Александр Тузиков - Приключения в книжном магазине

— Ну, лично я не живу на грани нищеты, признался Эпифан Эпифаныч. Однако от имени своих отсутствующих коллег благодарю вас за любезные слова… Только вот вы погорячились. Мы, ученые, трудимся во благо человечества, а вы называете это «наркотиком»!

— А разве это не так? — усмехнулся лохматый парень. Вы ведь называли так фильмы ужасов, а нагом заявили, что «в широком смысле, любая зависимость — это наркотик»…

Вот ведь намять! Эпифан Эпифаныч задумался, подбирая подходящий ответ, но высказаться не успел.

— А теперь, с вашего позволения, я тоже кое-что скажу, послышался чей-то новый голос.

Эпифан Эпифаныч с удивлением увидел, что рядом стоит краснолицый человек. Как же его зовут? Ах, да Петрович…

— Я в детстве очень хотел стать учёным, особенно в области освоения космоса, сообщил тот, гордо оглядывая остальных и выставив вперед свой обширный живот. — Залпом читал научно-фантастические книги которые, кстати, зачастую проповедуют научное познание и восприятие мира. И это немного осталось… До сих нор люблю читать что-то научно- популярное, слежу за новостями в изучении дальнего и ближнего космоса. Когда-нибудь мы выйдем из колыбели…

— Вы потише, а то может услышать наш бородатый знакомый… — посоветовал Эпифан Эпифаныч, улыбаясь.

— А, этот, что ли? Который с тюрбаном? усмехнулся Петрович. Не, он сейчас далеко, я его только что в отделе игрушек видел. Кого-то просвещает… Так вот, все-таки наука это ерунда! Ну, за исключением астрономии, космонавтики и уфологии… Ваг признайтесь, почему вы так интересуетесь наукой? В чем ваш мотив?

— М-да… — Эпифан Эпифаныч тяжело вздохнул. Что толку объяснять таким, как вы? Ладно, попробую… Всю жизнь, сколько себя помню, мне хотелось найти объяснение всему, что происходит в мире вокруг меня. Причем объяснение научное и развернутое, просто «потому что вот так» меня не устраивало…

И вот я сделал то, что сделал, стал тем, кем стал… Понимаете, ведь я ученый, объективно мыслящий человек. И когда приходится читать или слышать всякие сенсационные нелепости, становится обидно. Их авторы часто даже не способны корректно изложить постулаты излагаемых ими теорий, козыряя именами авторитетов разве для подкрепления какой-нибудь несуразицы… Я еще раз говорю опыт гораздо важнее веры. Это в религии важна вера, религия основана на вере. А в науке совсем не так…

Ему вдруг стало скучно. Сколько можно доказывать одно и то же? И зачем? Если бы все выдающиеся ученые только и делали бы, что занимались просвещением, не вышло бы никакого научного прогресса…

— Пожалуй, мне пора, засобирался Эпифан Эпифаныч. Дела, знаете ли…

— Ну, спасибо за информацию… — задумчиво сказал лохматый парень.

Хотя ужасы я все таки смотреть не перестану…

— Ваше дело, молодой человек! Вы хозяин своего времени…

С этими словами Эпифан Эпифаныч не спеша направился к своему любимому разделу «Наука и техника». В принципе, он был доволен беседой. Хотя упрямые оппоненты не изменили своих убеждений, зато удалось преисполниться чувством собственной значимости, подкрепить привычное ощущение важности своей миссии на Земле… Ведь его слушали! Да, это была хорошая лекция… Эпифан Эпифаныч самодовольно улыбнулся и раскрыл книгу «Наука, мышление и здоровье». Интересно, что пишет автор о науке? Полистав, нашел соответствующую главу и прочитал: «Наука это религия ученых. Известно представление о том, что наука — это наиболее объективная система взглядов на мир. Однако научных истин существует столько же, сколько ученых, поскольку восприятие каждого человека хоть в чем-то отличается»… «Как и мода, научные концепции приходят и уходят»… «Ученые это монахи современного мира. Они ведут отшельнический образ жизни, общаются только со «своими», а мирян считают несколько более примитивными существами»…

Ничего себе! Эпифан Эпифаныч недовольно поморщился. Что за дикая ересь! Да, этот Иванов просто дерзкий вольнодумец…

Ведь он только что говорил — это религия основана на вере, а наука зиждется на опыте! Конечно, в опыт тоже надо верить. Конечно, приходится доверять некоторым концепциям. Но как же иначе? Ведь надо же на что-то опираться. Мысленно разгромив доводы Иванова, Эпифан Эпифаныч несколько успокоился и решил прочитать что-нибудь еще.

