Источник патриотизма
Эта запись — как есть, целиком, со всей грамматикой и синтаксисом — взята с сайта УЕФА, из комментариев к матчам Лиги Чемпионов.
Автор — Ринат Низаев.
«Дай бог нашим клубам за борьбу в лиге, а то мне надоели эти европейские рожи… наш народ русский надееться за своих, и так в такой ебаной стране живем, хоть отвлечься немного надо… так что нужны голы».
Спасибо за формулировки, Ринат! И дай вам бог отвлечься.
Юноша Воробьев, финалист конкурса «Евровидение-2011», выйдя в финал, в экстазе прокричал в телекамеру на весь мир:
— Это Россия, блять!
В сущности, юноша Воробьев, сам того не желая, произвел на свет универсальный эпиграф к любому тексту о Родине: «Это Россия, блять!».
А дальше — хоть «Мертвые души», хоть «Чевенгур»…
По Садовому кольцу ехал «лендровер»
Над крышей развевался российский флаг с гербом, размером с поднос. Пассажир лузгал семечки и выпускал шелуху на ветер в приоткрытое окно. Сзади ехала черная машина сопровождения, габаритами напоминавшая боевую машину пехоты.
На светофоре человек вышел из «лендровера», отсыпал из кулька семечек и отнес в машину сопровождения. Вернулся в лендровер с триколором — и они поехали дальше.
Девушка в троллейбусе делилась с подругой впечатлениями от каникул.
— Когда я была на Красном море, я ночами гуляла по берегу совершенно одна. Как это было здорово!
— Да, красиво, наверное… — соглашалась подруга.
— А ты же вроде с Урала?
— Ну.
— Ни разу не была! Вот бы так прогуляться по берегу Урала!
— Не рекомендую.
— Почему?
— Выебут.
Уличный диалог:
— Здравствуйте! С праздником вас!
— С каким праздником?
— Ну как же: Христос Воскресе!
— А-а… Да я агностик. Так что это вас с праздником…
— Да мне вообще-то тоже похую, но сигареткой-то угостите?
В древнем прекрасном Коломенском в крещенские дни тринадцатого года доблестный россиянин прыгал в прорубь с воплем «Ебать Спартак!»…
Поезд Калининград — Москва. В вагон входит старшая проводница:
— Иностранцы есть?
— Нет!
— Отрубай кондиционер.
Сломался лифт.
Нажимаешь кнопку этажа — он, гад, двери закроет, постоит и снова откроет. И так пять раз. А второй лифт вызвать невозможно, потому что он думает, что он умный, и не едет туда, где уже стоит первый.
Пару дней я ходил на свой четвертый этаж пешком — слава богу, не Манхеттен. А на третий день человеческий мозг победил немецкую технику! Я чуток подумал и сообразил, что в лифте просто сломался датчик, который показывает, что в кабине кто-то есть. Вес он не чувствует!
Я вошел в лифт, нажал кнопку и попрыгал немного, и оно меня ощутило, и повезло на мой этаж!
Еще пару дней я так и жил — войду в лифт, попрыгаю, оно и едет.
И вот однажды захожу в лифт вместе с какой-то теткой, задумался о чем-то своем, уже на автомате нажал кнопку — и ну прыгать. Тетка в угол забилась, глаза по пятаку, приготовилась отбиваться от сумасшедшего.
Не местная. В первый раз в нашем лифте…
В городе Кимры Тверской области есть интернат для страдающих олигофренией.
От хлебосольного государства больным на содержание выделяется, полной чашей, несколько рублей в день на человека, и давно бы умерли они на радость местного собеса, но олигофрены оказались людьми жизнелюбивыми — и завели подсобное хозяйство.
И вскоре выяснилось, что это их хозяйство — чуть ли не самое рентабельное в области: коровы, птица, грибы, ягоды… Самим хватает, да еще продают жителям окрестных деревень!
Секрет оказался довольно прост. Дело в том, что олигофрены:
а) не пьют;
б) обожают работать.
У них от труда, видите ли, улучшается самочувствие.
И милости просим — 120 % рентабельности! То есть русский олигофрен помаленьку тяготеет к голландцу.
Персонал на них не нахвалится.
— Если бы все наши люди были такие… — мечтательно сказала кастелянша…
— Тужа́, Пержа́ и Воя.
