Впрочем, у Климента шестого было достаточно злодеяний, и он с честью мог носить тиару наместника Христа.
Еще в начале своего понтификата Климент шестой объявил святым 1350 год, сократив, таким образом, промежуток между юбилейными годами до пятидесяти лет.
Фанатичных паломников в Риме оказалось даже больше, чем во время первого юбилея.
Все дома в городе превратились в гостиницы, самые жалкие клетушки сдавались за бешеные цены; население охватила золотая лихорадка.
По окончании празднеств легат Климента шестого выехал из Рима в Авиньон во главе огромного каравана в пятьдесят возов, нагруженных золотом и серебром.
После смерти Климента шестого первосвященником был избран Иннокентий шестой, глубокий старик, но закоренелый негодяй. Вот что писал Петрарка об Авиньоне и его владыке: «В этом городе не существует ни жалости, ни милосердия, в нем нет ничего святого, ничего человеческого… Воздух, земля, дворцы, дома, улицы, рынки, храмы, суды, папский престол и алтари, посвященные богу, – все осквернено ложью, все запятнало себя мошенничеством'. В адском лабиринте его каменных подземелий властвует хищный Минос… Одно лишь золото способно обуздать это чудовище, вызвать у него улыбку… Золото дает право в этом городе растлевать собственных сестер, убивать родителей; за золото покупают ангелов, святых и самого Христа. Папа продаст вам все, все за исключением своей тиары…» После смерти Иннокентия шестого священная коллегия избрала первосвященником Урбана пятого, а его преемником стал племянник Климента шестого Григорий одиннадцатого.
МАССОВОЕ ИЗБИЕНИЕ ЕРЕТИКОВ.
Григорий одиннадцатый был таким же тираном и вымогателем, как и его предшественники. Еретики отправлялись на костер, а их имущество конфисковалось в пользу папы.
Первой сектой, подвергшейся гонению, была секта тюрлепенов. Старая поговорка: «Когда хотят убить собаку, говорят, что она бешеная», видимо, была придумана в связи с религиозными гонениями. Как бы там ни было, церковников никак нельзя упрекнуть в недостатке воображения, когда дело касалось приумножения их казны.
По всей Франции запылали костры. Число жертв папской алчности и королевского фанатизма было столь велико, что во многих городах пришлось строить новые тюрьмы.
Вся секта тюрлепенов была истреблена целиком, а сундуки папской казны ломились от золота.
Григорий одиннадцатый отнюдь не спешил покинуть Авиньон, где его пребывание превратилось в сплошной праздник. Дворцы папы и кардиналов, обставленные с царственной роскошью, были забиты куртизанками, музыкантами, танцовщицами и шутами. Один из епископов, которому папа приказал вернуться в Рим, позволил себе заявить: «Ты хочешь заставить пастыря жить среди своей паствы? Так почему же ты сам не возвращаешься в Рим? Не потому ль, что твой новый дворец сверкает золотом и пурпуром и население города, в котором ты пребываешь, рукоплещет твоей разнузданной свите? Не потому ль, что ты можешь безнаказанно совершать здесь прелюбодеяния, насилия и прочие преступления? Что ж, и мы, подобно тебе, хотим приносить жертвы богам, которые ты здесь воздвиг».
Святой отец, терпеливо выслушав тираду, с улыбкой ответил: «Наш дорогой епископ провел ночь в таверне, и пары винных бочек, видимо, повлияли на его рассудок».
Роскошная жизнь авиньонского двора обходилась папе очень дорого.
Постоянно нуждаясь в деньгах, он предложил своим легатам в западноевропейских государствах добиться новых взносов в папскую казну. Но на этот раз легаты натолкнулись на упорное сопротивление правителей и потерпели полное поражение.
Григорий одиннадцатый испытал еще одно фиаско: английский ученый богослов Уиклиф, проповедовавший независимость британского духовенства от римской курии, давно досаждал папе. Григорий направил лондонскому архиепископу послание, в котором приказывал арестовать еретика Джона Уиклифа и подвергнуть его пытке. Но Уиклифа поддержали Оксфордский университет и сам король, и он продолжал в своих речах и сочинениях разоблачать жестокость инквизиторов, преступления и скандальные дела папского двора. Это было чувствительным ударом для Григория одиннадцатого и, возможно, ускорило его смерть.
ПОТАСОВКА ХИЩНИКОВ И БАНДИТОВ.
