Stephen Leacock - Юмористические рассказы

Хотя в целом американское послание сыграло по­ложительную роль, в некоторых кругах оно, к сожале­нию, вызвало ничем не оправданное неудовольствие. Лорд Меднолоуби, известный в Англии как сторонник решительных действий, потребовал, чтобы американцы дали прямой и ясный ответ, за кого они себя принимают. Министр финансов Франции заявил, что ему, видимо, придется вопреки собственному желанию повысить для американцев расценки в отелях.

Все усиливающаяся политическая напряженность несколько разрядилась после миролюбивой речи премь­ер-министра Англии в связи с закладкой тридцати но­вых подводных лодок.

Американцы, сказал он, связаны с англичанами уза­ми значительно более прочными, чем железо или сталь. «Исторически сложившиеся родственные узы наших на­родов еще более окрепли благодаря целому столетию нерушимой дружбы».

Далее он с большим удовлетворением отметил, что прошло уже более ста лет с тех пор, как «Шеннон» продырявил «Чезепик», и выразил надежду, что больше этого никогда не придется делать.

Речь премьер-министра нашла живейший отклик в американской прессе; мысли, высказанные им по поводу столь длительных дружественных отношений, были встречены всеобщим одобрением.

В этой связи газеты отметили, что действительно прошло уже почти сто пятьдесят лет с тех пор, как генерал Джексон отколошматил англичан под Новым Орлеаном и сбросил их в Мексиканский залив.

Именно благодаря этой столь удачно сложившейся политической ситуации стало возможным заключение знаменитого Соглашения о морском несоглашении 1933 года, которое, как можно предполагать, на многие годы разрешило все важнейшие морские проблемы.

На конференции, созванной по инициативе прави­тельства Либерии, были представлены делегаты всех великих держав Европы и Америки; все расходы, за исключением стирки, оплачивались правительствами стран – участниц конференции.

Результатом конференции явилось опубликование, а затем ратификация Морского несоглашения 1933 года.

Сущность этого документа сводится к следующему:

I. Все договаривающиеся стороны признают, что война является бедствием.

Этот пункт, представленный на рассмотрение Жен­ским ежедвухнедельным клубом в Монровии (Либе­рия), был принят почти единогласно; от голосования воздержались только Китай и Никарагуа. Широкие слои общественности полагают, что признание даже одного этого принципа будет огромным шагом вперед по пути предотвращения возможных конфликтов.

II. Каждая из стран-участниц обязуется никогда не начинать войны без объявления ее по радио не позже, чем вечером того же дня.

III. Все договаривающиеся стороны берут на себя обязательство никогда не вести войны, за исключением тех случаев, когда это им выгодно.

IV. Каждая из великих держав ограничивает чис­ленность своего военно-морского флота пределами, обеспечивающими полное уничтожение военно-морского флота всех остальных стран.

Договор был принят и ратифицирован при едино­душном одобрении со стороны представителей всех за­интересованных великих держав. Принимая почетное звание Поборника мира, которым его удостоил Либе­рийский университет в ознаменование его плодотворной деятельности в борьбе за мир, премьер-министр Вели­кобритании заявил, что Англия с радостью принимает новый статус и немедленно приступает к строительству шести новых сухих доков, с тем чтобы помочь Соеди­ненным Штатам претворить в жизнь принципы, огово­ренные в Дополнении восемнадцатом.

Американский министр, которого абиссинский негус наградил орденом Почетного Легиона (класс 1, с гаран­тией на два года), заявил, что Соединенные Штаты на­мерены предоставить каждому из участников конферен­ции кредиты в размере пятидесяти центов без начисле­ния процентов в течение первых двух лет.

Представители Франции, Германии и других стран – участниц Либерийской конференции выразили глубо­кую признательность за предоставление им годичного билета для проезда по линиям трамвайной сети города Монровии и выразили уверенность, что отныне мир во всем мире будет окончательно обеспечен.

В конце года все делегаты разъехались по домам, чтобы успеть до рождества сбалансировать свой мор­ской бюджет.

Выступая в прошлом месяце с докладом на научной конференции, один из ведущих медиков Европы за­явил, что лучшим тонизирующим средством является хорошее настроение во время еды. Взрыв веселого сме­ха за завтраком, сказал знаменитый врач, приносит больше пользы, чем десяток пузырьков с лекарствами.

Не подлежит сомнению, что это заявление было сделано с самыми лучшими намерениями. Также не подлежит сомнению» что врач считал его совершенно правильным. Но разве он мог подо­зревать, какой переворот этот совет вызовет в семьях, где его воспримут буквально – как, например, в доме Генри Эдуарда Смита с Теневой улицы.

