– …и кристально чистой репутации… – продолжил свою мысль сэр Хамфри.
– Так, ясно. – Я на секунду задумался. – Ну а как насчет ученого или бизнесмена?
Мой постоянный заместитель отрицательно покачал голевой.
– Ладно, – махнул я рукой, догадавшись, что у него уже кто-то есть на примете. – Выкладывайте. Кто?
– Э-э… господин министр, я подумал, может… государственный служащий в отставке?
– Логично, Хамфри. Ну а кто именно?
– Думаю, сэр Морис Уильямс, господин министр.
Я совсем не был в этом уверен.
– А вы не боитесь, что он чересчур независим? – спросил я.
– Он рассчитывает на палату лордов, – возразил Хамфри и снисходительно улыбнулся, будто достал припрятанного до времени козырного туза.
– Разве таким образом он попадет туда? – удивился я.
– Естественно, нет, но правильные выводы комиссии дадут ему еще несколько очков… ну, как у брауни-гайдов[49].
Очки? Как у брауни-гайдов? Что-то новое. По словам Хамфри, набирается определённая сумма очков, а затем выдается значок. В этом уже был какой-то смысл.
– Ладно, – решился я. – Уильямс так Уильямс.
Слава богу, принимать решения для меня теперь не проблема.
– Благодарю тебя, Коричневая Сова[50], – галантно поклонился сэр Хамфри и, не переставая улыбаться, вышел из кабинета.
Когда моему постоянному заместителю удается настоять на своем, милее нет человека. К тому же, благодаря его идее мы, возможно, сумеем избежать того, что третейская комиссия докопается до нежелательных фактов. Например, обнаружит что-то, чего мы не знали сами, хотя и должны были бы знать, или что-то, о чем были прекрасно осведомлены, но не хотели бы, чтобы другие знали, что мы знаем.
Потом я понял: есть и третий, более вероятный вариант. Комиссия обнаружит то, о чем знал Хамфри, но не знал я. То есть в результате я снова окажусь в идиотском положении.
Вроде того, в каком оказался вчера.
И все-таки у меня сейчас нет иного выхода, как последовать его совету и жить в ожидании счастливого дня, когда я буду знать то, чего не знает он.
17 марта
Сегодня долго беседовал с Бернардом Вули.
Его волнует вопрос о кубинских беженцах. Меня он, конечно, тоже беспокоит. В палате и прессе назревает скандал по поводу нежелания правительства оказать им помощь.
Но разве наша вина, что казначейство не дает нам на это денег?
Я не могу бороться с казначейством. Никто не может бороться с казначейством!
Ну, а раз сделать все равно ничего нельзя, то нечего об этом и думать, решил я и перевел разговор на больницу Сент-Эдвардс, вспомнив о вчерашних намеках Роя. Вернее, первым о ней заговорил Бернард.
– Господин министр, – обратился он ко мне. – Вы просили разузнать об этой якобы пустующей больнице в северной части Лондона?
Я кивнул.
– Так вот, как я и предупреждал, шоферы – не самый надежный источник информации. Рой ввел вас в заблуждение.
Облегченно вздохнув, я, естественно, поинтересовался, из какого источника почерпнул эти добрые вести сам Бернард.
– От личных секретарей, господин министр.
Да, это внушало доверие. Неофициальная информация от личных секретарей доходит чуть медленнее, чем от шоферов, зато она намного надежней. В принципе, ей можно верить на все сто процентов.
– Ну и как там в действительности обстоят дела?
Оказывается, в больнице насчитывается всего 342 администратора. Остальные 170 – гардеробщики, вахтеры, уборщицы, садовники, повара и прочие.
На мой взгляд, вполне нормальное соотношение.
– А сколько там медицинских работников? – спросил я.
– Ни одного, – ответил Бернард таким тоном, будто это само собой разумеется.
Я подумал, что ослышался, и осторожно переспросил:
– Ни одного?
– Ни одного.
Я все же решил кое-что уточнить.
– Мы ведь говорим о больнице Сент-Эдвардс, верно?
– Конечно, о ней, – бодро ответил он и добавил: – Новехонькая. Просто загляденье!
Как будто это что-то объясняло.
– Совсем новая?
Бернард смутился.
– Э-э… не совсем. Вообще-то уже восемь месяцев, как ее построили и укомплектовали. Но, к сожалению, в то время правительство как раз сократило ассигнования на здравоохранение и на медицинский персонал денег не хватило.
Час от часу не легче!
