Еще немного, и я начну верить, что человеку, хотя он уже триста или четыреста тысяч лет живет на этой земле, нет ничего труднее — будь он моряком или коммивояжером, — чем оставаться самим собой.
* * *
Поезд — это странствующий театр, где роли исполняют пассажиры. Но больше всего люди поражают меня во время обедов.
Кто не мечтал встретить в жизни идеального человека, который бы никогда не ошибался, все знал, все мог объяснить, который являлся бы воплощением простоты, скромности, проницательности, чистой совести, отваги, тонкости и благоразумия?
Я могу со всей ответственностью заявить, что такой человек существует. Я могу даже указать, где и когда его можно увидеть: между тринадцатью и пятнадцатью часами во всех ресторанах Франции (и вечером с двадцати одного часа в миллионах французских домов). Поскольку этот феномен обладает еще и даром быть вездесущим.
В часы обеда мне кажется, что мир населен идеальными людьми, чудесно сочетающими в себе высокую нравственность, непогрешимую верность суждений, светлый разум, полную бескорыстность, неистощимый творческий гений, абсолютную честность, которые живут в окружении глупцов, сумасбродов, карьеристов, честолюбцев, простофиль, одержимых манией величия, бездельников, вымогателей, гангстеров и бездарностей, а потому им без конца приходится умерять чужие аппетиты, наставлять кого-то на истинный путь, давать мудрые советы, разрушать коварные замыслы, чуть ли не предотвращать катастрофы, восстанавливать повсюду порядок и в нужную минуту всегда произносить нужное слово. Ведь эти застольные гении, появляющиеся на свет божий между двенадцатью и двумя часами дня, умеют высказать верную мысль, дать нужный отпор, найти необходимого человека. Спрашивается, что стало бы с нашей планетой, если бы они постоянно не подталкивали ее. Здравый смысл, классический продукт галльского производства — их монополия. Одним словом, они выше всех похвал.
Мне приходится по долгу службы присутствовать на так называемых деловых обедах. Если верить моим соседям по столу, а также и тем, кто сидит за другими столиками, меня окружают сплошные гении. Слыша, как они говорят: «Я сразу же указал моим инженерам…» или еще того лучше: «Я созвал своих директоров и порекомендовал им…», можно подумать, что здесь собрались всемогущие руководители крупнейших предприятий. Когда я упоминаю о своем директоре, каждому понятно, что я нахожусь у него в подчинении, когда же начинают разговаривать эти «супермены», получается, что целые сонмища директоров пресмыкаются у их ног. И право, особенно во время обедов, мне начинает казаться, что Франция населена лишь генеральными президент-директорами и всевластными магнатами. Но я предоставляю слово этим магнатам. В тот день по левую руку от меня восседала сама трезвость ума.
— Встречаю я в то утро, — говорил мой сосед, — своих начальников отделов… Вид у них явно удрученный. «Что, — говорю, — случилось, господа? У вас крупные неприятности?» Что же, оказывается, произошло… Они не могли додуматься, как заменить трубки 2–22 номером 60. Стоят беспомощные, совершенно растерянные. Я прямо не мог удержаться от смеха. «Ничего нет страшного, друзья мои! Вы готовы утонуть в стакане, вернее, даже не в стакане, а в рюмке. Давайте пораскинем мозгами. О чем же, в самом деле, идет речь? С одной стороны, у вас модель № 2–22, с другой — трубки 60. А на что вам дана реборда 16?» Вот таким-то образом! Казалось бы, чего проще! Ясно как божий день. Но не тут-то было — зашли в тупик! Обо всем подумали, кроме этого. И так каждый раз! Честное слово, прямо смешно… Ломают себе голову, копаются в мелочах… И не видят того, что так и бросается в глаза. Вы даже не представляете, сколько времени я теряю на подобную ерунду. Невероятно! И на это у меня уходит жизнь!
Как не преклоняться перед таким человеком? Но стоило ему замолчать, как еще один гений, воплощающий трезвость ума, лысый и при ордене, возник на этот раз за столиком справа.
