— Дык! Товарищ майор, Вы же сами сказали всех без разбору тащить, включая товарищей офицеров. Вот и перестарались, токмо из-за усердия и желания Вам угодить, старание проявили и служебное рвение, дабы выполнить Ваше ценное указание. Вот! Да, что там полковник?! Да, для Вас, товарищ майор, мы не то, что полковника, генерала притащим! Да, генерала! Да, точно, даже не сомневайтесь! Только прикажите! Правда, мало их в гарнизоне, всего четыре штуки. Да и не просто их найти, они — генералы эти, в черных «Волгах» все больше ездят, но если надо, то из машины вытащим! Скрутим и вытащим! Да уж! Только прикажите, товарищ майор!
Майор от изумления выпучил маленькие глазки и с явной опаской посмотрел на наши тупые, но решительные физиономии. Он долго пускал слюну, захлебываясь от переполняющих его эмоций и, наконец, промямлил.
— Вы это! Того, поменьше фанатизма. Я понимаю, в армии рядовой обязан выполнять приказ командира не задумываясь, точно, качественно и в срок. Молодцы, конечно! Хвалю за проявленное усердие но, с полковником — это перебор. Перебор говорю! Полковник — это… это же ПОЛ-КОВ-НИК! Понятно?! Слушай сюда, внимательно! Устанавливаю ценз для офицеров — брать только младших офицеров до капитана, но не более! Ясно? До капитана! Это значит 4-ре маленькие звездочки и один просвет, понятно?! А лучше, ну вас от греха, стойте рядом! Будете бегать, когда я прикажу, понятно?! И самим ни шагу, ни-ни, все поняли?!
— Так точно!!!!!
С этой минуты, наряд для нас с Леликом перешел в пассивную стадию и продолжился в более спокойном режиме. Майор старался нас особо не трогать и не тревожить. От греха подальше. Он временами с явной опаской поглядывал на своих патрульных и обескуражено покачивал головой. Похоже, колобок уже сам был не рад нашему с Леликом присутствию и откровенно побаивался наших необдуманных действий, которые могли привести к непредвиденным и фатальным для него последствиям. Поглядывая в нашу сторону, майор в полголоса, практически еле слышно, отчаянно матерился, кляня двух дебилов из ВВС (типа нас с Леликом). Ну и хрен с ним, а наряд тем временем шел своим чередом.
Когда наш неугомонный начальничек записывал очередного жалобно оправдывающегося прапорщика, неожиданно из-за угла здания, прямо на ракетного колобка вывалился развеселый курсант нашего родного училища ВВС. Учитывая, что в этот день плановых увольнений в город не было, к бабке не ходить — парень был в самоволке. Без вариантов. Более того, его форма была расстегнута, а фуражка залихватски заломлена на затылок и держалась только на честном слове.
Надо отдать должное, заметив патруль, парнишка моментально сориентировался. Он развернулся на 180 градусов и молниеносно метнулся за угол. Но поздно! Майор увидел его маневр, и лихорадочно дописывая данные на очередного разоблаченного врага народа, отдал нам команду: «Фас!»
Ловить своих пацанов — самое последнее дело, но мы бодренько рванули выполнять приказ начальника патруля, который, мелко семеня короткими ножками, припустил вслед за нами.
Самовольщик бежал истово, показывая чудесную физическую форму, в которую принудительно вгоняли каждого курсанта нашего незабвенного училища. Худощавый парень просто летел над землей. Он красиво, шутя, легко и непринужденно уходил в отрыв от преследователей.
Честно говоря, мы с Леликом, особо и не старались догнать брата по крови. Бежали старательно, но неспеша — почти трусцой, к тому же штык-ножи, висящие на поясных ремнях, постоянно сползали вперед к начищенной до яркого блеска бляхе и больно били прямо по мужскому достоинству, а майор, с его внушительными носимыми запасами подкожного жира и сала, вообще был в безнадежных аутсайдерах.
И все было бы хорошо и замечательно, если бы юный самоходчик знал географию города. Но, парнишка был с первого курса обучения и по неопытности совершил непоправимую ошибку — он свернул в неудачное место и забежал в глухой двор, в котором с двух сторон стояли глухие стены домов, а третью сторону венчал почти 3-х метровый бетонный забор.
Заметив опасно неправильный курс беглеца, мы пытались кричать летящему в мышеловку коллеге, но было поздно, майор тоже заметил ошибку самоходчика, и у него открылось второе дыхание, прижимая к своему брюху убогую радиостанцию «Ромашку», начальник патруля заметно прибавил в скорости.
Забежав во двор, мы увидели жалкую картину. Парень, оказавшись в каменном мешке, тщетно пытался допрыгнуть до края забора, в надежде зацепиться и перелезть через него. Заметив нас с Леликом, он перестал прыгать и жалобно залепетал.