Гастроли по областным клубам с давних времен называются у артистов Вятского драмтеатра соответственно: затужу, запержу и завою…
Гастроли Театра Сатиры в славном сибирском городе К. были приурочены к 350-летию города. Весь городской бюджет ухнул в наглядную агитацию: над унылыми улицами полоскались транспаранты, напоминавшие о юбилее…
Стояла страшная жара. Актеры, с голодухи, без горячей воды в гостинице, обливаясь потом, играли «Женитьбу Фигаро», под Моцарта и Россини, в костюмах на вате. Отыграв, они выходили в город, где не было ничего, кроме юбилейных транспарантов.
И вот однажды в закулисной тьме актриса Зоя Зелинская, споткнувшись о непредвиденную ступеньку, с хорошего размаха ударилась головой о балку.
И этот удар нежданным образом подытожил юбилейно-гастрольную тему:
— А-а-а! — страшным голосом закричала Зелинская. — Триста пятьдесят лет ТАКОГО ГОВНА!
…не для того, чтобы ездить, а чтобы враг не прошел!
Это сформулировал великий театральный худоджник Эдуард Кочергин.
В телевизоре, весь во фраке, в римских Каракаллах, под флорентийский оркестр, пел, по случаю Нового года, Пласидо Доминго. Двое мятых-небритых сидели у телеэкрана — в России, на краю света, в глубокой ночи. За окном расстилался пейзаж, как будто взятый целиком из фильма «Сталкер»…
— А он жив? — спросил один, кивнув на Доминго.
— Да вроде жив.
— Что-то его не видно … — качнул головой первый.
Где тебе его не видно?
Мне было лет, наверное, тринадцать, а значит, на дворе стояло начало семидесятых. Мы с отцом шли по улице 10-летия Великого Октября (после того, как выяснилось, что это был переворот, улица снова стала Никольской).
И вот по этой самой Никольской, имени Великого Октября, улице шел пьяненький мужичонка с гармошкой и собачкой на веревочке. Он извлекал из гармошки нескладные звуки и подтопывал ногой, собачка подлаивала.
И отец сказал:
— Смотри. Горьковский мастеровой… Какой у него сейчас век?
И сам себе ответил:
— Какой угодно.
Да, это у нас не время такое. Это — такое место…
Несмотря на предупреждение, почти тысяча рыбаков вышли на ладожский лед. Льдина откололась, шестеро погибли, людей снимали ночью вертолетами…
Рассказ об этом спасенного — в прямом эфире на телевидении. Он полночи лежал на льдине, а рядом с ним лежал его десятилетний сын; льдина таяла, и человек ждал — погибнет он вместе с ребенком или их успеют спасти…
Успели.
В конце программы ведущий спрашивает:
— Ну что, еще пойдете на рыбалку на Ладогу?
И человек, улыбаясь, отвечает:
— Обязательно!
На свадьбе вместо водки пили метиловый спирт, сворованный на производстве. К утру десять человек умерли, еще полтора десятка ослепли.
Через пару дней уцелевшие собрались на поминки.
Допили метиловый спирт, оставшийся со свадьбы, и тоже умерли.
А мы еще удивляемся, почему здесь опять голосуют за коммунистов и гэбэшников…
А вот еще одна очень страшная и очень русская история.
В конце девяностых, под Ельцом, попали в автокатастрофу артисты пятигорского «Рыжего театра». Они ехали в Москву.
В половине шестого утра на спуске Толя, сидевший за рулем, не увидел грузовика, ехавшего впереди. У грузовика были заляпаны грязью габаритные огни, в лощине стоял густой туман…
Двое ребят погибли, жена Толи много месяцев лежала в больнице… Сам он, тоже весь переломанный, сидел в местном СИЗО и давал показания. Душевные муки парня, попавшего в переплет, местные милиционеры успокаивали так:
— А-а, это в лощине, на спуске? Ну, там каждый год кто-нибудь насмерть бьется! Место такое.
О том, чтобы в этом месте — с туманом, спуском и скользкой дорогой — поставить какой-нибудь знак и пару фонарей, речи по-прежнему не шло. Как и о том, чтобы сделать что-нибудь приличное с Родиной вообще.
«Место такое».
— Самое опасное — это подушка безопасности, — сообщил человек, сидевший за рулем «десятки». — Если не пристегнуться, может убить!
