Красивая женщина пройдет по столам, не опрокинув бокалы, и опустит взгляд, под который ты ляжешь.
У нее нет хозяина, но есть поклонники…
– А что делать некрасивым? Повеситься? – спросила меня какая-то студентка и посмотрела с такой ненавистью, что мы не расстаемся до сих пор.
Тут в голову пришло,
что людям, может быть, каким-то
слова мои нужны и годы,
проведенные в поисках семьи.
Как так? Она у всех вот здесь…
А у меня повсюду.
И разницу я эту соблюдаю и берегу.
Вот наблюденья.
Сядьте поудобней,
хотя сесть неудобно вряд ли кто захочет.
Так вот, семья крепка,
когда совсем уж тихий муж.
Когда такая тихая жена,
наоборот, все может развалиться.
И вроде бы понятно почему.
Там сила в слабости, а слабость в силе.
Не знаю. Слабой быть может женщина, но не жена
в переходной период к процветанью.
Ну, просто тихая жена —
такой железный повод для развода!
В жене должны быть переменчивость, и холод,
и пропаданье, и свободный взгляд —
то есть независимость в зависимости.
Ужас, но все так.
А тихий муж – это семья.
Жена выдерживает его верность и постоянство.
Он не выдерживает.
Муж скачущий. Как по-латыни?
Husband derganiy.
Он скачет, мучается, отбивается от стада.
Возвращается к утру. Пьет. Курит.
Весь в помаде. Расческа в светлых волосах
и, наконец, серьга в трусах.
Вот ужас. Гибель.
Решение созрело. Выслеживать!
Хоть не мешало бы подумать:
коль вы ревнуете, то любите.
Конечно, жизнь отдам – узнаю правду!
Все правильно.
К чему же вы готовы? Выслеживать?
Да. Точно. Выследим!
Ну? Выследили…
Они вошли вдвоем в подъезд в шестнадцать
и вышли в двадцать два.
Потом сослались на занятия в спортзале.
Все точно! Все у вас в руках! Теперь пора решить
то, что решить всю жизнь вы не могли.
Ай-яй, вы не готовы…
Решать-то должен выследивший…
А он же любит. Он страдает.
А как застал, так любит еще больше!
Нет-нет, мы не готовы…
Хотя там есть надежда. Есть надежда…
А вдруг расскажет сам? Вот победа! Вот ура!
До следующего пораженья.
Из этого и состоит любовь. Если любить…
А очень хочется.
На голос и на звук хозяина.
Душа и сердце вниз, а ушки вверх.
Зовут! Зовут! Бегу-бегу!
Но это ж не семья.
Конечно, не семья.
Зато любовь!
А семьи все крепчают к старости.
От общих неприятностей, безденежья, тупых детей и неудач…
А молодость не так уж долго тянется в плохих условиях.
Можно и перетерпеть.
Просыпаюсь, он стоит.
– Где она?
– Мы же с тобой ее прогнали. О ком ты?
– Где она?
– Мы вчера ей объяснили, что она нам не нравится, причем ты меня поддержал.
– Где она?
– Я убежден, что она нам не нужна. Мы должны действовать согласованно. Я приглашал к тебе девушек умных, образованных, умеющих вести себя. Почему ты меня не поддерживал? До каких пор я буду краснеть, оправдываться, говорить о каких-то болезнях? Вспомни, сколько раз ты подводил меня. Она пришла, а тебя нет. Ты не хочешь появляться? У тебя характер? Если б я мог обойтись без тебя.
– Где она?
– Ты никогда таким не был. Ты раньше вообще на меня не обращал внимания. Ты помнишь, что с нами творилось при приближении дамы, при простом приближении… Мы оба вставали, приглашали ее на танец.
Ты не выбирал тогда, и в городе у нас был авторитет. Вспомни, как они уходили от нас. Господи, разве это можно назвать словом «уходили». Мы их отклеивали, мы отрывали их руками. Ты разболтался первым. Раньше я тебя мог уговорить один. Потом мы могли уговорить тебя вдвоем. А сейчас ты не поддаешься никому. Хочешь жить один?
– Где она?
– Я спрашиваю, хочешь жить один?
– Где она?
– Болван. Вкус рыночного спекулянта. Обожаешь свидания в лавках и на помойках. Если б я тебе поддался, нас бы давно обворовали. Если нам симпатизирует врач, ты вцепляешься в санитарку. Все, хватит. Моим компасом ты больше не будешь.
– Она говорит со мной.
– Да, говорит, но что она говорит? Ты думаешь, ты у нее первый?
– Где она?
– Мне стыдно ее искать. Мне стыдно появляться в этой трущобе. Я сделаю это только для тебя. Принимай ее сам. Нам нужна помощница. Нам нужен советчик. Пошли в Дом ученых.
– Да постой ты.
– Не хочу.
В Доме ученых я был без него.
И вот я бегу! Как я бегу! Господи!
Прохожие оглядываются на меня.
Собаки останавливаются, обнюхивают и помечают.
На часы нельзя смотреть: падает тонус.
Еще, еще, еще…
Не выдерживаю, смотрю на часы: две минуты.
