Кончился праздник, она пришла в дом поэта и сказала:
— Возьмите меня, я могу принести вам пользу.
Ее взяли, потому что было много людей, кто знал наизусть каждую строку поэта и мог рассказать о каждом дне его жизни, и очень мало тех, кто хотел мыть полы и окна в его доме.
Как-то в холодный осенний вечер в двери дома постучались бывший ученик профессора и бывшая худенькая девушка.
Он теперь был известным ученым, она — его женой.
— Мы здесь проездом, — сказал ученый. — Мы не могли не побывать здесь.
Старая женщина зажгла свет и повела их по тихим, низким залам. Ученый шел, подняв голову. Громко и важно, так, словно перед ним были новички студенты, говорил он о том, как жил в этом доме поэт, какие стихи написал он здесь. Жена рассеянно слушала его.
Когда они направились к выходу, старая женщина робко промолвила:
— А еще он хотел написать одну сказку.
Ученый снял очки в тонкой золотой оправе, медленно протер платком стекла, надел очки и спросил, глядя куда-то вверх:
— Какую сказку?
— Он хотел написать сказку об Иване-царевиче и жар-птице.
Ученый поджал сухие узкие губы:
— Неужели? Откуда вам это известно? Какая чушь!
Жена осторожно взяла его за руку.
Старая женщина смутилась и ничего не ответила.
— Идем, нам пора, — сказала жена.
Они вышли из дома, сели в машину и уехали.
— Ты был слишком резок с ней, — сказала жена.
— Я был справедлив.
— Нужно быть добрее. Она очень стара.
— Мне все равно, сколько ей лет. Терпеть не могу, когда люди лезут не в свою сферу.
— Сфера! Какое скучное слово! — сказала жена.
Муж обиделся.
— Не отвлекай меня разговорами, — сказал он. — Дорога скользкая.
Спустя месяц бывший ученик профессора, известный ученый, роясь в архиве поэта, нашел желтый, истлевший листок, исписанный легким порывистым почерком, и прочел, что незадолго до смерти поэт хотел написать сказку об Иване-царевиче и жар-птице.
Ученый долго вертел листок в тонких длинных пальцах, потом снял очки и задумался.
— Как она могла догадаться? — сказал он вслух. — Эта старая женщина... Как она могла сделать такое открытие?!
В одной стране, где умным и счастливым считался тот, у кого много денег, жил Переплетчик.
Целый день сидел он в каморке, пахнувшей столярным клеем, одевая в разноцветные одежды книги, которых никогда не читал.
— Нет, это просто дико даже, — выговаривал Переплетчику домовладелец, сытый и важный господин. — Экий ты нелюбопытный. Неужели тебя не тянет раскрыть книгу? Попробуй только — не оторвешься! Знаешь, какие забавные штучки пишут про сыщиков и про женщин... Дух захватывает!
— Так-то так, — соглашался Переплетчик. — Конечно, я и сам бы не прочь, будто знатный барин, поваляться в постели с книжицей в руках и попыхтеть трубкой, да некогда: жена, дети. Надо трудиться, чтобы добывать им на пропитание. И сказать по правде, опасаюсь я этих книжек. Вред от них один, ничего другого. Вот, к примеру, был у меня друг, отличный столяр и семьянин хороший. А как-то взял у меня книгу про любовь, ну и все наискосок у него пошло. Жену бросил, сошелся с подозрительной девицей, запил... А другой, маляр был, начитался сказок о миллионерах — и того хуже: продал свои кисти и краски, накупил сапожных щеток, ваксы, уехал за океан, да и умер там с голоду. Нет, не для простых людей эти книжки. Выдумки в них, а правды никакой.
Домовладельца очень сердили такие рассуждения. Он говорил, что у Переплетчика руки золотые, а голова дубовая и не выйдет из него ничего путного.
— Ладно уж, — добродушно отзывался Переплетчик, — живы будем, не умрем.
Домовладелец обзывал Переплетчика лентяем и, забрав у него несколько книжек, уходил, а мастер, продолжая орудовать над холстом и картоном, бормотал себе под нос:
— Дудки!.. Не собьете меня с толку. Некогда мне заниматься пустяками. Дай-то бог с делом управиться. Бьешься, бьешься, еле-еле концы с концами сводишь.
И вот однажды в мастерскую к нему забрел новый заказчик. Был он широкогруд, большелоб, с ясными, внимательными глазами.
«Вот ведь, — подумал Переплетчик, глядя на высокий лоб посетителя, — должно быть, у этого человека ума палата, а приспособить куда следует он его не умеет. Локти на сюртуке протерты, брюки заштопаны, а ботинки уже не раз чинены».
— Извините, — сказал заказчик, — что я потревожил вас в столь позднее время, но мне очень нужно срочно переплести вот это.