— Ребята, отпустите, я же свой…
Мы, одновременно сдвинув штык-ножи за спину, подбежали к парню и, не теряя времени, молча подхватили его на руки. Не сговариваясь, на втором замахе, мы с Леликом сильно подбросили первокурсника вверх. Обалдевший от такого развития событий, самоходчик ясным соколом взлетел высоко в небеса, как будто его выстрелила пушка. Парень, отчаянно размахивая руками и хаотично дрыгая ногами, еле уцепился за кромку забора, чтобы по инерции не перелететь на другую сторону транзитом. Что ни говори, а запулили его в небеса знатно, от души, причем гораздо выше забора. Первокурсник только успел крикнуть: «Спасибо!» и сразу исчез на другой стороне двора, по ту сторону глухого забора.
Лелик тяжело дыша, прислонился спиной к забору. Я согнулся в поясе, уперевшись руками в свои колени. Мы устали и тяжело дыша, медленно приходили в себя. Лелик лениво ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
— Вот оно как! Наберут раздолбаев по объявлению, географию не учат, города совсем не знают! А мы тут катапультой работай! Сань, скажи, мы ведь не были такими беспросветными дятлами?!
— Угу.
— Куда катится армия?! Кто придет нам на смену?!
— Не говори.
— Ужас! Даже от патруля сбежать не могут. Представляешь?!
— Ага.
— И это, наша смена?! ВВС вымирает.
— Эх.
— Регресс! Мир обречен!
— Мда.
Пока мы переводили дыхание, после мощного импульса затраченного на катапультирование нашего худосочного собрата по училищу, во двор, наконец, приполз или прикатился, кто его знает, красномордый начальник патруля. Он был уверен, что боец, находящийся в каменном мешке уже схвачен и, спешить ему, собственно говоря, уже некуда. Как же вытянулась в эллипс, его некогда круглая физиономия, когда в пустом дворе он обнаружил лишь только личный состав своего патруля собственной персоной и ни малейшего намека на злостного нарушителя воинской дисциплины.
— Это?! Как же? А?! Боец то где? Где курсант?
— Убежал.
— Куда?
— Через забор махнул и исчез.
— Как перемахнул?
— Как, как, к верху каком. Как бибизьяна, абрамгутанг вот, легко и со свистом.
— А вы что же?
— Мы?! А мы что?! Мы — не сайгаки какие, через заборы скакать или кургуру там, прости господи?! Увольте, товарищ майор, не приучены мы такие крендебубели выписывать.
— А он как смог? А?! Отвечать!
— А кто его знает?! Может, прыгун, какой. Мастер спорта там или кандидат чего-нибудь. В нашей бурсе всего в достатке, чемпионов всяких тоже. Мы же ВВС, у нас как в Греции каждой твари по паре или что-то вроде того! Короче, убежал и все! Нет его! Хоть стреляйте, нету. Самим обидно, бежали сколько, загнали, а его нету. Уф, заморились.
Майор подошел к забору, уперся в него ручонками, задрал голову и попытался допрыгнуть до верхней кромки. Не вышло. Он злобно сплюнул на землю.
— Узнать в лицо сможете?
— Куда там, мы только спину его и видел.
— А ну, подсадите меня.
Сказано-сделано, мы с Леликом неспеша подхватили офицера за толстые ляжки и приподняли максимально вверх. Колобок ухватился своими ручонками за шершавую кромку забора и попытался подтянуться, но не тут то было. Весовая категория не позволила ему взгромоздиться на верхнюю кромку забора и, слава богу, а то нам с Леликом потом пришлось бы снимать его оттуда.
— Все, опускайте меня, только бережно.
Мы осторожно и почтительно опустили ракетного колобка на грешную землю. Он еще некоторое время побродил вдоль забора, затем пару раз в приступе бессильной злобы пнул его, потом еще звонко шлепнул себя ручками по ляжкам и обиженно сплюнул под ноги. Наконец майор смирился.
— Эх, только время зря потеряли. За мной, на маршрут!
Красный, потный и заметно воняющий майор потащился на центральный проспект города. Мы, немного отстав, двинули следом. Близилось время ужина. После долгой беготни, хотелось усиленного питания. Организм настойчиво требовал еды.
Учитывая, что обед в комендатуре был образцово противный, то ни я, ни Лелик, фактически не притронулись к зловонным помоям, которые радикально превзошли по отвратности всю ту дрянь, которой нас кормили в родном училище. Что ни говори, а гарнизонную гадость по такому показателю, как несъедобность, превзошел лишь только наш легендарный бигус, который не шел ни в какое сравнение с жалкими потугами безталантных поваров гарнизонной комендатуры. О, бигус! Его тайная рецептура хранилась в строгом секрете и была недоступна широкой военной общественности. И, слава богу. Тем не менее, есть хотелось нестерпимо и наши вечно пустые желудки начали успешно переваривать сами себя.