Борьба между Римом и Авиньоном последовала тотчас после смерти Григория одиннадцатого. С этого момента начинается «великий раскол» христианской церкви, продолжавшийся полсотни лет. Христиане раскололись на две части, каждая из которых признавала своего папу. Соперники вели между собой ожесточенную борьбу, стоившую больших жертв народам Европы. Французские и итальянские папы состязались между собой в бесчинствах и злодеяниях. Иезуит Мэмбур пишет по этому поводу: «В течение тринадцати веков ни одна схизма не была ужаснее этой. Раскол был страшен не только тем, что в течение пятидесяти лет церковь не имела законного папы, а еще и теми жестокостями и преступлениями, которые совершались с обеих сторон». Преемником Григория одиннадцатого был избран Урбан шестой.
Через два месяца после его вступления на престол стало известно, что французские кардиналы, собравшись в Ананьи. избрали другого папу. Им удалось подкупить одного из приближенных Урбана шестого, который тайком вывез из Рима тиару, ключ святого Петра, пастырский перстень и прочие знаки папского достоинства.
Разъяренный Урбан поспешно собрал армию и отправился в Ананьи, рассчитывая без труда угомонить французских кардиналов. Однако он ошибся: ему пришлось иметь дело с солдатами, тогда как он думал, что встретится только с клириками.
Вернувшись в Рим, он узнал, что у него появился конкурент, чье имя Климент седьмой. Взбешенный Урбан приказал перебить всех французов, проживавших в вечном городе, не щадя ни детей, ни женщин, ни стариков.
Климент седьмой был вполне достоин Урбана. Вот что пишет о нем иезуит Мэмбур: «Роберт Женевский (таково было мирское имя папы) на 36-м году жизни был избран на престол. У него были наклонности и повадки императора. Он не жалел никаких средств на приемы; герцогов, посланников и сеньоров он принимал по-царски. Он совершенно был не способен серьезно заниматься делами. Главным его пороком было безмерное сладострастие; любовниц и фаворитов он выбирал среди родственников, осыпая их почестями и подарками».
Как только Климент седьмой обосновался в Авиньоне, среди верхов римского духовенства началось сильное волнение. Епископы и кардиналы стали перебегать к молодому и распутному папе, который собирался восстановить придворные нравы эпохи Климента шестого. Скоро Ватикан опустел. Между наместниками Христа развернулась ожесточенная борьба, в которой приняли участие все бандиты Италии и Франции – климентисты и урбанисты.
Но положение дел не улучшилось и после смерти Урбана шестого. Римские кардиналы могли бы покончить с расколом, если бы признали папой Климента седьмого, но они опасались французского влияния и выбрали из своей среды нового папу, принявшего имя Бонифация девятого.
Бонифаций был скопидомом, Климент седьмой – мотом. Первый копил золото и наслаждался тем, что обладал им. Второй видел в золоте средство для удовлетворения своих страстей. Но в одном папы сходились: оба, не задумываясь, обогащались любыми средствами.
Парижский университет еще в 1380 году делал попытки прекратить раскол. Он возобновил их после избрания Бонифация девятого, направив Клименту седьмому весьма энергичное послание, которое произвело на папу столь сильное впечатление, что он умер.
Авиньонские кардиналы, по примеру римских, поспешили выбрать преемника умершему папе, несмотря на протест Парижского университета. Но прежде чем приступить к выборам, каждый кардинал дал клятву, что, если его сделают папой, он в случае надобности во имя объединения церкви сложит с себя сан. Выбор французских кардиналов пал на хитрого и упрямого Бенедикта тринадцатого. Бенедикт клялся отказаться от власти, если это будет признано необходимым, но и не подумал исполнять свое обещание. Когда французский король категорически поставил перед ним вопрос об отречении, Бенедикт заявил послу монарха: «Я не отрекусь! Пусть ваш властитель знает, что я избран верховным первосвященником по воле бога и никогда не подчинюсь воле человека!» Предвидя, что подобный ответ папы вызовет осложнения, кардиналы поспешно покинули Авиньон. Их страхи оказались не напрасны.
Через несколько дней город был окружен королевскими войсками, потребовавшими выдачи папы. Власти и граждане Авиньона категорически отказались защищать Бенедикта тринадцатого, и ему ничего не оставалось, как самому из своего дворца командовать гарнизоном. Положение его казалось безнадежным, но с помощью одного командира королевских войск Бенедикт бежал из Авиньона и укрылся в крепости, которая считалась неприступной. Оттуда он сообщил королю, что «с помощью бога, ангелов и архангелов и всего воинства небесного одержит победу над князьями и сенаторами, во имя торжества святой церкви».
