— Ру-у-ут! — Донеслось от опушки, уставший махать руками и ногами Хмель прохаживался вдоль леса, изнывая от ожидания. — Хватит болтать с этим порождением реки нечистот замкового отходника! Скоро солнце поднимется, нам еще работать.
— Иду. — Вздохнула Рут и резво затрусила к опушке.
Гаррет посмотрел ей в спину, подумал, что приготовить на завтрак и сделал себе в памяти зарубку не забыть от души плюнуть Хмелю в суп.
Угрюмая крестьянка мяла в руках замызганный подол выцветшего платья и упорно не поднимала глаза. Моррек окинул взглядом маленький огородик и неказистый домишко, носивший следы умелой починки, явно выполненной не женскими руками. На крыше прятались дети, но колдуна сейчас волновали не они.
— Четверо, да, мой господин. — На своем жутком выговоре бормотала старуха. — Трое мужчин и грязная варварка. Попросились на постой, денег у них не было, помогли по хозяйству. Выбирать не приходится, мой господин, приличных людей нынче вовсе не осталось, и даже милость Троеликой не всесильна…
Моррек задумчиво кивал, похлопывая себя плетью по бедру.
— Как выглядели?
— Хорошие, крепкие парни… и паскудная шлюха с ними, сразу видно, что это племя проклято Троеликой…
— Да ну? — Лениво поинтересовался колдун. — Если верить россказням, то племя варваров в лице Тринидада Троеликой весьма обласкано.
Женщина смутилась и замолчала. Моррек нетерпеливо вздохнул.
— Говори яснее, женщина, или тебя поторопить?
Он щелкнул пальцами и с крыши скатился один из мальчиков, издав пронзительный крик. Крик сменился стоном и плачем. Крестьянка рванулась, но щелкнула плетка, и она осталась стоять, все так же теребя платье, только руки у нее теперь дрожали.
— Один высокий. — Хрипло сказала она. — По виду из благородных. И говорит не как все. Солнечноволосый. Голубоглазый. Второй из наших… из крестьян. Он сам сказал. Зовут…
— Не важно. Что мне до имен, они наверняка не назвали настоящих. Дальше. Как он выглядел?
— Сильный. Красивый. Наемничает, сказал он. Третий длинный…
— Высокий?
— Да-да. Не как тот, солнечноволосый. Весь черный. Глаз у него дурной.
— В смысле? — Не понял Моррек.
— Как у ведьмы, ваша милость. Дак только он не ведьма же, так, шалый…
— Как у меня? — Моррек нехорошо повел глазами и крестьянка заворожено уставилась на него, приоткрыв рот. — Ну?!
— Нет. Нет. — Отмерла она. — Ваша милость смотрит прямо, а этот… нет. Как вор какой косится. Но ничего не украл. А девка… девка белесая вся. И ресницы белые, и брови, лицо как лепешка, ничего на нем не видать. Варварка она варварка и есть, нешто ваша милость их не видели? В косах вся, яко сжигательное чучелище.
— Ясно. — Бесстрастно кивнул колдун, разворачивая коня.
Крестьянка подождала, пока он скроется за поворотом, и бросилась к углу дома, из-за которого раздавались тихие всхлипы. Средний внук, по вине колдуна скатившийся с крыши, лежал, неловко подвернув сломанную ногу, из которой, ослепительно белея, торчала острая кость. Привычные к ранам со времен войны дети уже тащили жгут и выбирали палочки поровнее. Женщина тихо вздохнула и осенила себя знаком Утешающей. Сломанная нога — невеликая плата за убранное до дождей сено и непротекающую крышу. И дым теперь идет из трубы, как надо, а не внутрь дома, заставляя всех задыхаться. И подвал больше не пропускает влагу. А нога заживет. Стоило ради этого потерпеть три дня варварку под крышей. Но лежанку ее крестьянка сожгла. Мало ли что. Проклятое племя, что бы там Моррек не говорил.
— Ну что? — Поднялась навстречу Инра, жадно разглядывая вошедшего в палатку колдуна.
Моррек отстегнул пояс с мечом и бросил его в угол, прошелся туда-сюда, разминая пальцы, затем упал в кресло и задумался.
— Скажи-ка мне еще раз, плод измены, кто отнял у тебя сапоги?
— Не называй меня так. — Сквозь зубы процедила Инра.
— Я могу называть тебя королевой, но от этого ты не перестанешь быть Дерквиль.
— Я не Дерквиль! Бастарды не имеют права на имя!
— Опиши мне еще раз тех четверых. — В голосе Моррека прорезались угрожающие нотки.
