Я хмыкнула.
— Брайан был его другом, — ответила я.
— Он как-то причастен к той обиде, которую вам причинил этот молодой человек?
— Не знаю. Думаю, ему было известно о тех событиях. Но не уверена, что он о них помнит. И связал ли он меня сегодняшнюю с ними, — пришлось признать мне.
— Тогда что же вас задело в этой ситуации?
— Меня задело другое. Он — сотрудник Интерпола.
— Брайан? — удивился американец. Вполне искренне. — А что в этом плохого? Мне казалось, это организация с вполне положительным имиджем. Они занимаются поимкой международных преступников, насколько я знаю.
— А еще контролем над международным трафиком культурных ценностей. Папа писал, что его работой заинтересовались некоторые «кое-кто», — поделилась я. — Папа недолюбливал разные правительственные, и тем более — межправительственные силовые структуры. И они отвечали ему полной взаимностью. Полагаю, что все эти его пляски вокруг меня были с целью получить информацию о его последних находках.
— А о каких находках идет речь? — серьезно поинтересовался Эндрю.
— Понятия не имею, — честно призналась я. — Но стоило Брайану получить карту, как он тут же бросился организовывать эту экспедицию.
— И вам кажется, что он вас использовал. Как, возможно, когда-то его друг.
Эта мысль никак не хотела укладываться в голове. Они панически билась в стенки черепа. Мне очень, очень не хотелось в нее верить.
— А он что сказал на ваши сомнения? — продолжал Додсон.
— Ничего. Он в это время был в Тунхе.
Эндрю промолчал. Но я прекрасно услышала всё то, что он обо мне подумал.
— Думаю, вам стоит откровенно поговорить с ним, когда мы вернемся, — наконец произнес он. — Вам не кажется, что наши спутники не спешат заниматься завтраком?
Я не обратила внимание на это, привыкнув, что в сельве просыпалась первой. Потом вставал Эндрю и начинал заниматься костром. Но когда я встала, костер уже горел. И никого из наших проводников я не видела.
— Пойду-ка я их разбужу, — вызывался Додсон.
Не знаю, как он планировал это сделать, учитывая, что по-испански не говорил он, а по-английски — они, но не стала вмешиваться в этот порыв. Американец дошел до палатки проводников и деликатно постучал в покатую крышу.
— Доброе утро, сеньоры, — произнес он. — Когда вы планируете завтрак?
Судя по тишине, сеньоры пока завтрак не планировали.
Эндрю был настойчив, и постучал еще раз. И обернулся в мою сторону. И честно говоря, мне это не понравилось. И его растерянный взгляд. И тишина в палатке.
Додсон дернул молнию входа и открыл матерчатую дверцу.
Внутри было пусто. Совсем. Совсем пустая палатка.
Прежде чем я успела осознать последствия этого «открытия», знакомый голос произнес из леса:
— Келли, я же сказал, что если нужен надежный человек для поиска сокровищ, то обращайся ко мне. А ты к кому обратилась?
56. Келли
На нашу стоянку из леса вывалилась компания в камуфляже и платках, закрывающих нижнюю часть лица. Детский сад, да и только. Судя по автоматам в руках гостей, вряд ли у меня или Эндрю будет шанс пережить эту встречу, чтобы опознать нападавших. Если только с привлечением некромантов и экстрасенсов. Но их показания, насколько я помню, в суде не засчитываются.
— Отавиу? — удивился Додсон. — Как они тебя заставили?
Ферран засмеялся. Но суровый мужик примерно с Феррана ростом, только в объемах пошире, толкнул его прикладом, и футболист сдулся.
— Сеньорита, я знаю, что вы говорите по-испански, — с куртуазными нотками в голосе обратился ко мне толстячок. — Поэтому давайте договоримся с вами как цивилизованные люди. Вы нам отдаете карту сокровищ, которая принадлежала вашему отцу, а мы вас отпускаем.
— Что он гово…? — начал Эндрю, но короткая очередь у его ног быстро научила американца благоразумию.
— Попросите своего спутника заткнуться, — с теми же вежливыми интонациями обратился главарь ко мне.
— Я думаю, он уже сам всё понял. Вы позволите мне поднять рюкзак? Карта находится там.
Мне позволили.
Я медленно, чтобы не нервировать вооруженных пришельцев, вытащила из шкатулки распоротый галстук и так же медленно протянула его их предводителю.