– Новая современная больница, – тихо повторил я, словно убеждая себя, что не ослышался, – в которой свыше пятисот администраторов и ни одного пациента!
Некоторое время сидел молча, собираясь с мыслями. Бернард попытался мне помочь:
– Господин министр, а ведь там есть пациент!
– Один?
– Да, один. Заместитель главного администратора упал с лесов и сломал ногу.
– Боже мой! – почти шепотом произнес я. – Если бы меня спросили об этом в палате?!
Бернард съежился, словно побитая собачонка.
– Почему я только сейчас узнаю об этом? Почему вы меня не предупредили?
– Э-э… я тоже ничего не знал, господин министр, – растерянно пролепетал он.
– А кто должен знать? Как случилось, что все это не выплыло наружу?
Из путаных объяснений Бернарда я понял, что об этой ситуации знало только несколько сотрудников министерства здравоохранения. Впрочем, они не усматривали в ней ничего странного. По их словам, в Англии таких больниц полно.
– Как правило, они специально не убирают следов строительства – ну, знаете, леса, бетономешалки и тому подобное, – чтобы люди не думали, будто больница давно готова. Нормальное явление, – добавил он.
– Нормальное явление? – не мог я вымолвить и слова. (Оказывается, мог. – Ред.)
– Думаю… – я снова был полон решимости, – думаю, мне следует поехать туда и убедиться самому, прежде чем обо всем пронюхает оппозиция.
– Да, конечно, – согласился Бернард. – Просто удивительно, что пресса еще не докопалась…
– Удивляться тут нечему. Большинство наших газетчиков настолько непрофессиональны, что не способны выяснить даже то, что сегодня четверг.
– Сегодня среда, господин министр, – поправил меня Бернард.
Я молча указал ему на дверь.
(В следующую пятницу сэр Хамфри Эплби встретился с постоянным заместителем министра здравоохранения сэром Йеном Уитчерчем в клубе «Реформ» на Пэлл-Мэлл-стрит, чтобы обсудить запрос о больнице Сент-Эдвардс. На наше счастье, сэр Хамфри по обыкновению сделал соответствующую запись в своем дневнике.
«Внезапный интерес Хэкера к больнице Сент-Эдвардс серьезно обеспокоил Йена. Что ж, понять его легко.
(Из последней фразы можно сделать логический вывод, что Бернард Вули – в соответствии со своим тогдашним положением – поделился с сэром Хамфри мыслями относительно упомянутой проблемы, хотя в ответ на наш вопрос сэр Бернард – в соответствии с нынешним своим положением – сказал, что не припоминает такого. – Ред.)
Я объяснил ему, что мой министр беспокоится из-за отсутствия в больнице пациентов. Нас обоих это позабавило. Может ли больница принимать пациентов, если в ней еще нет медицинского персонала? Министр опять рискует оказаться в глупом положении.
Йен совершенно справедливо отметил, что министерство здравоохранения обладает большим опытом по подготовке к эксплуатации новых больниц. По его убеждению, главное в этом деле – постепенность и поэтапность, а пациенты только путаются под ногами. Поэтому он посоветовал сообщить Хэкеру, что в данный момент больница Сент-Эдвардс находится на заключительном этапе введения в строй – так сказать, на финишной прямой.
Однако, предвидя неминуемый накал страстей в политических кругах, я счел необходимым задать ему один вопрос: «Сколько времени понадобится на преодоление этой финишной прямой?» А чтобы он не понял меня превратно, напомнил ему о бездумном согласии моего министра на создание третейской комиссии.
Йен горестно покачал головой. По его словам, он был просто в шоке, когда впервые услышал о комиссии. Нет ни малейших сомнений, что такие же чувства разделяет сейчас весь Уайтхолл.
Мне все-таки хотелось иметь более четкое представление о сроках, поэтому я поинтересовался, можно ли реально надеяться, что в больнице Сент-Эдвардс когда-нибудь появятся пациенты.
Можно, подтвердил сэр Йен, как только появится такая возможность. По его расчетам, больница, скорее всего, примет первых пациентов где-то через пару лет, когда улучшится финансовая ситуация.
Благоразумно, ничего не скажешь. Действительно, не может же он открыть сорок новых палат в Сент-Эдвардсе, если в других больницах они закрываются. Этого не потерпят ни казначейство, ни кабинет.
Но, насколько я знаю своего министра, он вполне способен закрыть всю больницу просто потому, что в ней нет пациентов!
Сэр Йен категорически заявил, что это исключено: профсоюзы не допустят.
