Говорит, и еще как! Я чувствовал себя жалким, раздавленным.
– Вы хотите сказать… я не оправдал надежд?
Сэр Марк взял мой пустой стакан и, наполнив его, заметил, что глоток виски был бы мне весьма кстати.
Я молча отпил из стакана. Он смотрел на меня, явно ожидая продолжения.
– А теперь ПМ, наверное, очень недоволен тем, что в межпартийном комитете я не сумел убедительно прикрыть наши хозяйственные промахи.
Сэр Марк тяжело вздохнул и закатил глаза. По лицу было видно: его терпению приходит конец.
– Наоборот, ПМ очень недоволен тем, что вы их прикрываете слишком убедительно.
Час от часу не легче!
– Вы прикрываете государственную службу. Прикрываете сэра Хамфри Эплби. Мы с премьер-министром делаем все возможное, чтобы устранить причины бесхозяйственности, а вы помогаете Уайтхоллу саботировать политику правительства!
У меня перед глазами поплыли темные круги.
– Я? Неужели я…
Он вдруг улыбнулся.
– Вы, кажется, хотели узнать, кто снабдил Бетти Олдхэм гранками книги Малькольма Роудса и откуда у него столь исчерпывающая информация? – Он помолчал, а затем с сожалением в голосе добавил: – Не догадываетесь?
Боже мой! Все стало ясно, как день.
– Вы хотите сказать… ПМ? – почему-то шепотом спросил я. Сэр Марк искренне возмутился:
– Что за предположение!… Во всяком случае, не прямо…
– То есть… это вы? – снова прошептал я. Он улыбнулся.
Вон оно как. Значит, Малькольма Роудса и Бетти Олдхэм «пустил по следу» не кто иной, как личный советник премьер-министра, следовательно, фактически сам ПМ!
Следовательно… следовательно, что? Как мне теперь вести себя в комитете? Чего ожидает от меня Номер Десять?
– Вам остается одно, – загадочно произнес сэр Марк, – абсолютная лояльность.
– Само собой разумеется, – с готовностью подтвердил я, однако вовремя сообразил, что не выяснил главного. – Э-э… а по отношению к кому?
– Решайте сами.
По-моему, я знаю, что от меня требуется.
15 октября
Сегодня мы с Хамфри вместе предстали перед межпартийным парламентским комитетом. Мои ответы вызвали там жуткий переполох – впечатление было такое, будто в голубятню запустили шального кота.
Бетти Олдхэм, естественно, начала с медной проволоки в отапливаемом ангаре. Как мы договорились заранее, сэр Хамфри ответил: это, мол, упущение, и произошло оно из-за незнания некоторых важных фактов, но он ответственно заверяет уважаемых членов комитета – подобное впредь не повторится.
Мой постоянный заместитель обернулся ко мне за подтверждением. И… не нашел его.
– Да, – подтвердил я, – сэр Хамфри дал абсолютно правильный ответ. Правильный официальный ответ. (Он бросил на меня настороженный взгляд.) Но я долго размышлял после нашей прошлой встречи (чистая правда!) и пришел к горькому, но честному выводу: уважаемые члены комитета во многом правы.
Сэр Хамфри изумленно уставился на меня.
– И каковы бы ни были возможные оправдания, уж их-то мы умеем находить, – продолжал я, тщательно подбирая слова. – Наш долг – честно признать: в данном случае, безусловно, имеет место факт бесхозяйственности. Вы убедили меня в ошибочности нашего подхода.
По выражению лица моего постоянного заместителя было видно, что его они отнюдь не убедили. Я собрал все свое мужество.
– К сожалению, министры и их помощники из государственной службы нередко покрывают то, что обязаны вскрывать и искоренять! (Сэр Хамфри находился в состоянии, близком к шоку.) Я беседовал с автором этой бесценной книги Малькольмом Роудсом и заручился его согласием изложить все имеющиеся у него соображения и факты независимой комиссии. (Краем глаза я увидел, как сэр Хамфри схватился за голову.) Да, я намерен создать специальный межведомственный комитет, который осуществит комплексную проверку всех правительственных учреждений, начиная с моего министерства.
Председатель был очень доволен.
– А что по этому поводу думает сэр Хамфри?
Сэр Хамфри попытался было что-то сказать, но не смог вымолвить и слова.
Я поспешил ответить за него:
– Он целиком и полностью согласен. Мы – одна команда, не так ли, сэр Хамфри? (Он обреченно кивнул.) И должен заметить: работать с моим постоянным заместителем – одно удовольствие.
Однако Бетти и не думала сдаваться. Ей очень хотелось укусить меня, хотя теперь она не знала, с какой стороны подступиться.
– Но, господин министр, ваши слова противоречат тому, что вы заявили в Вашингтоне о беспощадной войне бесхозяйственности и расточительству! – заверещала она.
Я был к этому готов и с чувством собственного превосходства изложил свою позицию.
– Понимаете, Бетти, я – старомодный чудак. Я верю в такую вещь, как лояльность. Что бы я ни говорил своим парням в лицо, мой долг – защищать их в публичных выступлениях. Как вы считаете, сэр Хамфри?
Мой постоянный заместитель посмотрел на меня, как на бешеного пса.
– Да, но в таком случае, – не унималась мисс Олдхэм, – вы сейчас предаете и своих парней, и свою веру!
Я снисходительно улыбнулся.
– О нет, ибо в конечном итоге министр должен быть предан парламенту, предан стране! Это – высшая форма лояльности, которую необходимо соблюдать в первую очередь, при любых условиях, невзирая на обстоятельства. Лояльность же по отношению к собственному министерству и к собственным подчиненным допустима только до определенного предела. Вот почему я считаю себя вправе публично заявить сейчас то, о чем неоднократно говорил в частном порядке. Реформы могут быть и будут проведены, в чем, не сомневаюсь, самую активную помощь окажет мне мой верный союзник сэр Хамфри Эплби. Вы согласны со мной, сэр Хамфри?
– Да, господин министр, – сдавленным от ненависти голосом подтвердил мой «верный союзник».
После заседания комитета мы втроем – сэр Хамфри, Бернард и я – неторопливо возвращались в МАД. Стоял погожий осенний день, на чистом небосклоне сияло солнце, с реки дул прохладный ветерок. Чувствовал я себя в целом прекрасно, хотя изнутри меня точила предательская мысль: верно ли я понял слова сэра Марка? Так или иначе, я проявил максимальную лояльность по отношению к ПМ и даже пошел на открытый конфликт со своим постоянным заместителем!
Сэр Хамфри за всю дорогу не проронил ни слова – он был слишком зол. Молчал как рыба и Бернард – он был слишком напуган.
Когда мы пришли в министерство, Хамфри направился за мной в кабинет, явно желая мне что-то сказать.
Я закрыл дверь и вопросительно посмотрел на него.
– Да, вы здорово помогли нам, господин министр, – с горечью произнес он.
– Я сделал все, что мог, – скромно ответил я.
Он пристально изучал меня, стараясь догадаться, чем вызван мой неожиданный демарш. И, должно быть, пришел к заключению, что я попросту сбрендил.
– Все, что могли? – Он обвиняюще ткнул в меня пальцем. – Возможно, для себя. Вот, значит, как вы понимаете «одну команду»! В высшей степени оригинально, должен заметить.
Видя его искреннее огорчение, я почувствовал себя обязанным оправдаться и принялся объяснять, что был вынужден поступить именно так… У меня не было выбора…
Он не пожелал слушать.
– Как вы могли так поступить? Как? Признать все перед членами комитета? Неужели вы не понимаете, в сколь опасное положение вы нас всех поставили?
– Надеюсь, все-таки не себя, – ответил я.
Он покачал головой. Скорее горестно, чем сердито.
– Напрасные надежды, господин министр. Вы настроили против себя все министерство! Люди перестанут вам верить! Что же касается Номера Десять… Мне страшно даже представить себе, как отнесется ПМ к члену своего кабинета, публично признавшему свой провал!
За мучительными размышлениями – не допущена ли тут трагическая ошибка – меня застал Бернард. В руках он держал какой-то конверт.
– Простите, что помешал, господин министр, но вам личное письмо от господина премьер-министра, – сказал он и дрожащей рукой вручил мне конверт.
Сэр Хамфри сочувственно покачал головой. Когда я вскрывал конверт и доставал письмо, до меня донеслись слова Хамфри:
– Я же предупреждал вас… Бернард, по всей видимости, вам придется составить проект прошения об отставке господина министра. Позаботьтесь, чтобы его формулировка давала возможность господину министру «спасти лицо».
Тем временем я прочитал письмо.
«Дорогой Джим!
В последние дни мы совсем не видим друг друга вне кабинета. Не найдется ли у тебя времени для дружеского обеда в Чекерсе в ближайшее воскресенье? И обязательно возьми с собой Энни и Люси.
С нетерпением жду встречи. Посидим, поговорим, обменяемся новостями».
Затем я прочитал письмо вслух. Лицо сэра Хамфри пошло пятнами.
– Как же так… почему… – растерянно пробормотал он. Затем до него дошло: – Заговор! – злобно прошипел он. – Рюмка коньяка с Марком Спенсером!
