Так что Станислав и Феликс вознеслись вдруг на местного значения Олимп и почувствовали себя на этом пике очень даже неплохо. Оставалось только удивляться, почему им раньше не пришло в голову задуматься о собственной значимости и избранности?
И кто заставил их задуматься? Кто помог им увидеть истину, взглянув на мир под иным углом? Александр Иванович Кузнецов! Их новый директор по кадровой политике! Как же можно было не согласиться с ним? Как можно было усомниться в его профессионализме? Этот парень, похоже, действительно знал свое дело.
Замков для холодильников Макар за оставшиеся полдня не нашел. Ни за пятнадцать долларов, ни за сто. Их просто никто не продавал. Зато один мужичок из «Негоцианта» подкинул интересную идею:
— Ты раскрути заднюю панель, смотай уплотнитель, отсоедини камеру, вытащи ее и — вот тебе ключи.
— А потом? — На секунду Макар усомнился, не издевается ли над ним этот хмырь.
— А потом собери все обратно. Если не пробьешь, не сломаешь трубку, то и фреон закачивать не придется.
— И это может получиться?
— Почему нет? Я, конечно, лучше бы спилил замки. Зачем они вообще нужны? Кто запирает холодильник на...
— И долго их разбирать-собирать? — Макар пропустил суждение о роли замков мимо ушей.
— Умеючи... — Мужик почесал загривок. — За полтора часа управишься. Главное, трубки не пробей. Фреон вытечет — тогда кранты. Провозишься с заправкой...
Макар, так и не поняв до конца, стоит ли воспринимать этот совет всерьез, предложил хмырю проделать этот фокус самостоятельно. Сошлись на пятидесяти долларах за холодильник. Закрытых холодильников было четыре, так что Макар сэкономил сотню из выданной ему суммы.
Когда Макар вместе с хмырем-холодильщиком приехал в магазин, то чуть не получил обширный инфаркт.
Деревянные панели, оттенок которых не устроил Цорхия, проворно избавлялись от полировки целой бригадой людей, одетых в монашеские одеяния и кроссовки.
Отпоив Макара водичкой, люди объяснили, что они не беглые пациенты психлечебницы, а реставраторы-краснодеревщики. Оказалось, Витек нашел их в каком-то храме и подрядил за тысячу зеленых привести итальянскую технику «к общему знаменателю».
Сам Витек унесся по делам в неизвестном направлении. Должно быть, искать плиту. Только бы не рискнул он отдирать мрамор с колонны станции метро! Макар не удивился бы, узнав, что его компаньон умчался в солнечную Италию за этой самой плитой. А что? С него станется. Из их прибыли пока потрачено только тысяча двести баксов: на остальное можно не то что привезти из Европы кусок мрамора, можно притаранить айсберг из Антарктиды. Лишь бы не растаял.
Полюбовавшись какое-то время работой реставраторов, Макар занялся полками. Четверть часа — и с одной проблемой покончено.
Бригада в монашеской униформе рассосалась, оставив поле ратной битвы двум своим выдвиженцам. Теперь эти двое химичили в двух оцинкованных ведрах, смешивая какие-то жидкости. От резкого запаха уксуса щекотало в носу и хотелось чихнуть так, словно ноздри забиты нюхательным табаком. Мастер из «Негоцианта» уверенными движениями вскрывал холодильник. Не похоже, правда, чтобы он сумел уложиться в собственный график, но до утра времени достаточно.
Так что появился шанс почти все исправить в срок. Почти, ибо оставался самый сложный вопрос — плита. Русские умельцы подкуют блоху, смогут, если надо, за одну ночь превратить светлое дерево в темное, но в вопросах алхимии православный люд всегда был слабоват: синтезировать нужный камень пока не научились.
Между тем от Витька — ни слуху ни духу. Сидеть сиднем и наблюдать за ходом работ было невозможно: время тянулось убийственно медленно. Да и не в характере Макара глазеть, как другие работают. Он вооружился отверткой и стал помогать холодильщику, который уже начал раскаиваться в своей самоуверенности и все чаще поглядывал на часы.
Утром, без четверти десять, дверь магазина отворилась, и в зал вошел Ринат Цорхия.
Макар проворно встал с прилавка, разминая гудящую спину и борясь со сном. Он только что представлял себе: холод плиты, легко пробравшийся сквозь тонкую рубашку — это свежесть влажного морского песка; стоит сделать несколько шагов — и окунешься в теплую соленую воду.
И реставраторы, и холодильщик уже закончили работу и ушли отсыпаться. Надо признать, что дело свое они знали: холодильники стояли как ни в чем не бывало, а деревянные панели были безупречны, и если бы не запах быстросохнущего лака, то никому бы и в голову не пришло, что прошедшей ночью здесь кипела работа.
