В 1959 году бригаду перевели из Полярного в Ягельный (теперь г. Гаджиев). У пирса плавбаза «Инза», переделанная из танкера, и плавказарма. На месте взорванной скалы две казармы и здание штаба дивизии. По другую сторону от пирса 23 «разборно-щелевых» деревянных домика, на горке одинокий четырёхэтажный кирпичный дом и магазин чуть больше собачьей будки. Дорога до штаба длиной в триста метров — взорванный базальт с отсыпкой. К домам глыбы взорванных скал. В этой обстановке друг Кирюшкина — флагманский врач привозит на барже (дороги из Мурманска ещё не было) горбатого «запорожца». В обеденный перерыв, когда бывали в базе, друзья ездили в клуб поиграть в бильярд. После того, как Юрий Александрович экспроприировал у меня втихую несколько правых перчаток и галоши, а затем на день рождения подарил их мне в авоське с ленточками, я затеял месть.
Как-то, идя на подъем флага, засунул две картофелины в обе выхлопные трубы «запорожца», стоящего прямо на пирсе. Когда бильярдные соперники, взгромоздив свои тела в утлую коробку «запорожца», попытались завести двигатель, он пыхтел, стонал, но, увы, не заводился. Проверен бензин, искра, а толку нет. Упрев, пара села на привальный брус пирса отдохнуть.
Предлагаю свои услуги.
Кирюшкин: «Да ты и в дизелях-то не разбираешься, а тут карбюратор!»
И он был прав, автомобилем я тогда не занимался. После недолгих переговоров меня допустили к телу двигателя. Выдернув картофелины крючком, сделав магические пасы руками в заду у «запорожца», доложил, что дело сделано. На вопрос, в чем причина, промычал о падающем потоке в карбюраторе и ещё какую-то чушь, где-то услышанную или вычитанную. Когда двигатель запустили, впервые услышал незаслуженное мной слово «могём», поэтому молча показал флагмеху на две картофелины, валявшиеся на пирсе, и две трубы выхлопа «запорожца». Почесав нос, Юрий Александрович объявил, что за ёрничанье над двумя старшими офицерами я сегодня заступаю дежурным по живучести бригады, а это значит — не попадаю на встречу с однокашниками. Его отечески-дружеские подначки мы ощущали неоднократно и изредка отвечали взаимностью.
Через несколько недель в магазине среди военной мишуры и звёзд увидел стройбатовскую эмблему — кирку и лопату. Приобрел пару, так, на всякий случай. Когда флагмех отдыхал в «адмиральский час» у себя в каюте на ПКЗ-80, тихонько свинтил с погон его кителя инженерские молотки и навинтил стройбат.
Во время вечерней планёрки в кают-компании кто-то из командиров лодок заметил на погонах флагмеха новинку и наивно спросил комбрига: «Что, у нас флагмех уходит на берег?» Комбриг: «Чепуха».
Когда были обнаружены кирка и лопата, Юрий Александрович под хохот штаба и командиров сказал: «Я ему привинчу их на одно место!»
Конечно, шутки у нас были порой грубоваты, но мы были молоды, энергичны, достаточно образованны, но заперты в прочные корпуса лодок, да ещё в заполярных скалах и тундре. Не было даже кинотеатра или какого-то паршивенького дома офицеров. Энергию укрощали волейболом, лыжами, рыбалкой и, что греха таить, корабельным С2Н5ОН, так как на флоте буйствовал сухой закон.
Кстати, горбатый «запорожец» они в конечном итоге на этой горбатой дороге перевернули в море.
«Торпедная атака» и экология
В Лиепае напротив пирсов подплава расположен судоремонтный завод. У стенки завода лагом ошвартован эсминец 41-го проекта, у него по корме пара лодок 613 проекта. Подводная лодка «С-300» у пирса подплава готовилась к постановке в доковый ремонт, поэтому с неё выгружали патроны регенерации воздуха (500 шт.), боезапас и прочее, что не положено иметь на борту в доке. Патроны — прямоугольные, герметичные ящики из оцинкованного железа, заполненные регенеративным веществом, способным поглощать углекислоту из воздуха отсека и выделять значительное количество кислорода. В нестандартной ситуации при попадании масел или других горючих веществ на пластины регенеративного вещества, начиналось интенсивное горение, сравнимое с вольтовой дугой, а при контакте с водой выделялось большое количество щёлочи.
Матрос-химик-инструктор-санитар-подводник (такова его должность) обнаружил один ржавый патрон, доложил об этом помощнику командира. Тот, не желая связываться с бумагами по списанию, приказал ему пробить дырку и бросить патрон в бухту. Глубина небольшая, до десяти метров. Патрон, полежав на дне, заполнился водой, щёлочь реактивной струей стала вытекать из патрона, он всплыл и, оставляя за собой пенный след, пошел в сторону эсминца.