Обещал всем тридцать минут бега.
Они хотят, чтоб я был здоров.
А я хочу жить.
Еще, еще, еще… что-то надломилось в стопе.
Снова потерял темп.
Правая стопа отошла, надломилось левое колено.
Еще раз потерял темп…
Главное – психика.
Если она сдаст, я эту собаку, что приняла меня за дерево, убью.
Еще упал темп…
Сползаю к обочине.
Нет сил рулить.
Направление держать не могу.
Сила тяжести, будь она проклята.
Кто там? Ньютон и это 9,8; 1,3 и 2; и 7; 40,1; 39,6; 16,50; 28,90… остальное себе.
Глаза залиты, рот сухой, как дупло.
Они просили носом.
Нос железнодорожно свистит.
Сердце стучит в носовом платке, зажатом в руке, этой сволочи – в правом колене.
Они на бегу думают о чем-то.
Они готовятся к докладу.
Я их ненавижу…
Врут! – Жить. Надо жить.
Не смотреть на часы. Не смотреть на часы.
А вдруг уже час бега…
Нет, нет, бабуля, возле которой я бегу, даже не успела набрать ведро воды.
Бегу долго, но на час не похоже.
Для здоровья.
Сволочи! «Добеги, будешь здоров».
От чего только его не теряешь.
Оздоровился – и под машину А закаленные отчего помирают?
От чего… от чего… от бега! от бега! от бега!
От… от, от, от, от…
Чем они просили дышать – не помню.
Чем они рекомендовали бежать?..
Неужели это внизу мое…
Нельзя смотреть.
Мелькает. Дробится. Вверх.
Где они меня ждут?.. А, да.
Я бегу не на… не на… ненавижу, нет на… не на расстояние, а на… а на… сволочи, а на время!
Какой ужас. Боже.
Лучше на расстояние из пункта скорой помощи в пункт…
Зачем я побежал на время?..
Господа, позвольте.
Товарищи… Господа… Эй, кто-нибудь.
На часы, на часы…
Нельзя… Нет, можно.
Нельзя… нельзя…
Вот они слева… Сволочи…
Первый часовой завод, что ж вы делаете, что ж вы не можете для бегунов на длинные расстояния специальные часы, сволочи, это не «Полет» – это конец.
Что-то загремело.
А!., а!., а!., а!.. Гремит…
Может, неплотно застегнут.
Черт! Гремит… и подзвани… и подзванивает…
Ребра, что ли?..
Я им обещал полчаса.
Сколько раз обе… обе… обещал же… жени… жениться, и ничего…
А сейчас зачем?..
Лучше бы тогда… я б… я б… я б… лежал и жил не так долго, но счастливо…
И время бы летело, не то что… «Полет»…
Ох! Восемнадцать минут…
Душу… душу оставьте… Душа без воздуха.
Что там мелькает вдалеке?..
Боже, мои ноги…
Одна! И это все?!
Вот вторая… Есть…
А где первая?.. Вот… Тогда ничего.
Тогда ничего…
Если б без ног, черта с два б на время пошел.
Только на расстояние.
Не для своего. Для вашего здоровья бегу.
Этот Гена – большое дерьмо… Карьерист…
Ромка, сволочь… Тупой… Не тупой, но дуррак, дур-рак…
Куда это я вырвался…
Местность какая-то… под ноги смотреть легче… раз, раз… нет…
Вдаль легче… раз, раз, нет…
Под ноги легче… раз, раз, нет, вдаль…
Куда ж смотреть?
Пока не думал, само получалось.
А этот гад… Толюня. «Полтора часа бегу».
Всю жизнь врал, всю жизнь брехал, и мускулов у него нет, и часов нет…
Я вам без часов три часа пробегу…
А-а-а-а… камень, камень как обогнуть?..
Не обогну… Прошел над ним…
Видимо, он все-таки неболь… неболь…
И все их жены…
И дети… и тети.
Ребята, я вспомнил – тут, где-то, ребята, тут где-то должно быть второе дыхание…
Вы ж обещали…
Вот тут я буду неумолим…
Жду несколько секунд…
Если не появится – снимаю себя с дистанции…
Они все разговаривают на бегу…
Они сказали, если можешь говорить, значит, мчишь… мчишь… ся… правильно.
Эй… эй… Куда вы?.. Обогнали… Двое… В рюкзаках…
Всех там ждет смерть…
Все на расстоя… а я один среди всех на время…
Двадцать пять… Нет… Чуть больше… это… же почти двадцать шесть…
А это… же почти двадцать… восемь… Неужели я еще бегу…
Нечем подтянуть штаны…
Нечем сплюнуть…
Все, ребята, нечем мыслить…
Табулеграмма пуста…
Энцефало… дерево… асфальт – асфальт – асфальт – трещина крупная…
Только не вдоль… асфальт – асфальт – трава – асфальт.
Я понял. Бегут от семьи… от детей…
После такого бега любая жизнь покажется раем.
Теперь я понял, почему они бегут… Теперь я понял…
Асфальт – асфальт – асфальт – асфальт.
