— Это как информация к размышлению или вы ставите меня перед фактом?
— Боже упаси! — Директор театрально вскинул ладони. — Разве можно ставить вас перед фактом! Конечно, вы можете выбирать, но я, честно говоря, не понимаю, отчего бы вам отказываться. От отдельного кабинета никто еще не отказывался. Счастливо вам подумать до... послезавтра.
Татьяна вышла в коридор с врученными ей листками в руках. Что и говорить, предложение застало ее врасплох. Позабыв о подруге, о попрании прав женщин и обо всем на свете, она стояла у стены и жадно вчитывалась в строки документа.
Кто-то остановился возле нее, что-то сказал.
— А? — Она оторвалась от чтения.
Перед ней стоял, улыбаясь во весь рот, Роберт Мастерков.
— У тебя новая прическа, очень тебе идет, — повторил он свою реплику.
Таня Соколова посмотрела на него с интересом, словно на иноземца из далекой страны. Давненько она не слышала от него комплиментов. Давненько. А ведь когда «парень в тиграх» появился в фирме, комплименты сыпались из него направо и налево. Когда же поток иссяк? Да примерно в ту же пору, когда Ольга Талльская два-три раза в неделю стала после работы торопиться домой. Теперь, значит, штатный педагог решил воскресить традицию любезничать со всеми подряд? Или его интерес сосредоточен именно на ней? Не дай бог! Хотя... пусть попробует. Пусть только попробует!
— Тоже что-то предложили? — Роберт выгнул шею, пытаясь заглянуть в бумаги.
— Ах это! — Татьяна словно вспомнила о распечатке, которую только что читала.
Она, словно досадуя, что приходится носить при себе эти две странички, свернула их в трубку.
— Ерунда. Ничего серьезного.
— Но все-таки, — приняв игру за чистую монету, подбодрил ее Роберт. — Лиха беда начало.
— Ничего серьезного, — повторила Татьяна смиренно и вдруг кинула на молодого человека колючий взгляд. — Ничего такого, из-за чего стоило бы тащить меня в койку.
Удар был рассчитан безупречно и достиг цели. Глаза Роберта заметались от виска к виску.
— А... — он отступил на шаг, — это ты о чем?
— Да я в том смысле, что ты ловишь слишком мелкую рыбку. Нужно играть по-крупному. — Татьяна сделала шаг, снова сокращая дистанцию и понижая голос. — Вот генеральный наш уже полгода ищет секретаршу. Никак не выберет. Может, ему вообще женщины не очень нравятся? Ты предложи ему свою кандидатуру. Ты как, печатать умеешь? Впрочем, что это я? Печатать ведь в вашем деле не главное, правда?
Атака была ничего себе, колючая и злая. Татьяна предполагала, что подпортит парню настроение, но такого эффекта и ожидать не могла. Лицо Роберта побелело, глазки перестали метаться и вперились в нее, словно молодой человек увидел перед собой демона. Его буквально перекосило, но не от злобы, а от ужаса. Татьяна могла поклясться, что Мастерков перепугался до полусмерти. Чего? Хотелось бы ей знать. Очень хотелось бы. Так же сильно, как и сам Роберт хотел бы знать ответ на вопрос: знает Соколова о его последней ночи в штате китайской фирмы или колкость ее — только импровизация?
Борису не пришлось дожидаться дня зарплаты. Новый шеф вызвал его сам. Встретил стоя в дверях, сердечно потряс руку, предложил кресло, отослал секретаршу за кофе.
Они сели. Константин Николаевич улыбался Борису, словно тот принес ему миллионное завещание от сумасшедшего дядюшки, почившего в Канаде.
— Рад, очень рад познакомиться, — прокомментировал он свою улыбку и замолчал, выжидающе глядя на собеседника.
Борис слегка растерялся. Ему представлялось, что знакомство с руководителем пройдет по иному сценарию: руководитель перечислит обязанности Бориса, расскажет о задачах отдела в целом, ну, может быть, поинтересуется для порядка «жалобами и заявлениями», предупредит о том, чего «в своем хозяйстве не потерпит». Вместо этого патрон встретил его как дорогого гостя из Центробанка, усадил в кресло и замолчал, словно ожидая чего-то.
Борис из вежливости улыбнулся в ответ, несколько неестественно. Новый шеф ждет, что Борис сам начнет разговор? С чего бы начать? Дайте денег? Или дайте мне точку опоры, чтобы мир перевернуть? Может, господин директор перепутал что-то и принимает его за кого-то другого?
— Апухтин Борис, — представился Борис на всякий случай. Вдруг патрон всплеснет сейчас руками «Ах, ты Апухтин!» и тон беседы тотчас поменяется на враждебно-покровительственный.