Несмотря на организационный бедлам, обычный во время ремонта, на корабле сыграли боевую тревогу, по громкоговорящей связи на всю бухту понеслось: «Торпеда по правому борту». Все облегчённо вздохнули, когда «торпеда», не дойдя нескольких метров до борта, ушла на дно.
О «торпедной атаке» узнало начальство 37-ой дивизии, помощнику ввинтило только выговор, так как под руками у них не было Петровского «Регламента о управлении адмиралтейства и верфи…». Там в пункте 39 «Смотреть над гавеном, чтобы баласту и сору не метали» написано (орфография соблюдена): «Капитан над портом должен иметь надзирание над всем гавеном, и смотреть чтоб баласту или какова сору не бросали. Також во время чищенья кораблей и починки, всякой сор должен вывозить, чтоб ничего на дно не упало. А кто из своих то учинит сам, или при его присутствии, хотя он над тем команду имел или нет, ежели Офицер, за всяку лопату, за первой раз месяц жалованья, за второй полгода, а за третий будет оштрафован отнятием чина, и написан в рядовые. А рядовых, за первой раз, бить кошками один раз, за второй по три дни, за третий на каторжную работу. А буде чужой, то за каждую лопату по сту ефимков…»
Откуда растут корни легенды об отпиленном якоре
Подводная лодка «С-300» где-то в 60–61 годах проходила текущий ремонт на СРЗ в Росте под Мурманском. В ходе ремонта лодку поставили в сухой док, а так как якорная цепь по срокам подлежала отжигу и проверке на цепепробном стане, якорную цепь и якорь стравили на подошву дока. Леса ещё не поставлены, а в осушенном доке девушки-газорезчицы стали вырезать в балластных цистернах лодки решетки, чтобы доковая комиссия осмотрела забортную арматуру и корпус. Цепь отклепали от якоря и отправили в цех.
Боцман лодки — мичман-сверхсрочник решил подшутить над молодым рулевым-сигнальщиком. Вручив ему ножовку и пару истертых полотен, он сказал: «Видел в море фонтан брызг от якоря, когда лодка всходит на волну? А все потому, что шток якоря у нас длинный и не входит полностью в клюз. Сам понимаешь — фонтан демаскирует лодку. Нужно от штока отпилить миллиметров 200». И салагу отправил вниз в док.
Полизав с полчаса тупой ножовкой шток, а якорь весом 750 кг, молодой понял, что до конца своей пятилетней службы ему шток не одолеть. И нашёл решение. Попросил девчат-газорезчиц обрезать шток. Девчата пообещали выполнить работу после обеда, они, мол, принесут резак соответствующего размера. К концу рабочего дня работу сделали, даже отверстие для кольца прожгли.
Довольный салага доложил боцману о выполнении приказа. Когда боцман с палубы лодки глянул вниз в док, ему понадобился валидол; он знал, что командир за результат этого розыгрыша размажет его по подошве дока. Другой якорь может появиться только из техупра флота, а это чревато «губой», штрафом и прочими последствиями.
Чтобы якорь не попал на глаза старпому или штурману, краном якорь подняли на берег и завалили конструкциями легкого корпуса.
Вся боцкоманда рыскала по заводу в надежде найти замену якорю. И через несколько дней разведка донесла, что на территории СРЗ есть большой сарай бригады шеф-монтажа из Сормово, а там есть якорь.
Подготовились тщательно. К листу железа приварили скобы, привязали канат и в воскресенье ночью, сбив замок с ворот сарая, на листе уволокли якорь по бетонной дороге. Но след-то остался! Так вот, чтобы замаскировать кражу якоря, боцкоманда выкатила из сарая барабан коаксиального кабеля, годного для антенн телевизора, по тем временам — целый клондайк в спиртовом эквиваленте. Барабан по песку укатили в другую сторону к стенке, где стояли в ремонте самоходные баржи и погрузили на ближайшую. Шкипер, получивший накануне вечером от «хороших людей», не ведая за что, твердую заводскую валюту, спал как сурок.
Утром сормовские работяги, обнаружив пропажу барабана, пошли по его следу. Нашли на борту баржи, выволокли шкипера на «свет божий» и, как Ваньку Жукова, евойной харей в барабан. О пропаже якоря никто и не вспомнил, а командир лодки капитан 3-го ранга Путинцев так ничего и не узнал, так как фонтан в море был как всегда.
После ВВМИУпп получил назначение в Полярный на «С-345». В отделе кадров дивизии вначале сообщили, что в гостях у подплава находится капитан 1-го ранга Лунин — знаменитый подводник, а уж затем сказали, что моя лодка в море и будет швартоваться к 16 часам. Встретил лодку, представился на пирсе командиру, а в отсеке механику.
