Лера с Лялькой как раз возвращались с работы, когда оказались сторонними свидетелями выкопанного клада.
– Финита ля комедия, – удрученно сказала Лялька, оглядывая окрестности, заполненные горожанами.
– Что случилось, девочки? – Около площади их догнал Кудрин, обещавший караулить Леру у проходной. Он задержался с директором и не смог вырваться раньше нее.
– Они клад нашли, – кивнула в сторону воплей Лялька.
– Клад?! – Лицо Кудрина побелело. – Уже нашли?! – Он еле сдержался, чтобы не побежать в толпу и не начать отбирать у наглых самозванцев откопанные деньги. Мир рушился в его глазах.
Лера стояла и глядела на Молохова, который самоотверженно пытался объяснить ее землякам, что монеты выплавлены из дешевого металла, ценности не представляют, в музеях таких тонны. Но если будет одной тонной больше, то это лучше, чем монеты сгинут в городских трущобах. Он метался среди толпы, как Икар, рвущийся к солнцу. Он отстаивал справедливость, он помогал восстановить правопорядок. Герой, он даже не задумывался над тем, что клада больше не существует. Что они вместе больше ничего не найдут. Там, в глубине, на самой-самой глубине, была закопана их с Лерой любовь, которую они так и не нашли. А могли бы.
Лера улыбнулась, глядя на Молохова. Точно, могли бы. Если бы не бесконечность этих «если бы». Кудрин стоял рядом с ней и смотрел на толпу, не желающую возвращать монеты. Он думал о том, что на их месте ни за что не отдал бы собранные деньги, только вместе с руками, пусть рвут, ему их так же жалко, как и деньги. Молохов в этот момент посмотрел вдаль и увидел Леру, стоявшую рядом с Кудриным. Она улыбалась ему от всей души, это было видно даже на таком расстоянии. Близорукий Молохов что не видел точно, то чувствовал сердцем. Лера стояла с женихом, с Кудриным, который нашелся и занозой зацепился в его жизни. «Черт с ними, пусть женятся и будут счастливы!» – подумал Гоша и снова обратился к толпе.
– Прикольная монетка. – К Лере с Кудриным подбежала Лялька. – Вот выторговала у Капустиной за десятку, пока вы тут пейзажем любовались.
– Подари! – воспламенился Кудрин и добавил уже тише: – На долгую память.
– Если только на долгую, – изумилась его реакции Лялька и протянула ему монету.
Весть о том, что клад все-таки найден, разлетелась по городу на крыльях «золотой лихорадки». Первой заболела Сережкина. Вечером она позвонила Лере и предупредила ее о том, что завтра берет больничный, так что Лере придется самой браться за баланс. Она всплакнула в трубку о несправедливости бытия и сознания и попросила к телефону Ляльку, голос которой ей удалось услышать. Вместе они начали обсуждать очередные диеты. Наслушавшись рецептов, Лера поняла, что Сережкина не просто заболела, она решила умереть голодной смертью. Вдоволь наговорившись о правильном питании для похудения, Лялька поскакала на кухню и провела ревизию в кастрюльках подруги.
– Ты же худеешь?! – не поняла ее энтузиазма Лера.
– К чему мне теперь худеть? Ник меня любит такой, какая я есть, в щели за сокровищами больше лазить не придется… Ты знаешь, – она села за стол и принялась жевать найденную котлету, – а все же жаль, что они нашли клад раньше нас. Я думала, что это будет что-то необыкновенное. Не в смысле ценности, хотя и это было бы неплохо, а в ощущениях. Представляешь, идешь сквозь тернии к кладу. И раз – вот он стоит, заветный сундучок. Открываешь его так медленно, медленно, сердце готово выпрыгнуть из груди, крышка сундука скрипит, не поддается… Но еще немного усилий – и крышка откинута. А там вот оно, заветное, сбывшееся, то, о чем мечтала. Ты мечтала о кладе?
– Не знаю, – пожала плечами Лера, помогая подруге доедать котлеты, – так чтобы очень – нет. Были с ним связаны какие-то устремления.
– Мне кажется, – Лялька заговорила трагическим голосом, – Кудрин так расстроился, когда узнал, что клад откопан, что даже не пошел тебя провожать. Вот его устремления видны сразу. Мне он отчего-то не нравится. Молохов тоже тот еще чудак на букву «М».
– Ольга! – возмутилась Лера, стукнув котлетой по тарелке. – Как ты можешь нецензурно выражаться?!
– Что, жалко стало? – точно вредная бабка, проблеяла Ляля. – Кудрина она не жалела, а за Молохова заступаться стала. Ой, подруженька, не кончится это дело добром. Придется двигать его жену-стену, какой бы красавицей она ни была.
– Я не кручу романы с женатыми мужчинами, – категорично заявила Лера.
