Возмущение и отчаяние сержанта было вполне понятно, еще пару минут назад он должен был постучаться в металлическую дверь и уверенно зайти в канцелярию роты, чтобы предоставить дежурному офицеру подробный, обстоятельный и поголовный «расход» по личному составу 45-го классного отделения. В принципе, «строёвка» нашего отделения сходилась идеально, все курсанты были в наличии, за исключением одного тела.
Этим телом был Витя Копыто, который во время наведения планового порядка на закрепленной территории с внешней стороны КПП училища так изнылся, что абсолютно уравновешенный и невозмутимый флегматик сержант Гнедовский чуть не сломал черенок своей метлы о сутулую спину курсанта Копыто в приступе неконтролируемой ярости.
А причиной, вызвавшей жалкий и бесконечно-нудный скулеж незабвенного Витеньки, явилась пьянящая весна и многочисленные стайки аппетитных девчонок, которые косяками, словно рыба на нерест, шли к контрольно-пропускному пункту училища на краткие, но жаркие свидания со своими возлюбленными. Девчонки шли фактически бесконечным потоком, как волны, набегающие на берег, но — не к Вите!!!
Такого явного и неприкрытого оскорбления «в свой адрес» со стороны женского населения гостеприимного уральского городка, курсант Копыто вынести не мог. Ну, никак!
Картина повсеместно трогательно целующихся и нежно обнимающихся парочек, стремящихся найти уединение на скамейках в еле пробивающейся листве ниспадающей кроны ив, растущих вдоль училищного пруда, острым лезвием зависти резала Витьке прямо по сердцу и серпом — по яйцам. Витя жаждал любви. Немедленно!
Его умилительно-похотливые ужимки и недвусмысленные жалобно-страстные вздохи окончательно вывели из душевного равновесия сержанта Гнедовского и тот, рассвирепев, выдал следующее.
— Короче так, ловелас озабоченный, осеменитель хренов, фиг с тобой! До ужина я тебя прикрою, но чтобы на вечернем построении был как штык. Иначе, прости дорогой, но евнухом, я тебя лично сделаю! Кстати, а как ты предполагаешь в таком виде по улицам города шарахаться?! Тебя же любой военный сразу зацепит и в комендатуру сдаст! У тебя же на «морде лица» написано, что ты сексуальный маньяк и похотливый самоходчик.
— А я такси словлю и прямо к подъезду Маринкиной общаги. Ну а там, тили-тили-трали-вали и все такое…! А потом, Маринка машину поймает, я в нее прыг и сюда, прямо к дырке в заборе. Все будет в лучшем виде, не боись и не сумлевайся! Ну, как план?! Правда, генитально?!
— Опоздаешь хоть на секунду, не обижайся родной, будешь неделю жить на тумбочке, причем без первичных мужских признаков — без гениталий то есть! Усек, гениальный?!
Курсант Копыто обиженно отклячил нижнюю губу и капризно надул щеки.
— Валера, я тебя хоть раз подводил?!
Сержант Гнедовский болезненно поморщился, явно вспоминая свой «космический» полет в нисходящем штопоре с 3-го этажа женской общаги с последующим приземлением в цветочную клумбу (см. «Спорт и приметы»), а также все треволнения и седые волосы, нажитые в гарнизонном карауле (см. «Нервные клетки не восстанавливаются»)
— Витя, молчи, я тебя умоляю! Сверим часы.
Курсант Копыто и сержант Гнедовский, синхронно задрав левые рукава на своих гимнастерках, одновременно посмотрели на одинаковые наручные часы «Победа», которые задорно поблескивали новенькими корпусами. (см. «Постой паровоз, не стучите колеса») Витя попытался было акцентировать внимание хмурого сержанта на часах.
— 15.27., можно Кремлевские Куранты сверять, а у тебя?! Вот и часики, кстати, тоже как бы не без моего скромного участия…
— Копыто, исчезни с глаз, пока я не передумал.
— Валерик, будь спок, меня уже нет! Это уже не я, а оптический обман зрения, с угасающими вдали акустическими колебаниями воздуха… Не волнуйся, все будет тип-топ, в лучшем виде. Кстати, денег на такси не одолжишь?!
— Ну, хамло беспардонное?! Пшел вон идиота кусок! Причем, бОльшая половина… Трояка хватит?!
— А цветы?! Я же не могу без цветов?! Гусары без цветов — моветон!
— Пятерка и проваливай! Больше все равно нет.
Несказанно счастливый Витя прямо в безмерно застиранном и оттого выцветшем до неопределенной расцветки ХБ и «противотанковых» сапогах скоропостижно испарился с глаз долой и затерялся в ближайшем кустарнике. Он побежал ловить такси, заняв денег на «самоволку» у своего же сержанта. Наглец?! Кто бы спорил, но не я! Витя — это… Витя! …а кому было легко?! …и где взять «идеальных»?! Кто знает, назовите адрес?!