И он положил на верстак толстую папку. Переплетчик взял ее в руки, долго взвешивал, что-то прикидывал в уме, а потом спросил:
— Чего здесь, стихи?
— Почему вы так думаете? — улыбнулся заказчик.
— Знаю я этих поэтов, — сказал Переплетчик, — люди они свободные, делать им нечего. Каждый день влюбляются в новую даму и каждой сочиняют по стишку. Глядишь, и накопится. А бывает, другие господа пишут толстые книги про путешествия по разным странам, или еще генералы любят расписывать о своих сражениях.
— Нет, друг мой, — сказал владелец толстой папки, — здесь не стихи, не путешествия. Здесь книга, в которой написано про таких, как вы, и для таких, как вы.
«Чего он болтает, этот большелобый? — недоверчиво подумал Переплетчик. — Откуда ему знать про мою жизнь, если он в первый раз появился тут, а до этого и не слыхал обо мне».
Он, конечно, не высказал своих мыслей, а странный заказчик, поглядев на него, повторил:
— Эта книга про вас и для вас, мой друг. Прочтите ее, и вы убедитесь, что я прав.
— Не мое дело читать, — угрюмо промолвил Переплетчик.—А сделать что нужно — сделаем. Вы только прикажите, какой материал ставить. Можно сафьян или бархат, а можно...
— Нет, ни сафьяна, ни бархата. Незачем наряжать ее, словно знатную даму. Я предпочел бы холст и картон покрепче. Просто и прочно. Вот и все.
— Не беспокойтесь, не подведем, — пообещал мастер. Когда заказчик ушел, Переплетчик раскрыл толстую папку и обнаружил там стопу бумаги, исписанную мелким неразборчивым почерком.
— Ну и ну, — задумчиво покачивал он головой, перебирая один за другим листы бумаги. — Тоже, называется, книга. Все рукой писано — должно быть, у бедняги не было денег, чтобы отпечатать в типографии. Невелика, выходит, птица. И в грамоте, видно, не слишком силен. Ишь ты какие каракули развел. А еще хочет, чтобы я портил глаза, разбирая их. Много воображают о себе эти господа сочинители. «Прочтите, говорит, это про вас и для вас». Интересно, что же все-таки он смыслит в моем ремесле? Ладно уж, прочту страницу-другую, а больше не стану.
Решив так, он уселся на табуретку, засветил тоненькую свечу и начал читать. Время потекло. Свеча догорела. Переплетчик зажег вторую, потолще. Башенные часы пробили двенадцать. Догорела вторая свеча. Переплетчик заменил ее новой. И так было много раз.
Оплыла и погасла последняя свеча. Рассвело. Переплетчик читал книгу, написанную мелким, неразборчивым почерком.
Все в этой книге было о нем и о его друзьях: печнике и кузнеце, столяре и ткаче, о тех, кто целую жизнь бьется из-за куска хлеба; и о том, почему на свете есть бедные и богатые, и как богатые богатеют, а бедные беднеют, и что это не может продолжаться вечно — придет время, когда миром будут править не короли и банкиры, священники и генералы, а ткачи и столяры, печники и кузнецы.
Переплетчик читал. Ему было страшно и весело от грозных слов, выведенных каракулями на грубой, оберточной бумаге, и он чувствовал себя молодым и сильным, красивым и смелым.
Кончив читать, он оглянулся вокруг и увидел котел, где варился столярный клей, верстак, груду холста, ножницы, и все эти предметы показались ему сильнее пушек и ружей королевских солдат, и он засмеялся так радостно, как не смеялся с самого детства,
Ласково поглаживая стопу бумаги, исписанную мелким, неразборчивым почерком, он говорил:
— Да, да, он не обманул... Эта книга про меня, про таких, как я.
Но тут же он нахмурился, лицо его стало озабоченным, рот сурово сжался, в глазах мелькнула тревога.
— Но что я могу сделать для нее? — горько воскликнул он. — Разве я способен?.. Нет, я недостоин даже прикоснуться к ней... Но я попробую... Я должен.
И он отложил в сторону все выгодные заказы знатных господ.
В назначенный срок большелобый заказчик явился к Переплетчику.
— Вот, — сказал Переплетчик, протягивая ему книгу, одетую в черную, плотную одежду. — Я сделал все, что мог.
— Прекрасно!.. Как это прекрасно!.. — восхитился заказчик. — Это просто и прочно.
— Это навечно, — сказал мастер.
— Друг мой, вечного ничего не бывает, — сказал заказчик.
— Это навечно, — повторил Переплетчик, и заказчик, поняв, что спорить с упрямцем бесплодно, вынул из кармана кошелек.
Переплетчик крепко сжал его руку:
— Нет, и не подумайте даже!.. Я не возьму!.. Я прочел вашу книгу... Мы все в долгу перед вами.
Напрасно заказчик убеждал Переплетчика взять деньги, потому что каждый труд должен быть оплачен. Мастер стоял на своем:
