Обрадовалась Марина такому повороту событий, хватанула кофейку с коньячком с устатку и так взбодрилась и воодушевилась, что осенило ее в очередной раз, снизошло прозрение. А почему бы, спрашивается, не написать роман с участием милиционеров и собачки милицейской? Сколько тут остроты и новизны будет, сколько свежего дыхания! И вот уже сюжет заклубился, заклокотал у нее в голове, - сам на бумагу просится. Хорошее варево получится! Не долго думая, прыгнула Марина за компьютер и давай музыкальными пальцами по клавишам долбить... И - пошел-поехал творческий процесс!
Человеку в жизни надо время от времени прозревать. А настоящее прозрение - всегда мгновенно приходит.
КАК Я В КОМИТЕТЕ КОМСОМОЛА ЗАСЕДАЛ
Люди разными хорошими делами гордятся. И у меня есть чем гордиться. Я в Литинституте членом комитета комсомола был. Избрали меня. Других не избрали, а меня - с удовольствием, даже единогласно.
На первом курсе приползли мы из колхоза, уработались там на славу, самих колхозников загоняли насмерть, и только пошли учиться... сразу трах-бах! - комсомольское собрание. Институтское.
Я, конечно, тоже комсомольцем был... А до этого - пионером. Все у меня с этими ленинскими делами в порядке, честь по чести было, не отщепенец какой-нибудь. А раз так, ничего не поделаешь, надо идти. Явка - строго обязательна. А то вдруг еще за неявку из института попрут. Не успел поступить - уже поперли. За неуважительное отношение к комсомолу. Или, хуже того, - к стенке поставят. Сказали, что присутствовать сам Мальков будет, партсекретарь. А один такой Мальков, в бытность свою главным охранником Кремля, любил это дело больше жизни. Так что с Мальковым шутить опасно.
Пришел и я на комсомольское собрание... Прокрался... Сел в последнем ряду, чтоб меня не видно, не слышно было. А народу до хрена собралось, яблоку негде упасть.! Все - комсомольцы. А на меня что-то зевота навалилась, сижу, дремлю потихоньку, кемарю... А мы в пивбаре были, нагрузились основательно. А собрание идет само по себе, решаются глобальные проблемы, и я сам по себе сижу, накрылся пивным колпаком и никому не мешаю. Я - вроде как есть и вроде меня как бы и нет. Хорошо.
Потом стали думать, кого бы от первого курса в комитет избрать, чтоб он человек серьезный и ответственный был, чтоб можно ему хорошее комсомольское дело поручить, а он его не запорол? Стали кандидатуры предлагать. Вначале какую-то девушку... Ну, а с девушки какой толк? Разве это кандидатура? Ясно, что никакой серьезности и ответственности не будет. Замяли это дело... Потом Сашу Сундукова предложили. А он, правда, серьезный молодой человек был, активный, энергичный и говорун хороший. Всегда у него говорильня ладно и складно получалась. Любую тему мог развить и любого к стенке припереть. Ну, прирожденный оратор, почти - трибун. Стало быть, ему самое место и в комитете заседать. А он вдруг - ни в какую, отказывается напрочь, берет самоотвод. Короче, пошел человек в отказ - и все! На какую-то страшную занятость ссылается. А он действительно на тот момент уже кем-то в клубе "Молодой литератор" заделался: или массовиком-затейником, или тамадой? Не помню уже...
Тогда мою кандидатуру выдвинули. Девушки-третьекурсницы. В шутку, наверное. Увидели, что я дремлю, носом посапываю... А они с нами в колхозе работали и хорошо меня знали. Я с ними не раз за чаем беседовал. Знали, что я и не пьющий, и не курящий. Как раз самое то буду. Они и сами и непьющие, и некурящие были. Тоже - отличные комсомольцы. Так и сказали, что я в комсомоле здорово волоку, самым незаменимым человеком там буду.
Ну, а раз так, тогда все начальство - идеологическое, в первую очередь, - захотело на меня поглядеть: кто я такой? Что за фрукт? А то не все меня еще знают, прославиться-то я здесь ничем не успел, только в колхозе успел. Товарищи меня толкают:
- Сань, поднимайся, на тебя поглядеть хотят.
А я отбрыкиваюсь: да идите вы! Я же дремлю, сны самые сладкие вижу, я же пивным колпаком накрылся. Как космонавт. Я в космосе нахожусь, а меня на грешную землю возвращают.
Ну, пришлось возвращаться, подниматься... А то вдруг кто чего не так поймет? Скажет: гляди, не успел поступить, а уже кочевряжится. Поднялся я, стою по стойке смирно... А сам не пойму, зачем это мне подниматься-то надо? И что это за лекция такая интересная? Народу-то до хрена собралось, яблоку негде упасть.
А из президиума меня спрашивают:
- Белокопытов, вы согласны?
