реальный идиот, говорю себе: «НИКОГДА» – и тут же! Ну что такое?
Ну это ладно еще! А тут прихожу в наш колледж – вижу, Настька пришла в реально диком таком прикиде. Я ей даже сказала: «Ты чего, Настьк? Я бы никогда такого не надела!»
Зачем я это сказала? Блииин! Тут же купила реально страшнее – не знаю, что на меня нашло!
Да, это так. Самое опасное слово.
Never Say Never Again.
Jamais plus jamais.
Со мной слово НИКОГДА всегда означало НАВСЕГДА.