До того как эта новая истина бы­ла обнародована, завтрак у Смитов всегда проходил в полном молчании. Мистер Смит са­дился за стол и немедленно отгораживался от домочад­цев газетой. Напротив садилась миссис Смит, по дну руку от нее – десятилетняя крошка Вильгельмина Смит, по другую – тринадцатилетний Джон Интеграл Смит. Через пять минут мистер Смит говорил: «Молока!» Ему передавали молоко, и он снова погружался в газету, пытаясь высчитать, сколько он накануне потерял на пятидесяти акциях горнопромышленного концерна «Гип-гип-ура» ввиду снижения курса на три восьмых цента. Немного погодя он говорил: «Гренков!», потом бурчал: «Варенья!» и в самом конце: «Кофе!» За это время Вильгельмина успевала три раза сказать: «Молока!» и шепотом повторить спряжение французских глаголов к первому уроку в школе. Джон Интеграл тоже по не­скольку раз требовал то молока, то гренков, то варенья, то сахару. Он тоже был погружен в собственные мысли, вычисляя, сколь­ко понадобится времени, чтобы выку­пить белого кролика при еженедель­ной выплате в шесть центов.

Миссис Смит вообще ничего не говорила и разве что изредка броса­ла служанке: «Кофе!» Она тоже бы ла все время погружена в собствен­ные мысли, вычисляя, сколько ярдов вискозного шелка понадобится для вечернего платья с оборками по всему подолу.

За завтраком Смиты весьма эко­номно расходовали свой словарный запас: они настолько привыкли мол­чать во время еды, что не видели в этом ничего дурного.

И вдруг им открылась роковая истина: они узнали, что за их столом не хватает смеха. И в жизни Смитов произошел коренной переворот.

– Ну, дети, – сказал мистер Смит, со смехом са­дясь за стол, – отгадайте одну презабавную загадку: что общего между Бостоном и курицей?

– Между Бостоном и курицей? – рассмеялась мис­сис Смит. – Какая нелепость!

– И то и другое начинается на «п»! – покаты­ваясь со смеху, выкрикнул мистер Смит. – То есть, надо было сказать, что общего между Питтсбургом и птицей, но, в общем, это все равно.

Едва замерли взрывы хохота и миссис Смит настолько успокоилась, что смогла наконец налить в чашки кофе, она сказала:

– На днях я слышала ужасно смешную историю: один человек попросил проводника помочь ему высадиться из вагона в Буффало в три часа ночи, а проводник перепутал и высадил кого-то другого!

– Ха-ха-ха! – залились отец и дети. – Высадил другого! Ха-ха-ха!

– Папа, – сказал Смит-младший, – а ты когда-нибудь слышал анекдот про шотландца?

– Про шотландца? – воскликнул мистер Смит, заранее расплываясь в улыбке. – Нет, не слышал, ну-ка, расскажи.

– Этот шотландец был фермер, и у него были ко­рова и два теленка, и он надумал отдать одного свя­щеннику, только никак не мог решить, какого. Один раз телята паслись на лугу, и вдруг началась гроза, и одного убила молния. И когда этот шотландец пришел на луг и увидел мертвого теленка, он сказал: «Ай-ай-ай, священников-то теленок околел».

Последовал такой громовой хохот, что на время все и думать забыли о завтраке; наконец восстановилось некое подобие порядка, и слово взяла крошка Вильгельмина:

– Я тоже знаю смешное про одного адвоката, только я, наверное, не сумею как следует рассказать.

Ничего, ничего, рассказывай! – закричали осталь­ные.

– Этот адвокат, – начала Вильгельмина, – нечаян­ но проглотил монетку в двадцать пять центов, и она застряла у него в горле. Тут его сразу отвели к врачу, а он велел перевернуть его вверх, ногами и трясти, что­ бы она выскочила обратно. Они трясли-трясли, но вы­ трясли только восемнадцать центов.

Над столом прокатился новый взрыв смеха.

Есть еще один анекдот, про ирландца... – начал мистер Смит.

– Пожалуйста, расскажи, – попросили остальные.

– Я вспомнил его, – продолжал мистер Смит, – когда Вильгельмина рассказывала про доктора. Так вот, этот джентльмен жил где-то в глуши, и у него заболела жена. Тогда он написал письмо, велел слуге скакать во весь опор и отдать его доктору. Но пока слуга собирался и пока он писал письмо, жене стало лучше, так что он сделал в конце письма приписку: «С того времени, как я написал это письмо, жене стало лучше, так что не приезжайте».