– Да ты ни с кем романы не крутишь. Ты со всеми серьезные отношения выстраиваешь. А они, мужики, бегут от этих отношений, как крысы с тонущего корабля. Что для мужчины главное? Чтобы он был уверен в собственной свободе. Ты в нем нуждаешься постольку поскольку, в любой момент можешь остаться одна и быть ему за это благодарной. Он сохранил твою свободу. Зачем она тебе нужна? Да не нужна она тебе, но он должен думать, что ты – свободная от него женщина, а он – свободный от обязательств мужчина. Чем хороши гражданские браки? Оба супруга могут плюнуть друг на друга и разойтись, не обремененные клятвами любить до гробовой доски.
– Ты собираешься жить гражданским браком? – удивилась Лера.
– Ничего подобного, – ответила Ляля. – Я сторонница белого платья, фаты и пьяных деревенских родственников на пышной свадьбе. Но Ник пусть думает, что я не потребую от него никаких обязательств. Пусть думает, что может уйти от меня в любую минуту. И этим я его удержу.
– Странная логика. – Лера пожала плечами. – А если ему понравится так думать и после свадьбы…
– После свадьбы ему все понравится, – отрезала Лялька. – После свадьбы он станет заниматься садомазохизмом, рассуждая о том, как сможет меня бросить. Нет, безусловно, твоя точка зрения гарантирует влюбленной дуре массу страданий и до, и после свадьбы, если она когда-нибудь состоится. Некоторым нравится страдать целыми днями.
– Мне не нравится, – обиделась Лера и полезла в холодильник.
– И отлично. Завтра начнем показывать Молохову, что ты – свободолюбивая личность. Кудрин намекал что-то про женитьбу, завтра скажем ему, что ты – сторонница несерьезных отношений. Кто там у тебя еще есть? Все? Раз-два и обчелся. А еще говоришь о какой-то свободе личности. У этой личности ни одного нормального мужика.
– Молохов нормальный, но женатый, – возразила Лера.
– Женатый мужик в принципе не может быть нормальным. Разве нормальные женятся?! – И Лялька звонко рассмеялась. – На нас женятся только ненормальные мужики. Нормальные – не женятся! Занятный каламбурчик. – Лялька успокоилась, глядя на то, как Лера жует кусочек сыра и думает о своем. – Твое буйное воображение уже рисует картинки завтрашнего дня? Утром подойди к Кудрину и загадочно поинтересуйся, где бы он хотел оказаться после смерти. – Услышав эту фразу, Лера округлила глаза. – Пока он будет соображать, – продолжила Лялька, – а с этим делом у него туго, ты скажи: «Понимаю. Выбор нелегок. В раю – погода приятнее, в аду – общество интереснее».
– И что? Где смеяться?
– Смеяться будете в постели, вот увидишь. Я тебе это обещаю.
– Не знаю, – честно призналась Лера, – мне как-то не хочется с первым попавшимся…
– Кудрин уже не первый попавшийся. Он возникает из небытия на твоем жизненном пути второй раз. Дай человеку шанс! Хоть, заметь, мне самой Влад ни чуточки не нравится. Не хочешь к нему, к Молохову подойди. Интересно, а что тот выберет, рай или ад?
Молохову этим вечером было не до райских кущ, его телефон раскалился от беспрестанного трезвона друзей и соратников, до которых дошла весть о том, что народ нашел клад на городской площади и этот клад у народа отобрали. Григорию в сотый раз пришлось объяснять, что городская площадь вместе с находящимися на ней зданиями является памятником архитектуры и исторической ценностью, а за нарушение неприкосновенности верхнего слоя памятника и исторической ценности гнусному нарушителю грозит ответственность, вплоть до уголовной. Никто из звонивших не верил и, смеясь, интересовался, а действительно ли, если ему вдруг захочется поковыряться на площади в земле, его посадят. Молохов спокойно отвечал, что землекопу грозит тюремный срок от двух до пяти лет. Друзья-соратники хохотали и сообщали Молохову, что собираются перекопать не только центральную городскую площадь, где, скорее всего, припрятана не одна тонна монет, но и все исторические окрестности. Григорию казалось, что он живет не в небольшом подмосковном городке, а самом центре ада, где восседает на троне ее величество золотая лихорадка. В этот вечер Молохову, как чистого воздуха, не хватало Симбирцева, специалиста по подобным вопросам. Тот как сквозь землю провалился, после того как узнал о предстоящих раскопках. Одному сдержать эту народную массу, готовую вот-вот ринуться на поиски сокровищ, было физически невозможно. Правоохранительные органы ограничились тем, что обвязали яркой ленточкой место находки и выставили «почетный караул» в виде одного молоденького сержанта, который сидел на ближайшей скамейке и дремал. Нашлись свидетели, которые клялись, что видели, как к тому подошли две старушки, сунули сержанту в руку купюру неизвестного достоинства, и тот разрешил им немного повозиться в куче песка, откуда сыпались исторические монеты. Были и те, кто видел, что старушки не просто копались, а тащили, сгибаясь под непомерной тяжестью, два огромных кованых сундука. В это мало кто верил – мимо нашей милиции они не могли проскользнуть незаметно, им наверняка пришлось бы делиться, и сундук в их руках остался бы один.