Сержант Гнедовский снова и снова озабоченно поглядывал на часы. Из канцелярии роты после своевременного доклада вышел сержант Бояринов — командир 44-го классного отделения. Все, приехали, следом — очередь 45-го.
Гнедовский многообещающе скрипнул зубами и с решительностью обреченного взялся за ручку двери. В это время, нереально шумно громыхая сапогами, в казарму ввалился крайне возбужденный Витя Копыто, и тяжело переводя прерывистое дыхание, хаотично замахал пилоткой, обозначая присутствие своей тушки в расположении роты.
— Ах, ты…
— Уфффф! Валера, умоляю, не надо, не говори ничего! Сам чуть не обосрался. Представляешь?! Вылезаю из такси, только углубился в березняк, чтобы в дежурную дырку у «дороги жизни» пролезть, а тут патруль, откуда не возьмись, да еще и краснопогонный. Комендатура, твою мать! Совсем ничего святого, уже у стен родного училища ловить стали. Прикинь?! Незыблемый принцип заповедных территорий не соблюдают, скоты педальные! (по неписанному закону, патруль никогда не стоял возле КПП училища и в непосредственной близости от забора). И охота им было в такую даль переться?! (наше училище ВВС находилось на «хуторе» — на окраине города)
Все курсанты 45-го отделения скучились вокруг «генерирующего» Вити Копыто, который исходя на праведный гнев в адрес «в конец обнаглевшего патруля», тяжело дыша, осипшим голосом, взахлеб повествовал о своем очередном чудесном спасении.
— Короче, понял я сразу, что в дыру однозначно не успеваю, ну и ломанулся вдоль «колючки», а эти сатрапы легавые за мной припустили. У меня фора — метров тридцать-сорок. Бегу значит, а они сзади тявкают: «Стой, да стой!» Ага! Сейчас! Нашли дурака?! Но жопой чувствую, догоняют. Не уйти мне от погони, даже если форсаж включу… Маринка — заводная мадам, поймите правильно, живым не уйдешь…
— Да ладно, Маринка не причем! Ты еще пару десятков подковок на сапоги приколоти, вообще с места не сдвинешься. Пижон! (у Виктора на каждом сапоге было по 6-ть подковок)
— Короче, бегу я, уже «колючка» закончилась и «бетон» начался (забор из штампованных бетонных плит) Чувствую, пипец мне в перспективе корячится — не перелезу через забор, а за углом уже КПП через сотню метров маячит. Пропадаю парни! Вдруг вижу, в березняке старикан какой-то с двумя детишками гуляет. Ну, я и взмолился: «Выручай, мол, отец, патруль на хвосте! Тюрьмой пахнет!» Мужик крепкий попался, с понятием — руки в замок подставил, я сапогом с разбегу уперся, а он меня на забор и закинул. Ну, я патрулю 50 % от правой руки отмерил и был таков. Уф! Спасибо дядьке, мировой старикан! А то сидел бы сейчас на «киче» гарнизонной. Позору выше крыши и Валеру Гнедовского бы подвел! А мне подводить его, ну никак нельзя!
— Дуракам везет! В принципе, это уже не новость, Витя!
— Представляете парни, как эти олухи гарнизонные ухулели! А мужик — молоток! Молоток! Настоящий мужик! Старый пенек по виду, а еще крепкий, как пушинку меня на забор закинул. А патруль только зря потел! Ха! Теперь вонять будут всю дорогу, кретины! Сейчас сидят как полные мудаки под забором и плачут навзрыд. Я даже слышал, как начальник патруля звал свою маму и в отчаянии долго скребся ногтями по бетону… Ха-ха!
— Ага, верим! Тебе верим, балалайка знатная…
Так, восторженно кривляясь весь вечер, Витя живописно и в лицах рассказывал о своем очередном подвиге.
А потом еще и целое воскресенье, не забывая добавлять в историю все новые и новые подробности своего неожиданного приключения.
После каждой очередной коррекции, его рассказ становился все ярче и ярче, а образ незабвенного Вити вырисовывался все красивее и красивее. Но стоит отдать должное, курсант Копыто ни в коей мере не умалял активное участие в своем спасении случайного мужичка с двумя маленькими детишками и всячески выражал страстное желание встретиться со своим благодетелем, чтобы самолично засвидетельствовать ему свою искреннюю признательность.
Наступило утро понедельника. Весь личный состав училища после завтрака построили на главном плацу и наш генерал, солидно взгромоздившись на трибуну, представил нам своего нового заместителя.
— Прошу любить и жаловать, мой заместитель по учебной части кандидат технических наук полковник Архипов. Буквально недавно прибыл для дальнейшего прохождения службы из Челябинского училища штурманов.
