Звонил мобильник Молохова. Казалось, что еще немного, и он разорвется на части. Григорий отошел от Леры, сел на табуретку, нахмурил брови и ответил.
– Да, я понял, что это ты. Что?! Авария? Катастрофа? Ты где умираешь? В клинике? Хорошо, я сейчас же приеду. – Он закрыл телефон и растерянно поглядел на Леру.
– Только ничего не нужно объяснять, – заявила та. – Все совершенно очевидно. Я понимаю.
– Ты меня точно понимаешь? – сдавленным голосом произнес Молохов.
– Да, – ответила ему Лера.
– Я только узнаю, что с ней, и вернусь, – заверил ее он.
Лере было все равно. Она поняла, что Молохову звонила его жена. Бывшая или настоящая, к которой он кинулся, перепрыгивая через несколько ступенек. Из тех немногих слов, что сказал жене Молохов, Лера поняла, что та попала в катастрофу и лежит в клинике. Это было плохой новостью. Хорошей же было то, что она там умирала. Нет, Лера не была кровожадной. Но и не настолько глупой, чтобы верить каждому женскому слову. Умирает?! Ха! Так она ей и поверила. Но он-то до чего наивный! Или врал ей все про разных людей. В глубине души он все еще любит свою бывшую жену, раз сразу кидается ей на помощь. Вот у нее таких мужчин нет. Зато у нее есть мама и Лялька, и этого ей вполне хватит, чтобы быть счастливой.
Глава 12
Кажется, мы нашли сокровища
Лера пришла на работу, как обычно. Будто ничего не случилось, и жизнь продолжала идти своим чередом черных и блеклых полос. Сережкина так и не появлялась, где она обитает, было неизвестно. Ее телефон общался с любопытными голосом автоответчика и на все вопросы обещал только одно – в самое ближайшее время передать эти вопросы хозяйке.
Дел на работе накопилось много, закончился квартал, нужно было подводить итоги, пересчитывая графы и строки и писать немыслимую и со стороны никому не нужную массу отчетов. Лялька, как обычно, опаздывала, благодаря чему Лере удалось продуктивно поработать. Когда стрелка часов дошла до одиннадцати, Лера не на шутку заволновалась и принялась звонить подруге. Но через несколько минут та прибежала сама. Она была в слезах и кричала, что случилось непоправимое. Лера внимательно оглядела ее с ног и догадалась, что речь идет не о ней.
– Что-то с Ником?! – испугалась она.
– Да! – выпалила Лялька и кинулась к зеркалу. – Боже! Какие у меня глаза опухшие, нос раздуло, губы отклячились. – Насчет губ было явное преувеличение, а нос у бедняги действительно был такой, каким часто становится у пьяниц после длительных запоев. Большой и сизый. Если бы Лялька жила в племени мумба-юмба, то вожди ее немедленно бы переименовали из Большой Ляли в Лялю Сизый Нос. – Сволочь! Это все из-за него! Такие неимоверные муки и страдания переношу из-за неблагодарного, неблаговерного, не… – Она не помнила остальные прилагательные с приставкой «не», но и этих было достаточно для того, чтобы Лера оторвалась от отчетов и удивленно поглядела на подругу.
– Ник от тебя сбежал?!
– В том-то и дело, что не выгонишь! – Лялька, оторвалась от зеркала, скинула на ходу куртку и подбежала к телефону. Дрожащим пальцем она набрала свой номер и позвонила.
– Это ты?! – вопила она. – Вали из гнезда! Выметайся немедленно из моей квартиры! Чтоб духу твоего там не было, когда я приду. И забирай свои вещички, а то я их выкину. Не смей брать мои чемоданы! Что?! Мои чемоданы – самые дерьмовые из всех чемоданов?! Что?! Мои чемоданы – дешевка с вьетнамского рынка, которую ты брать не собираешься?! А твои, твои, – она выпучила глаза и кивнула Лере, требуя от нее помощи, – твои…
– Ширпотреб с Черкизовского, – подсказала ей Лера.
– Черкизовский ширпотреб! – одним махом выпалила Лялька и довольно улыбнулась. – С лотка, где «Все по сто». Что?! И это после всего, что у нас было?! – Она зарыдала и бросила трубку. – Негодяй, все мужики – законченные негодяи и прохвосты.
– Ник не похож на прохвоста, – решительно заметила Лера.
– Да?! – язвительно скривилась Лялька. – А что же ты тогда мне наплела про Черкизовский рынок?
Лера в который раз поняла, что никогда не нужно вмешиваться в ссору влюбленных людей, и прикусила язык. То, что ее друзья поссорились, было совершенно очевидно. Хорошо, что хоть не нанесли друг другу телесные повреждения. Или нанесли?! Почему Ник сидит дома у Ляльки, а не идет на работу, где ему предложили должность заместителя директора? Лера решила не молчать, а навести порядок в разбередившихся душах этих двух влюбленных. Ник был далеко, так что нужно было начинать с ближайшей души.