Ферран на полусогнутых поднес его боссу.
— Это что за дерьмо?! — возмутился толстячок, разглядывая внутренности папиного галстука. — Это вообще где?! Где карта?!! — заорал он на меня так, будто я эту карту у него на глазах на клочки порвала и проглотила.
Под коленками что-то ослабело. И живот свело судорогой. Только бы не осрамиться!
— В-вы просили карту, которую мне оставил отец. Это она, — я показала рукой в сторону галстука. Чуть-чуть показала. Чтобы, не дай бог, люди с пулялками про меня плохого не подумали.
— А сокровища где?! — возмутился он, будто к его приходу мы обязаны были их уже выкопать и упаковать.
— В земле, — предположила я осторожно, но автоматная очередь прошила почву передо мной, я рефлекторно отскочила.
Шутки босс не понимал. И нервным был. Очень.
Толстый сунул карту под нос побледневшему Отавиу.
— Но, дядя… — начал Ферран и заткнулся под негодующим взглядом.
— Где нормальная карта? — спросил «дядя», наводя автомат на меня.
— Вам с привязками? — уточнила я.
Зачем уточнила? В этот раз пуля просвистела мимо головы, лишив меня пары волосин. А еще штук сто волосин она лишили пигмента. Не знаю, какой там пигмент делает волосы блондинистыми, но только что они стали седыми.
— У меня на телефоне есть, — быстро ответила я и сунула руку во внутренний карман джинсовой куртки, двоюродной сестры той, что висела в номере у Брайана.
Наверное, я сделала слишком резкое движение. Или производила слишком опасное впечатление. Или кто-то из бойцов был еще более нервным, чем босс. Потому что в следующий момент я услышала выстрел, и что-то взорвалось в моем правом плече. Нежная психика не вынесла нагрузки и воспользовалась болевым шоком, чтобы отключиться.
Пришла я в себя от боли. Ушла «из себя» — было больно. Вернулась обратно — тоже больно. Нет ничего нового под небом.
Тучи опустились на вершины деревьев. Но дождь чего-то ждал. Я лежала на земле. Мое плечо бинтовал изрядно помятый Эндрю.
— Где они? — спросила я осипшим голосом.
— Ушли, Келли, — ответил Эндрю.
Руки его были в крови. Одежда была в крови. На лице были кровавые разводы.
— Вы тоже ранены?
— Нет, это ваша кровь, — помотал он головой. — К сожалению, они забрали вашу подвеску. Решили почему-то, что это ценная. И карта теперь у них.
Подвеску было жаль. Красивая была вещь. И ценная, лично я даже не сомневалась. Для меня ценная вдвойне как подарок отца. Но разменивать ее на жизнь я бы не стала. Это точно. С картой проще.
— Черт ней, с картой, — буркнула я, и Додсон скривился. — Я ее всё равно бы отдала. А как они влезли в телефон? Он же был заблокирован.
— Палец прижали, — пояснил Додсон. — И по блютусу скинули, если я правильно понял.
— Хорошо, что бандиты теперь технически продвинутые. — Я пыталась хоть как-то отвлечься от ощущения, что кто-то забыл во мне раскаленный штырь. — Могли бы забрать телефон и палец отрезать.
— Телефон не реагирует на мертвый палец [1], - успокоил меня Эндрю и завязал бинт, сделанный из чистой рубашки.
— Слава богу. Палец мне нужен. — Пересохшие губы слушались плохо. — Есть что-нибудь попить? Желательно сладкого, насколько я помню. При кровопотере. И в рюкзаке у меня таблетки есть.
— Нельзя заниматься самолечением, — сообщил мне Додсон.
— Нельзя, — согласилась я. — Но нужно. C открытой раной, без антибиотиков и противовоспалительного, я здесь сдохну раньше, чем до врача доберусь.
— Будем надеться на милость Божью, — возразил Додсон.
— По его милости у меня с собой всё, что нужно. Не будем его гневить, — ответила я.
Таблетка начала действовать минут через пятнадцать. Боль стала глохнуть. В котелке, непонятно зачем, но очень кстати оставленном нашими проводниками, закипела вода. Я выпила горячего чая и нашла в себе силы убедить американца перебинтовать меня заново. Теперь — с раскрошенной на рану таблеткой. Поместив руку в перевязь, я чувствовала себя практически человеком. В смысле, желания лезть от боли на стены уже не было. Лишь слегка хотелось выть.