А я глазами хлопаю. С чем это я, думаю, согласиться-то должен? Очень интересно... Но с умным видом стою. Только понять не могу, с чем же я все-таки согласиться должен? А вдруг мне в колодец прыгать предлагают? А я так не хочу. Мне еще учиться надо.
А товарищи меня в бок кулаком садят:
- Говори, что согласен, и баста!
Пришлось соглашаться, кивать, чтоб пауза не затянулась. Кивнул я головой, согласен, значит... Со всем, что бы в Литинституте не происходило, всегда решительно и бесповоротно согласен.
Так и избрали меня. Стал я полноправным членом комитета комсомола. Кто-то, кто очень хотел им стать - не стал, а я - стал. Ну, Белокопытовы всегда впереди, во всех хороших делах и начинаниях.
А все члены комитета по понедельникам собирались. И заседали там до белого каления, пока все необходимые вопросы не разрешали. А я, как узнал кем стал - так и вообще перестал в институт ходить. И - ни в институте не появляюсь, и ни в комитете на заседания. Ни на первое, ни на второе, ни на третье... Некогда мне. Я еще со всеми хорошими людьми в общежитии перезнакомиться не успел. Потом, я же сонный был, вроде как временно отсутствовал, получается: без меня меня женили, а я так не люблю. Так - не честно.
А комитетчики меня по понедельникам будить приноровились. Понедельник еще не успел наступить, они уже тут как тут! Опять будить пришли:
- Белокопытов, елки-палки, ну ты когда придешь-то на заседание? Тебя же избрали. Мы тебе поручение должны дать.
А я на них спросонья:
- Да отвяжитесь вы! Я уже за свою жизнь назаседался, все штаны протер. У меня и брюк лишних нет! И спать поздно лег. В шесть утра, - так и не могли они меня никак добудиться, проспал я все заседания.
Правда, два раза пришлось все-таки за полгода появиться. Совсем-то нельзя. Комсомолец я или кто? На такси ездил, чтоб в автобусе не трястись. А то пока доберешься в автобусе - все силы растрясешь, а они мне еще для комсомола пригодятся.
Так два раза и успел поприсутствовать, пока новое собрание не состоялось. А на нем меня как репку выдернули и вон выкинули. Сказали, чтоб отдохнул маленько, а то так в комсомоле заработался - глядеть страшно, ухлестался насмерть. Так и не стал я больше комсомольским комитетчиком, стал - простым студентом. А простым студентом - лучше, никто на тебя не давит, не достает и сам меньше пакостишь.
А в комитете комсомола и вокруг него странные вещи у нас происходили. Некоторые студенты так страшно хотели стать главными комсомольскими вожаками института - секретарями. Во что бы то ни стало! Никто ведь и предположить не мог, что совсем скоро, через каких-то пару-тройку лет всего, загремит бедный социализм вместе с коммунизмом в тартарары, и любимый комсомол, ленинский, с ними туда же рухнет. А из секретарей комитета комсомола тогда, видимо, куда угодно подняться можно было, до самых заоблачных высот комсомольских, а потом и партийных. Кому-то это до фени было, по боку, а кому-то - нет. Кто-то за это место не на жизнь, а на смерть бился. Скоро выяснится, что и в самом прямом смысле.
Один из претендентов в комсомольские вожаки был мой названый брат Андрей Эдоков. Пройдет время, и он станет потом моим бывшим названым братом... Такое тоже бывает. Так вот он очень стремился в комсомольские лидеры. Я его в этом деле не понимал. Во всех других делах понимал с полуслова, а в этом - нет.
Был он родом с Горного Алтая, и я тоже оттуда... На этой почве и жили мы с ним одно время душа в душу. Он все шурпу варил... Кусок мяса громадный забьет в кастрюлю и варит его часа два... Это и есть шурпа. Потом меня зовет: "Пойдем, шурпы похлебаем". Он ел ее без хлеба и соли, и меня к этому приучал: так больше мяса влезет. Так мы и ели с ним эту шурпу, хлебали и водкой запивали. Водка у него не переводилась.
А отец его в свое время в Горном Алтае был комсомольским вожаком. Правда, районного масштаба, но районным - тоже хорошо. Все равно - сила. И еще стихи писал. Поэтом был. "Эдельвейс" - с таким хорошим названием у него поэтическая книжечка вышла.
Так что, видно, комсомольство и стихотворчество брату моему Эдокову от отца передалось. А стихи у брата - свежатина были, я бы даже сказал: парное мясо, очень мне нравились. Многие строки его я до сих пор помню. Потом он со стихами резко порвал. Не стал писать. Завязал. Я думаю - зря. Стихи же не водка.
Другим претендентом на комсомольское кресло армянин лез. Сам был мал да удал, очень черен и страшно волосат. И при всем этом - очень активен, если что касалось комсомольской работы.