— Послушайте… Я же предупреждал их еще полгода назад. Когда они пришли посоветоваться со мной, я был с ними откровенен. Я сказал им: «С такой себестоимостью вы никогда не выйдете из положения!» Они ответили: «Ну, это мы еще посмотрим!» Тогда я им говорю: «Лично мне все ясно! Но если вы считаете, что правы, продолжайте в том же духе. Мы вернемся к этому разговору через три месяца». Я прекрасно знал, что произойдет. Для этого не надо было быть провидцем. Но они ничего не желали слушать. И что же, они опять плачутся в мою жилетку… Снова умоляют взять дело в свои руки. Представляете! Как будто у меня нет других забот! Благодарю покорно… пусть выкручиваются сами, если уж они такие молодцы! А я не собираюсь расплачиваться за чужие грехи! Кто же должен за них отдуваться? Ваш покорный слуга? Дудки-с. За спасибо наизнанку выворачиваться… Что стоит их благодарность — нам известно… Так что нет… Но все же легкомыслие этих людей просто поразительно. Полное отсутствие здравого смысла… Эле-мен-тар-ней-ше-го здравого смысла…
Трудно даже себе представить, что есть на свете такие глупцы, которые вовремя не прислушались к разумному мнению этого специалиста. Он являл собой редкое сочетание Разума, Проницательности, Здравого Смысла, но советы его оказались гласом вопиющего в пустыне! Как можно было безнаказанно упустить такую возможность?.. При одной этой мысли я содрогаюсь.
Во всяком случае, одно было ясно: я очутился на земле гениев. Сколько же их приходится здесь на один квадратный метр? По-моему, двух было больше чем достаточно. Но вдруг слева от меня заговорил третий. На этот раз вещало само Великодушие.
— Вам каждый скажет, что это я сделал из Шалю человека. Я устроил его к Туро. Я организовал ему клиентуру. Я помог ему сдвинуться с места — дал ему деньги, когда он решил открыть собственное дело. В пятьдесят шестом году без меня он бы просто пошел ко дну. Теперь он снова просит у меня в долг пятьсот тысяч монет. Тут-то я ему говорю: нет. Заметьте, здесь дело не в деньгах. Пятьюстами тысячами (новых франков) больше, пятьюстами меньше… Это дело принципа…
И все сразу понимают: человек этот великодушен. Но в дураках оставаться не хочет. Ему не так-то легко было отказать в этих деньгах: сердце было «за». Но разум — «против». И он отказал из принципа. Он говорил, как «self made man»[186].
— Свое дело я создал собственными руками. Я начал с нуля. Пустился в путь с двумястами двадцатью пятью тысячами франков, это вам что-нибудь говорит?.. Была у меня маленькая мастерская, фрезерный и два токарных станка… И если сегодня у меня три завода, семьсот рабочих и оборотный капитал в четыре миллиарда (старых) франков, чему, спрашивается, я всем этим обязан? Просто тому, что работал, да и здесь (он постучал пальцем по лбу) было кое-что… А теперь им бы хотелось, чтобы я слился с ними и стал бы, так сказать, «holding»[187]. Знаете, что я им ответил? «Нет, господа, так дело не пойдет!.. Лучше уж я останусь при своих!»
Было совершенно очевидно, что какие-то темные силы пытались обманом завлечь эту кристально-чистую душу в коварные сети трестов. Но его здравый смысл не дремал. Он оказался не из тех, кого можно обвести вокруг пальца, — лучше он останется «при своих».
* * *
Но где же тогда те, другие? Где те, кто тонет в стакане воды, не видит дальше собственного носа, кого любые трудности ставят в тупик, кто, как черт от ладана, бежит от ответственности? Где же те, кто ровным счетом ничего не смыслит, кого в детстве уронила нянька, у кого слишком загребущие руки и ничего не видящие глаза, у кого головы набиты мякиной и воли ни на грош? Где же те, кто постоянно попадает пальцем в небо, остается у разбитого корыта, все халтурщики, недоумки, лодыри, простофили? Если правда, что на свете столько людей, которые делают все шиворот-навыворот, являются к шапочному разбору, ни во что не верят или клюют на любую приманку, витают где-то в облаках — людей, которых видишь насквозь, — значит, где-то они все-таки существуют?
Но где?
Да просто-напросто в других ресторанах или у себя дома рассказывают своим друзьям или женам те же самые истории — только наоборот. И в них тот, кого трудности приводили в отчаяние, ставит в тупик других, а тот, кто тонул в стакане воды, становится лучшим в мире пловцом, и тот, кто не видел дальше собственного носа, оказывается почти провидцем, тот, у кого нет ничего за душой, уверяет, что только он и силен духом.
Таким образом, вы можете провести целый день в этом мире глупцов, так и не встретив ни одного дурака. Признайтесь, получается довольно глупо.
Глава VII
Почести и награды
Как вы относитесь к почестям?.. Есть ли у вас ордена?.. Если нет, то хотели бы вы их получить?.. И какие именно?.. Какой из орденов вы цените больше остальных?