— Да, я в курсе. — Господин директор кивнул и чуть переменил позу Еще мгновение — и слова посыпались из него, как гречка из прорвавшегося мешка.
— Очень рад познакомиться. Меня зовут, как ты знаешь, Константин Николаевич. Я сразу на «ты», потому что работать нам придется очень тесно, очень дружно. Задачи перед дирекцией стоят непростые, объем работы колоссальный. Так что иного выхода, как сработаться и решать их совместными усилиями, у нас просто нет. Так что можешь сразу называть меня Константин. За исключением случаев официальных, когда много посторонних... Ну, ты понимаешь, о чем я. Лицо фирмы — есть лицо фирмы: все при галстуках и называют друг друга по отчеству.
Выпалив весь этот текст на одном дыхании, Константин Николаевич вопросительно взглянул на Бориса, то ли давая тому возможность спросить, то ли интересуясь, усвоен ли изложенный материал.
— Я не случайно пригласил тебя для отдельного разговора, — продолжал патрон. На сей раз говорил он без улыбки, сухо, по-деловому. — Насколько я могу судить, на сегодняшний день ты — единственный специалист по маркетингу. У нас уже есть несколько человек. Мы имеем бывшего журналиста, статистика, двух социологов, психолога и даже бывшего следователя. — Он усмехнулся. — Бывший следователь будет работать у нас аналитиком. А что делать? Таких специалистов у нас только-только начали готовить в вузах. Ты, можно сказать, первая ласточка. А следователь — тот же аналитик: сопоставление фактов, обобщение, выводы, прогнозы. Да что следователь! Я думаю, ты слышал уже, что я тоже по образованию не маркетолог. Правда, я прошел очень мощную подготовку с европейскими преподавателями... — Он задумчиво потер щеку. — Но не об этом речь. Речь о том, что именно нам с тобой придется поднимать эту целину, ставить фирму на рельсы цивилизованного, грамотного бизнеса. Нам с тобой. Ты — специалист, я — руководитель. Для меня это вопрос долга, для тебя — дело чести, так сказать. Профессиональной чести. И я очень рассчитываю на твою помощь. Если совсем откровенно, то я без тебя, пожалуй, и не потяну. Ты у нас во всех отношениях сотрудник уникальный. Даже если найти, набрать профессионалов, то им все равно понадобится время, чтобы осмотреться, освоиться, овладеть спецификой нашего бизнеса. Ты же уже разбираешься и в оборудовании, и в специфике сбыта, и во взаимоотношениях на этом рынке. Так ведь?
Борис подвигал мышцами лица, пытаясь одновременно и подтвердить все сказанное, и изобразить толику скромности.
— Ну вот. Я ведь тоже с корабля на бал. Предложение застало меня врасплох. Сижу вот листаю... — Подворский развел руками, указывая на разложенные по столу каталоги с оборудованием.
Борис зацепился взглядом за одну из брошюр.
— Мы этим уже не торгуем, — заметил он, указав на нее.
— Да? — Константин Николаевич просто смахнул брошюрку на пол.
Где-то Борис уже встречал подобный стиль обращения с ненужными бумагами. Он даже помнил, где именно.
— Сам видишь, сколько мне еще предстоит. — Константин Николаевич снова потер щеку. — Ну, в общем, так. Твоя помощь нужна мне позарез. Причем мне не хотелось бы загонять тебя в какие-то рамки. Лучше, чтобы инициатива исходила от тебя. Приходи, говори, что считаешь нужным сделать, какие возникают идеи. Буду помогать, чем могу, во всех начинаниях...
Борис слушал своего нового начальника и чувствовал не то чтобы угрызения совести, но эдакие покусывания, не болезненные, но неприятные. В самом деле. После разговора с рекламщиками Борис ожидал увидеть перед собой тупого солдафона, который начнет «строить» своих сотрудников и перестраивать их мировоззрение в направлении «от меня и до следующего дерева». Во всяком случае, Борис не ожидал, что шеф начнет с признания в своей беспомощности, первым протянет руку, попросит о содействии.
Патрон честно раскрыл перед Борисом все карты, и на молодого человека обстоятельство это произвело должное впечатление. Наконец-то его признали лучшим, признали первым, признали, что он необходим, незаменим, уникален! Как же ошибся Борис Апухтин в этом умном, открытом, справедливом человеке, как несправедлив он был к нему, составив свое представление по рассказам острословов-рекламщиков!
Начальник говорил с ним, как с равным, говорил о своих проблемах, о глобальных задачах, которые они вместе будут решать. И Борис проникался сознанием важности этого общего дела, слегка захмелел от лестных слов и так и горел желанием засучить рукава на новой ниве. Он лишь ожидал, пока шеф предоставит ему слово, чтобы высказать, как он рад, как он готов, как полон сил и идей.