«Наука — это способ сделать из нашего ума-алмаза блестящий ум-бриллиант. И этот способ — в руках каждого из нас! Только вот, хватит ли у нас ума, чтобы ими распорядиться?». Что ж, это неплохое сравнение… Да, занятия наукой позволяют превратить алмаз в бриллиант. Хотя вопрос об использовании знаний весьма и весьма банален…

Следующий отрывок оказался довольно неожиданным. «В наше время распространены представления о самоценности эрудиции — о том, что следует накапливать любую информацию в как можно большем количестве. Однако эрудиция сама но себе еще не является полезной. Как утверждал английский философ Джон Рескин, «к знанию мы должны относиться так же, как и к пище. Мы не живем для того, чтобы знать, как не живем для того, чтобы есть». Знание может быть излишним — так же, как еда, вода, солнечный загар и т. д.».

Эпифан Эпифаныч задумался. Идея умеренности… Как и любой образованный человек, Свиридов иногда любил повторять фразу «все хорошо в меру». Но применима ли она к научной деятельности? Как-то странно об этом думать… Ну да, ученые жадны до знаний… Но ведь это единственный вид жадности, который имеет право на существование! Он вспомнил свое любимое изречение Ньютона: «Я смотрю на себя, как на ребенка, который, играя на морском берегу, нашел несколько камешков поглаже и раковин попестрее, чем удавалось другим, в то время как неизмеримый океан истины расстилался перед моим взором неисследованным».

Так что же, Иванов предлагает ограничить исследовательскую деятельность? «Знание может быть излишним»… То есть как это? Что же — он, Эпифан Эпифаныч Свиридов, слишком много знает? Какая кощунственная мысль…

Но, может быть, Иванов имел в виду нечто другое? Надо дать ему шанс исправиться… Однако следующие слова подтвердили худшие подозрения — автор придерживался одного из тягчайших заблуждений. «Формируется потребность получать все новые и новые дозы информации. Но эта потребность — искусственная. Человек способен на нечто большее, чем простое поглощение информации. Информации может быть слишком много, она может перегрузить нервную систему». Эпифан Эпифаныч с возмущением захлопнул книгу.

Знания хороши в меру? То же самое иногда говорила и Марья, но Эпифан Эпифаныч не обращал на ее слова особого внимания. Однако это было легко, а вот от текста отмахнуться труднее. Хотя, в принципе, тоже можно…

А есть ли у него самого зависимость от Науки? Не слишком ли он много ею занимается, не в ущерб ли другим важным вещам? Эпифан Эпифаныч попытался отогнать эти мысли, но не сумел. Ведь он ученый, объективно мыслящий человек… Ему пошел уже седьмой десяток, здоровье все чаще пошаливает — так не логично ли снизить темп и уровень нагрузок? Может, съездить куда-нибудь отдохнуть, как уговаривает Марья? Неприятные вопросы назойливо лезли в голову, и Эпифан Эпифаныч решил схитрить. Неподалеку виднелся раздел «Искусство». Посмотреть, что ли? Искусство ведь тоже достаточно интересная штука, хотя и уступает Науке…

Свиридов подошел к стеллажу и принялся тщательно изучать корешки книг. «Живопись», «История скульптуры», «Мир архитектуры»… Он выхватил «Графический дизайн» и принялся сердито листать. Что-то, однако, не тянет все это смотреть… Пожалуй, лучше с кем-нибудь поговорить — а там, глядишь, и настроение вернется. Рядом стояла рыжеволосая девушка студенческого возраста и внешности… Почему бы и нет?

— Вы тоже интересуетесь искусством? — спросил Эпифан Эпифаныч.

— Да, немного, — задумчиво ответила девушка.

Профессор снисходительно посмотрел на нее. Конечно, едва ли эта юная особа способна к научным диспутам. Но почему бы не продемонстрировать ей, что это такое? В конце концов, ведь долг старшего поколения — учить младшее…

— А вы знаете, что в искусстве тоже есть свои законы? — внушительно спросил Эпифан Эпифаныч. — Законы композиции, жанра… Хотя, по большому счету, фантазия все это… Вот наука — дело серьезное…

В ответ девушка заявила, что в науке тоже существует фантазия. Слегка удивившись, Эпифан Эпифаныч объяснил, что фантазия в науке основана на практическом опыте, однако собеседница не сдавалась. С самоуверенным видом она стала рассуждать о том, что отделить «правду жизни» от воображения бывает нелегко… Похоже, тема выбрана не очень удачно, подумал Свиридов. Нужно что-нибудь этакое, что позволит преподать девице урок… И вдруг девушка призналась в том, что любит смотреть сериалы. Ага! Вот на этой теме стоит остановиться…

— Латиноамериканские сериалы это образец культурной примитивности. — заявил профессор. — Кто их смотрит? Скучающие домохозяйки, бабушки и барышни, подверженные сентиментальным настроениям. Лишь они способны воспринимать сериалы всерьёз. Когда человек изнывает от ничегонеделания, то становится расположен к сказкам…