НА ЭКРАНЕ СЭР УОЛЛИ
Сэр Уолли: Мы дрались за этот контракт, не жалея сил. Ведь он означает существенный рост экспорта и много новых рабочих мест. Нам пришлось выдержать мощную конкуренцию немцев и американцев, так что этот контракт мы воспринимаем и как безусловный вотум доверия британской химической промышленности!
Репортер: Можно ли считать метадиоксин потенциально опасным веществом?
Сэр Уолли: Никоим образом! Это диоксин опасен. А метадиоксин так же вреден, как… э-э… блинная мука.
КОНЕЦ ФРАГМЕНТА
Обозреватель: В ближайшее время ожидается публикация отчета правительственной комиссии, который, по мнению специалистов, подтвердит данные аналогичного американского исследования об абсолютной безопасности метадиоксина.
10 июня
Сегодня утром первым делом вызвал Хамфри и заявил ему, что метадиоксин – это динамит.
– Вы ошибаетесь, господин министр, метадиоксин совершенно безвреден.
– Возможно, в химическом смысле, – возразил я, – но в политическом он просто смертелен.
– Он абсолютно безвреден, – упрямо твердил мой постоянный заместитель.
– Меня, во всяком случае, он прикончит в два счета, – не уступал я.
В это время зазвонил телефон. Политический отдел канцелярии премьер-министра. Джоан Литлер, конечно же, позаботилась, чтобы Номер Десять не пропустил вчерашнего выпуска теленовостей.
Я, как мог, объяснил: речь идет о проблеме местного значения, и пропаноловый проект сулит экспортные заказы и рабочие места. Сколько новых рабочих мест? Всего лишь девяносто, был вынужден признать я, но… хорошо оплачиваемых и к тому же в районе с высоким уровнем безработицы.
Мои аргументы не произвели большого впечатления. Со мной говорил главный политический советник, но звонил он, безусловно, по прямому указанию свыше. Понимая, что вступать в конфликт с ПМ из-за такой ерунды было бы по меньшей мере неразумно, я поспешно пробормотал в трубку (хотя наш разговор слушал сэр Хамфри и, наверное, по своему телефону – Бернард) о своем согласии с их точкой зрения, то есть с тем, что не стоит рисковать тремя или даже четырьмя неустойчивыми округами.
Я положил трубку. Хамфри не сводил с меня возмущенного взора.
– Хамфри, – как можно мягче произнес я, – меня вдруг осенило…
– Я так и понял, – сухо заметил он.
Я пропустил его завуалированный упрек мимо ушей и привел веские доводы против авантюры с пропанолом. Например, потеря общественного доверия…
– Вы хотите сказать «голосов», – уточнил он. Я с возмущением отверг это предположение.
– Сами по себе голоса не являются решающим аргументом. Но не считаться с волей народа? Мы живем в демократической стране. А народ высказался против проекта.
– Народ несведущ, его легко сбить с толку, – презрительно отмахнулся сэр Хамфри.
– Ну, это уж слишком! Не забывайте: народ избрал меня!
Последовало красноречивое молчание. Затем сэр Хамфри примирительно сказал:
– Господин министр, через неделю эта буря в стакане воды утихнет, зато через год современный пропаноловый комбинат в Мерсисайде начнет приносить людям реальную пользу.
– В политике неделя – срок немалый, – назидательно заметил я. (Изречение принадлежит Гарольду Вильсону. – Ред.)
– В правительстве год – срок небольшой, – парировал мой постоянный заместитель.
Есть от чего прийти в бешенство. Это он, может быть, в правительстве, но я-то в политике и не желаю вызывать недовольство ПМ!
Затем Хамфри упрекнул меня, что я ставлю интересы партии выше интересов страны. Я посоветовал ему придумать новое клише, это уже устарело.
В разговор вмешался Бернард: он, видите ли, уловил в словосочетании «новое клише» некоторое логическое противоречие. Благодарю тебя, старина Бернард! Помог, называется!
Я предпринял еще одну попытку убедить своего постоянного заместителя.
– Хамфри, вы ничего не хотите понять, потому что надежно защищены. А я хочу выжить. И не пойду против ПМ!
Я, к немалому удивлению, расслышал в его ответе нотки горечи, хотя он и прозвучал обидно для меня:
– Господин министр, неужели непременно надо всякий раз влезать на вымазанный салом ярмарочный столб?
– Хамфри, – с достоинством сказал я, – вымазанный салом столб очень важен. И на него приходится влезать всякий раз.
– Но почему?
– Хотя бы потому, что он есть.
11 июня
В сегодняшней «Таймс» опубликована возмутительная статья. Явная утечка.
