То, что не успел сделать один, закончил другой. Интересно, где спрятана скрытая камера? Без нее же не так весело.
Я перевела взгляд на открытый бархатный футлярчик, в котором отблескивали изумруды.
Отличные отступные для безродной француженки.
В ушах уже не звенело. Сердце вмерзлось в лед. Я сходила в свой номер, вырвала листок из скетчбука и написала записку. Аккуратно сложила ее вчетверо и вложила вместе с удостоверением и футляром.
Вот. Я не соврала. Сюрприз готов.
А потом направилась в конец коридора, где располагался номер американца. Додсон открыл очень быстро, серьезный и собранный.
— Эндрю, вы не могли бы составить мне компанию в одном рискованном деле? — спросила я.
[1] Терракотовый дом (Casa Terracota) представляет собой достопримечательность Вилья-де-Лейвы. Слепленный из глины домик площадью 500 кв.м., является творением скульптора Октавио Мендосы. Он открыт для посещения (за деньги, разумеется). Можно пройти по всем комнатам дома, кроме мастерской. И даже полежать на глиняной кровати.
[2] Площадь Вилья-де-Лейва составляет 14000 кв.м. и является крупнейшей площадью в Южной Америке. Площадь Тяньаньмэнь, самая большая площадь в мире, которая расположена в Пекине, составляет 16801 кв.м.
53. Брайан
По закону сохранения Всемирного Равновесия после такой шикарной ночи обязан был последовать ужасный день. Я оплатил такси. Не самое дешевое удовольствие, но я виконт Эшфорт или тварь, дрожащая над последним песо? Я планировал переплатить в деньгах, но выиграть во времени и нервах. Местный общественный транспорт будил во мне глубинные рвотные позывы. Но, как показали дальнейшие события, не выиграл я ни в чем.
Пока я предавался грезам о Келли и о том, чем, где и как нам еще заняться, таксист завез меня в глухую Хренпоймигделью. Старенький Рено [1] встал посреди гор, в какой-то дыре без связи. На вопрос, что мы здесь забыли, водитель сказал, что хотел объехать участок, где начали строительство новой дороги. Объехали. На местных дорогах, где местами даже направление просматривается с трудом, и так трафик не балует. А в эту конкретную глушь вообще никто не ехал. Видимо, остальные объезжали авторемонтный отрезок более удобными дорогами. Наконец нам повезло, и в колее появился небольшой грузовичок, который дотянул такси до еще большей дыры, но обитаемой и с намеком на автосервис. Местный автомеханик первым делом спросил, какого лос кохонес мы тут делаем. Сервисом, понятное дело, там даже не пахло. Там пахло «маньяна, транкила!».
В дыре с автосервисом оказался телефон. Проводной. Я дозвонился до Мануэля. Он меня ждал, хотя и не очень надеялся, как я понял из разговора. Узнав название дыры, где я нахожусь, он деликатно поинтересовался, какого черта меня туда понесло. Его этот вопрос тоже интересовал, представьте?
Боже, храни Америку. Я ведь могу и не выдержать однажды!!
Через час мне, наконец, удалось выбраться на попутке. Но на этом злоключения не закончились. Где-то между «мы добрались в автосервис» и «ура, прощай, суровый край» я обнаружил, что не взял свою джинсовую куртку. И бог бы с ней, за окном тропики. Если бы в ее кармане не лежало служебное удостоверение. Приехав на место, я минут двадцать доказывал на проходной, что это я, я, а не мой двойник. И что удостоверение всё равно уже юридическую силу потеряло. Мануэлю пришлось приложить весь свой столичный авторитет и врожденный дипломатический дар, чтобы меня пропустили.
Но потом началась следующая серия измывательств. Господи, неужели я не заслуживаю немного счастья просто так, без этих расплат, а? Разве я так много хочу?
Я морально готовился к тому, что из меня будут вытягивать детали происшествия сначала в воздухе, потом на земле. Заранее сцеживал яд. Копил на этот этап терпение и смирение. Однако все мои накопления закончились еще на этапе поломки автомобиля. Автосервис у меня уже пошел из кредита, а на общение с коллегами у меня не то что терпения, у меня даже зла не хватало.