Цорхия, не здороваясь, окинул взглядом оборудование.
— Ты что, покрасил их, что ли? — спросил он, подходя ближе к линии прилавков.
— Насчет покрасил или не покрасил — секрет фирмы, — ответил Макар с достоинством. — Но лачком покрыть пришлось. Кстати, очень хороший лак. Гораздо лучше итальянского...
— Это ваши проблемы! — недовольно вскинул руку Цорхия, решив, видимо, что Макар намерен просить доплату за качество покрытия.
— Конечно, наши, — согласился Макар. — Я просто хотел порадовать дорогого клиента.
Не ответив, кавказец направился к морозильной камере, убедившись по пути, что все шкафы раскрыты и ключи торчат из скважин. Открыв камеру, он заглянул внутрь и легко толкнул дверь. Створка мягко стукнула о косяк, замок чавкнул.
Цорхия явно не ожидал, что неполадки будут устранены столь быстро. Он наверняка уже прикинул размер сатисфакций, которые запросит с компаньонов, и теперь радость от того, что оборудование в порядке, меркла перед тем, что сатисфакции эти уплывают из-под носа.
— А где Витя? — спросил Цорхия как бы между прочим, неспешно двинувшись вдоль стены.
— Сейчас подъедет, — вяло ответил Макар, наблюдая за перемещением кавказца: Цорхия шел к прилавку с расколотой столешницей.
— Э-э... — Не доходя до прилавка, Ринат увидел, что плита не заменена. Этот возглас должен был, казалось, выражать разочарование, но на сей раз Цорхия не сдержал эмоций, и в голосе его явственно прозвучало злорадство.
— Ты понимаешь, Ринат, — Макар приблизился к злополучному прилавку, — это нестандартный заказ. Мы обзвонили все фирмы в Москве — нигде такого нет. Ни за какие деньги. Просто нет, и все. Ее можно только заказать в Италии...
Цорхия было глубоко наплевать на оправдания Макара. Ни о каком снисхождении не могло быть и речи: он приехал в этот город зарабатывать деньги, и коль скоро появилась возможность содрать толику с этих ребят — стоило воспользоваться шансом. Хороший человек, плохой человек, «войдите в мое положение» — все это лирика, не имеющая отношения к деловым отношениям, и то, что пытался объяснить ему сейчас проштрафившийся абориген, — было именно лирикой, не заслуживавшей внимания. Но Цорхия не перебивал собеседника, оставляя тому возможность оправдываться, сколько душе угодно. Кавказец вел себя как опытный рыбак, подцепивший крупную рыбу: спокойно ждал, пока жертва выбьется из сил, чтобы затем вытянуть ее на берег.
— Значит, так, — объявил он свое решение, когда Макар, выговорившись, притих. — С таким прилавком я отдел открывать не буду. Значит, он будет не работать по вашей вине, так? Прибыль у меня с отдела — три-четыре штуки в день. Вот и прикинь, сколько там набежит, пока вы привезете плиту.
Макар потерял дар речи. Платить по три тысячи за каждый день? Это безумие! Плита не стоила и трехсот долларов, а этот купчишка желает получать такие бабки ежедневно. Служащий «Конторы» сообщил, что плита будет только через сорок пять дней. Сколько же это набежит? «Контора», кстати, выплатит штраф в десять процентов — пятьсот баксов. Требования Цорхия не лезли ни в какие ворота, но вместе с тем Макар прекрасно понимал, что спорить с кавказцем, за чьей спиной стоит криминал, будет затруднительно.
Макар был несилен в экспромтах. Не найдя, что ответить, он посмотрел на часы: без одной минуты десять. Ровно шестьдесят секунд оставалось для того, чтобы решить неразрешимую проблему.
В этот момент дверь магазина распахнулась, и в зал влетел Витек.
— Гамарджоба, Ринат! — Он приветственно махнул кавказцу и отворил дверь пошире. — Мы тут на пару минут не уложились, но, я смотрю, каравана с товарами еще нет, так что это не принципиально, так ведь?
В дверь между тем протискивались два мужика в телогрейках, с видимым усилием втаскивая нечто, завернутое в мешковину.
— Неужели плита? — Лицо Цорхия вытянулось от изумления.
— Она, родимая. — Витек жестами регулировщика указывал грузчикам путь.
Макар и Цорхия наблюдали за манипуляциями с плитой, затаив дыхание, словно перед ними демонстрировал свой коронный номер великий иллюзионист.
Водрузив свою ношу на прилавок, грузчики отступили в сторону, утирая пот и отряхиваясь. Витек танцующей походкой подошел к своему трофею и изящным жестом отбросил край материи, демонстрируя полированный камень точно такой же породы, что и итальянский. Огранка плиты даже выигрывала по сравнению с заморским образцом.