«КОМИССИЯ ХЕНДЕРСОНА ДАЕТ «ДОБРО» ПРОПАНОЛУ!»
Я пришел в ярость и призвал Бернарда к ответу: каким это образом прессе раньше меня стало известно содержание отчета?!
– Очевидно, утечка, – объяснил он.
Глупый мальчишка! Это ясно и без него. Меня интересует: кто? Впрочем, если подумать, он не так уж и глуп. Наверняка знает, просто не хочет говорить.
– На нем же должен стоять гриф «Секретно»! – кипятился я.
– Хорошо хоть не «Для служебного пользования», – вздохнул он.
(Бернард хотел сказать, что материал с грифом «Для служебного пользования» попал бы в газеты еще раньше. – Ред.)
На этот раз Бернарду не удастся увильнуть.
– Кто виноват в утечке? – спросил я в лоб. – Хамфри?
– Нет, господин министр. Уверен, это не он.
– Уверены?
– Э-э… скорее всего, не он.
– Не он?
– Полагаю, это мог сделать кто-нибудь еще, – извиняющимся тоном пролепетал мой личный секретарь.
– Утечки – позорное явление! – с пафосом произнес я. – Непонятно, почему все склонны винить в них политиков.
– Видимо, потому, что были прецеденты, – осторожно заметил Бернард.
Я посмотрел на него осуждающе.
– Разве можно сравнить процент наших утечек с теми, что направлены против нас?
Я внимательно перечитал статью. В ней явно чувствовался слог сэра Хамфри: «Воплощение политической трусости…», «У Хэкера нет выбора…» – и так далее, и тому подобное.
Неужели Хамфри всерьез рассчитывает загнать меня в угол… то есть заставить идти у него на поводу?
Что ж, посмотрим!
14 июня
Я получил копию отчета Хендерсона в субботу. Всего-навсего на два дня позже «Таймс».
Что ж, отчет действительно не оставляет мне выбора. Во всяком случае, пока я его не вижу. Авторы утверждают, что пропанол – совершенно безвредное вещество.
С другой стороны, статья в «Таймс» меня ни к чему не обязывает. Ведь в ней дается неофициальная информация по проекту отчета.
Первым в списке посетителей сегодня стоял сэр Уолли Макфарленд. Вместе с ним в кабинет вошел сэр Хамфри. Сюрпризы, сюрпризы!
Причем оба выглядели что-то слишком веселыми и жизнерадостными.
Я предложил им сесть, и сэр Уолли без лишних слов приступил к делу.
– Судя по сообщениям прессы, господин министр, комиссия Хендерсона целиком на нашей стороне.
Он, вероятно, думает, что я тоже на их стороне. Нет, вряд ли. Хамфри наверняка его подготовил. Просто он притворяется, что так думает.
– Да, я читал статью в «Таймс». Позавчера, – сказал я ледяным тоном и пристально посмотрел на своего постоянного заместителя.
Он смущенно заерзал.
– Эта комиссия – как дырявое решето.
Так, утечка – его рук дело. Никаких сомнений. А Хамфри, как ни в чем не бывало, продолжал:
– Господин министр, теперь нам ничто не мешает дать «добро» новому комбинату, не правда ли?
– Не знаю, не знаю. – Я предпочел не отвечать. В разговор снова вступил сэр Уолли.
– Послушайте, Джим, мы дрались за этот контракт целых два года. Он крайне важен для нас. Я – председатель и несу ответственность… Кроме того, я, как химик, могу заверить вас – метадиоксин абсолютно безвреден.
– Почему вы, специалисты, всегда так убеждены в своей правоте? – холодно поинтересовался я.
– А почему вы считаете, что чем менее вы компетентны, тем более правы? – огрызнулся сэр Уолли.
Да, я не специалист и не претендую на это. Я так прямо и заявил:
– Министры не обязаны быть специалистами. Министрам, если хотите, потому и доверяют руководство, что больше они ни в чем не разбираются…
– Вы не отрицаете этого? – обрадовался сэр Уолли. Я не заметил расставленной мне ловушки.
– Да, не разбираются в технических вопросах. Обязанность министра – заботиться об интересах нации, и потому я пока не имею права с вами согласиться.
Сэр Уолли вскочил, выйдя из себя (нет, пожалуй, в обратном порядке).
– Да будет вам, Хэкер! Ваше решение ошибочно, вы сами это понимаете. От него за версту разит глупостью и трусостью!
Я тоже рассердился. И тоже встал.
– Я не трус!
– Сядьте! – прошипел он.
Глаза его сверкали, казалось, он вот-вот набросится на меня с кулаками. Вовремя вспомнив, что благоразумие равнозначно доблести, я последовал его совету.
