120
Будь его воля – он не смог бы сейчас связать и пары звуков («ай» и «ой» не считаются).
Конечно, камень, а не орган зрения настоящей кошки. Если бы кто-нибудь в их обществе высказал предложение использовать не минерал, а домашнего пушистого милого хищника, то все ведьмы, как одна, посчитали бы целесообразным пересмотреть рецепт и добавить в зелье глаз самого новатора.
Шесть, если быть точным, с удивлением заметил Пашка. Между каждыми двумя коврами – и впрямь точно такими, как показывал им Данила Гвоздев, были то ли пришиты, то ли еще каким способом прикреплены трехметровые куски брезента, чтобы увеличить полезную площадь.
Настоящий охотник, Пашка не напрасно потратил те несколько часов, что оставались у него после отбора в эскадрилью. Чтобы узнать всё о дичи, на которую предстояло охотиться, он, по совету Гвоздева, сбегал в армейский лазарет к сабрумайским воротам и в течение получаса вызнал у идущего на поправку деда Зимаря всё, что тому было известно про странного зверя – умруна. И первый из фактов, которые сообщил ему дед – умрун с места не двинется без приказа, хоть режь его на кусочки.
Откровенно говоря, пашкина матушка не сказала бы, что такое сухой паек, даже под страхом пожизненного изгнания из очереди на муку, но общую идею она уловила и завернула своему малолетнему герою пяток вареных в мундире картофелин.
Или не довершил начатое.
Долей секунды ранее неосторожно попавшего в радиус поражения самой длинной алебарды в руках самого высокого дружинника.
Еще одно свидетельство того, что модные выражения распространяются – и становятся жертвами народной этимологии – быстро. Даже если никто так и не понял, где эти пол-пня растут, и что случилось с половиной второй.
На «калачик» у него размеры не тянули.
Дружинники, решившие, что мокрое одеяло вряд ли защитит от чего-нибудь серьезнее горящего газона, были отогнаны одним тройным шумным вдохом и многозначительным покашливанием.
Причем цвет волос идеально совпадал с цветом его лица.
Все не предназначенные для постороннего уха звуки заглушало задушевное «…люли-люли заломаю…»
Такая скорострельность объяснялась тем, что лукоморские лучники стреляли плутонгами. Граненыч вычитал у Блицкригера, что если стрелков поставить в несколько шеренг, то пока выстрелившие первыми перезаряжаются, вторая шеренга будет стрелять, и наоборот. Первая шеренга сейчас стояла на одном колене, вторая во весь рост, а что подпирало третью – еще предстоит узнать.
Курьер видел ее издалека и решил, что она высотой со сторожевую башню. Вблизи же она нависала над крошащейся от ужаса стеной как баскетболист над первоклассником.
Хотя, это, конечно, целиком заслуга Масдая, а не его.
Трудно поверить, но на его курсе было шестеро таких, кто не достиг и этого, и кого вынуждены были перетаскивать за уши с курса на курс только благодаря их знаменитым в магической среде родственникам. Кхм.
После такой гонки по вертикалям, заикаясь, сообщил мальчику чародей, руки у него перестанут трястись в лучшем случае через неделю. И Саёк таким же дрожащим голосом поклялся, что никому про спички не проговорится. И подержал коробок. Масдай в своей ковровой невозмутимости от клятв воздержался, но сказал, что тоже никому не скажет, если никто не будет спрашивать.
Особо усердные и рассчитывающие получить продвижение по службе – даже со второго этажа.
Чуть – потому что надувной лодкой океанского лайнера не сдвинуть.
Домовитая Марфа сразу прикинула, на сколько рубчиков такая пижонская палатка потянула бы на рынке, и ужаснулась расточительству безвестного царя.
Второй вариант понравился бы сержанту больше, но не всегда в жизни мы получаем то, что хотим.
В воздухе с метлами это бывает сплошь и рядом.
Какие надежды, такое и надгробие.
Если быть до конца честным и не бояться, что с рассветом тебя превратят в сколопендру или слизня. В конце концов, они тоже живые существа, а могло быть и хуже. Мог быть коврик в прихожей или ночная ваза.
Впрочем, как и «Сабан» и «быстро ходить», «Сабан» и «ходить ускоренным шагом» и прочие остальные из этой серии, кроме «Сабан» и «перемещаться медленно, переваливаясь с боку на бок по-утиному, останавливаясь каждые десять шагов и шумно отдуваясь».
Нет, в два часа ночи превращения в сколопендру можно не опасаться.
Которому к тому же все панцири оказались безнадежно малы, и поэтому его пришлось наспех замотать в отрез дешевого колючего сукна.
Где еще в такое время и в таком месте с достойным человеком пообщаться?
Точнее, той его стадией, которая определялась формулой «разрушим до основанья, а затем…».
В смысле, еще более зловещую, чем вся остальная архитектура Костеевой резиденции.
Серафима старалась не думать, что могло случиться с хозяевами этого инструмента.
Вот уж не знала она, что самый бесполезный, по ее мнению, из когда-либо приобретенных навыков пригодится ей, чтобы кокетничать с дверью!
«Интересно, это она сама по себе такая, или заклятие специальное потребовалось?..» – рассеянно подумала и тут же выбросила из головы царевна.
Не погас и не устроил.
В прошлой жизни этот язык вполне мог бы принадлежать слону.
Что бы ни говорили злопыхатели и завистники о его источнике.
Известную в личном реестре внука царя как «номер два».
И был не прав. На самом деле, о причине сей какофонии было очень легко догадаться: как часто вы встречаете собак-трубачей?
Всем известно, что умруны чувствовать не могут.
В приказе было сказано только про направление движения, но не про скорость.
Или ночь, если быть пунктуальным.
Если бы дверь была закрыта, она сейчас вынесла бы ее плечом и не заметила.
Или, что точнее отражало и силу и суть явления, к тепловой атаке
Еще не занятым вернувшейся с удвоенным рвением к работе артелью кузнецов, к которой незаметно успели присоединиться с десяток плотников с тремя корзинами гвоздей.
А на самом деле тихо и сипло.
По крайней мере, она так думала.
Жарче быть уже не может, рассудила она, а если вдруг окажется, что может, то отправить не дожеванные вездесущим мотыльком одежки в подземную топку никогда не поздно.
Естественно, за эталон бралась не рука сходящей с ума от жары Серафимы. Но уж, как говорится, чем богаты…
На протяжении двух секунд.
Не исключено, что именно на такой.
«Приготовиться попробовать попытаться», было бы более точным описанием ее теперешнего состояния.
Если помните, по лукоморскому поверью икание вызывается вовсе не судорожным и ритмичным сокращением диафрагмы, как думают невежды и представители так называемой лженауки медицины, а когда кто-то вспоминает тебя недобрым словом.
Он сам предпочитал себя называть «дедка-ведка».
Такие обширные познания мельника, переквалифицировавшегося в волшебники, поражали бы и наводили на размышления об учебной программе ВыШиМыШи, но все объяснялось проще: его приемная мать обшивала всех деревенских модниц в округе, и сыну волей-неволей приходилось иногда быть свидетелем обсуждений
Симеон после такого вступления схватился за сердце, Граненыч – за карту, Агафон – за шпаргалку.
Скромное меню из десяти блюд и оркестр народных инструментов оказались там, естественно, совершено случайно.
При этом предположении Панас схватился за сердце.
Естественно, на благонадежных ее участках.
Он знал, что Агафон предпочел бы пощечину.