– Зачем ты увечила человека? – хмуро поинтересовалась Лера.
– Ой, он уже успел нажаловаться! Сам виноват, не будет ко мне лезть. Я мылась под душем, он зашел, видно, хотел придушить, чтобы долго не мучалась, я испугалась и оттолкнула его. Он ударился об косяк, под глазом сразу расплылся фингал. Нет, ну, какой паразит! Тихо прокрался, чтобы я не услышала, а сам до этого так на меня орал, вспомнить страшно.
– Что было до душа? – Лера решила довести следствие до конца и выяснить побудительные причины ссоры.
– Мы с ним ругались, – вздохнула Лялька, сделав перерыв в рыданиях, и открыла свою тумбочку в поисках еды. – Ты даже не представляешь, как мы с ним ругались! Я так еще ни с кем не ругалась. – Она нашла заплесневелый сухарь, положила его перед собой и, глядя на сухарь, заплакала.
– Не плачь, – пожалела ее Лера, – у меня есть печенье. – И поставила перед ней полную вазочку.
– Он ее от меня скрывал. – Лялька набила рот печеньем, ее организм тут же обрадовался и перестал выжимать из себя соленую жидкость. – Представляешь?!
– Нет, – честно призналась Лера. – Ничего подобного я не представляла.
– Так вот, представь себе, я тоже не представляла. А надо было!
– Ляля, попытайся сосредоточиться и толком рассказать мне, что у вас произошло, – мягко, но настойчиво попросила Лера.
Лялька втянула голову в плечи, поникла, сунула в рот еще пару печенюшек и поведала подруге грустную историю об обманутом сердце. Оказалось, что Ник, который всюду таскает с собой дорогой ноутбук, случайно забыл его выключить на ночь. Рано утром проснувшаяся для того, чтобы поправить подушку у любимого (в это Лера, конечно же, не поверила), Лялька залезла в него и увидела незакрытую почту. Она щелкнула по одному сообщению и пришла в ужас. Дословно ужас читался так: «Никун, тоскую без тебя страшно. Жду твоего возвращения до боли в груди. Загудим, как прежде. Обнимаю. Ватрушка». Лялька поняла, что Нику писала какая-то Ватрушка, у которой от тоски болела грудь, наверняка силиконовая пятого размера, к которой она жаждала его прижать в своем объятии. Лялька разбудила Ника и дала ему пощечину. Можно себе представить, что пережил тот, когда ему сонному врезали по морде. Он взбеленился, соскочил с постели и принялся гоняться за Лялькой, державшей ноутбук и грозившей сбросить его с балкона вместе со всеми бабами, письма которых валялись в почтовом ящике небольшого умного чемоданчика. Если есть одна Ватрушка, с которой он поддерживает связь, то, значит, есть и другие Булочки. Вот к чему приводит любовь к пышнотелым особам. Ник бегал и кричал, что он поддерживает связь исключительно с Лялькой и о других женщинах не думает. Лялька его обвиняла практически в супружеской измене, но тот все никак не мог догадаться, в чем же дело. Или, как предполагала Ляля, делал вид, что он ни при чем. Вволю набегавшись, Ник-Тарас отнял у нее чемоданчик. Лялька обиделась и решила с ним не разговаривать. Негодяй попытался пойти на мировую, даже пришел в ванную, чтобы поцеловать подругу, когда она принимала холодный душ перед тем, как отправиться на работу, – нужно было снять стресс. Но та не поняла его истинных намерений, в результате чего Ник получил фингал под глазом.
Лера внимательно слушала подругу. Та замолчала, когда вазочка полностью опустела.
– Нужно было налить чаю, – спохватилась Лера, предполагая у подруги заворот кишок.
– Наливай, – одобрительно махнула рукой та, – у Сережкиной остались баранки.
Следом за печеньем Лялька умяла мешок баранок, запивая их горячим чаем. Под тем предлогом, что теперь ей худеть ни к чему. Лера захотела высказать свое мнение, что Ник – порядочный свин, и его друг не лучше, такой же подбитый жизнью партизан, скрывающий в «лесах» свою жену, а чуть что – летящий по ее первому зову. Она хотела сказать, что все мужики – законченные негодяи и прохвосты. Но кому бы от этого стало легче? Ей? Они бы обнялись с подругой и поплакали вместе над своей нескладной судьбой. Две перезрелые дуры! Или все же дура одна? И она даже знает, кто это.
– Ты точно передала мне текст послания? – поинтересовалась она у Ляльки. Та кивнула головой. – Тогда почему эта Ватрушка не пишет, что она «твоя»?
– Моя?! – в ужасе отпрянула Лялька. – Еще чего не хватало. Может быть, наша, и тогда здравствуй, веселая шведская семья?!