Когда телефон начал ловить сеть, мне пришло сообщение о пропущенном от Келли звонке. Я перезвонил, но дозвониться не смог. За окном стремительно темнело, а конец допроса, не могу назвать это по-другому, даже не маячил впереди. Я пару раз набрал телефон, но телефон абонента был выключен или находился вне зоны действия сети. Видимо, разрядился. А легкомысленная француженка даже не догадалась его проверить. По моим представлениям, она должна была гипнотизировать экран в ожидании моего звонка. Но, видимо, у нее были более интересные дела. Эта мысль была неприятна. И я решил ее не думать, чтобы не начать крушить мебель в участке.
Выпустили меня только в восемь вечера. Разумеется, ни о каком возвращении по темноте на местном транспорте по местным дорогам в местных горах при местной криминогенной обстановке речи быть не могло. Я устроился в отеле. Еще раз набрал неверную блондинку, отковырял впечатавшийся в стену телефон, выдохнул. Мало ли? Может украли у нее телефон? Отправил смс-ку, в которой написал, что выеду из Тунхи только утром, и лег спать.
Этот бешеный день наконец-то завершился.
[1] В Южной Америке нет ни одной местной марки автомобилей. Зато есть «филиалы» отверточной сборки практически всех мировых автомобильных брендов. В Колумбии наиболее популярными являются Рено и Шевроле.
Восьмой сон Келли
Переезд в дом дяди состоялся через день после праздника. Никто Апони рад не был. Разве что ее лишним рукам, которые были не лишние. Но, к сожалению, с руками шел рот, а это старшую жену дяди, тётю Вэнону, очень раздражало. Дом дяди был беднее. Циновки были старые, продавленные. Покрывала у домочадцев были поношены. На украшения, папины подарки, старшая жена смотрела с завистью, и Апони понимала, что не сегодня-завтра их потребуют как плату за крышу над головой и еду. А еще все в голос обсуждали поступок мам, которые выбрали вдовий дом, и что никто их теперь не возьмет в приличный род. А вторая дочь тети Вэноны, которую еще не посватали, тыкала Апони в лицо, что ее тоже никто теперь в приличный род не возьмет.
Апони два дня, с рассвета до заката, ткала покрывала, но старшая жена дяди была недовольна качеством. Апони пыталась объяснить, что для того чтобы покрывало было тонким, нужны тонкие нити. А у второй дочери тети Вэноны, Литоньи, которая их пряла, руки такие же кривые, как ноги. Об этом Апони, конечно, не говорила. Но тётя Вэнона и сама знала. Наверное, потому и злилась сильнее, и била Апони по рукам.
Сегодня с утра к дяде в мужскую хижину приходил Вишаче. Потом туда позвали Апони и снова велели раздеться. Апони было неприятно, но толстый Вишаче сказал, чтобы она привыкала. После того как она станет его женой, она будет заниматься домашними делами без одежды, пока он не решит ее взять. И если ему не понравится, — угрожал казначей, — он ее прогонит назад [1]. Апони была бы счастлива, если бы Вишаче не понравилось. Но она откуда-то знала, что понравится. И никуда ее не отпустят, не говоря уже о том, чтобы прогнать.
Потом ей разрешили уйти. Дядя выпил с казначеем чичу, и когда тот ушел, ходил довольный. И пару раз, пока не видела Вэнона, лапал Апони за грудь.
Потом к дяде пришел Шиай с подарком, и дядя Сеуоти стал вдвойне радостнее. Он велел Вэноне собрать к гостю кривоногую Литонью. Апони ткала покрывало и утирала слезы. Литонья выбежала из мужской хижины заплаканная, с чашей чичи в руках, которую вылила на недотканное покрывало и одежду Апони. Следом примчалась тётя Вэнона и отругала Апони за то, что та испортила работу Литоньи за целый месяц. Ее нити, в смысле. И сказала, что если Апони еще раз такое сделает, тетя Вэнона отправит ее на ступени храма [2].
Шиай вышел от дяди Сеуоти счастливым. Таким, что Апони чуть не бросилась на него и не расцарапала ему лицо. Но потом вспомнила, что должна быть послушной. Вдруг ей всё же повезет, и Шиай возьмет ее старшей женой?