— Варварка из племени Моргов по имени Рут. Светловолосая, одна из трех дочерей, девица. Ни разу не была в крупном сражении, только мелкие стычки. Последняя из рода, мужчин больше нет. Что еще? Могу рассказать много, я хорошо помню ее пестрые тряпки.
— Не надо. Остальные?
— Насколько смогла разглядеть в темноте. Один точно наемник. Все они на одну рожу. Обычный наемник. Ничего особенного. Зато второй поблагородней.
— Лорд?
— Смеешься? Скорее всего рыцарь. Было темно, я не успела разглядеть.
— Да, ты цапалась с варваркой из-за сапог. Ладно, а четвертый?
— Демон. Желтоглазый, мерзкий и чешуйчатый. Узор сине-красный.
— Крестьянка сказала, четвертый высокий, худой, темноволосый и с дурным глазом. Но на демона не похож.
— Может, колдун? Все вы с бешеными глазами. Создал иллюзию в лесу…
— Возможно, но зачем? При всем уважении к твоим боевым навыком, цветочек, варварка и наемник справились бы с тобой без труда. К чему их колдуну, если, конечно, это колдун, создавать иллюзию?
— А может, это демон и был. Это вероятнее, чем колдун.
— Возможно. А потом они разошлись, и позже встретили этого парня. Возможно, он даже не колдун, этим крестьянам скажи слово поумнее, и вот ты уже исключительный человек. Все возможно. Но самое главное, они не дали ей денег, расплатились работой. Значит, эти недоумки либо уже растратили мои монеты по придорожням…
— Либо понимают их ценность. — Закончила Инра. — Кстати, ты так и не сказал, в чем она заключается.
— Верно, не сказал. Ступай, мне надо подумать.
Инра не посмела ослушаться и вышла, не поклонившись, но коротко кивнув. Лагерь располагался на опушке леса, и люди колдуна готовили ужин. От костров в сторону воительницы летели шуточки, но дальше дело не шло, женщин у наемников и так было предостаточно. Вот и сейчас командиры уже лапали походных жен, хохочущих и взвизгивающих. Вообще, все было не так, как представляла Инра, нарвавшись на дозор. Когда ее привели к Морреку, она уже простилась с жизнью, но колдун оказался вовсе не таким, как она ожидала. Мужчина как мужчина, приятный, каштанововолосый, мягкий до вкрадчивости, задумчивый и умный. Только взгляд шальной, как у ведьмы. Раньше Инра видела такой взгляд только у раненых да горячечных.
Никто ее не трогал, но тоскливо быть единственной женщиной в войске. Походных жен воительница за женщин не считала, варварки же, уверенные, что колдовством и лекарским делом надлежит заниматься только женщинам, Моррека не уважали и наниматься к нему не спешили. Мстительный колдун, которого ни одна дочь немытого племени засыпала насмешками, возил в своем колдовском скарбе парочку прозрачных сосудов с их отрезанными головами. Головы жили, моргали глазами, дразнили колдуна языком, не умея произнести слов, и, судя по виду, своим незавидным положением ничуть не смущались.
— Надо было зазимовать там. — Вздыхал Хмель. — Совсем было неплохо. Рут бы учила ее мелких драться, инда охранили бы свой дом от всякой наемничей дряни. Герк бы их читать там научил и словесам всяким. А Гаррет…
— Съел бы их всех, когда припасы кончились. — Фыркнул демон. — У них самих до весны едва хватит.
— Вот бы и остался там. — Не выдержала Рут, которую вздохи Хмеля изрядно допекли. — Осел бы, настрогал детишек. Драться ты не хуже любого другого научил бы их, а уж словес знаешь точно побольше Герка…
— Особенно когда молотком не туда попадаешь. — Развеселился Гаррет.
— Это ты виноват! А молоток я получше в руках держать умею, чем некоторые свой… хвост!
— Говори теперь. И не касайся моего хвоста, он не про таких, как ты.
— А вот кстати, он у тебя как, просто болтается или ты им можешь что?
— Это у тебя он просто болтается, да и можешь ты им весьма относительно. А я тебя своим хвостом придушить могу запросто.
— А вот, положим, за дерево зацепиться и повиснуть можешь?
— Да! — С досадой выпалил гворт, жалея, что вообще поддерживает этот разговор. — И ложку держать и вообще… Он как рука, только без пальцев.
Хмель хохотнул и тут же задумался, представив, что еще Гаррет может делать своим хвостом. И в связи с тем, что ищущий взгляд его то и дело утыкался ниже спины шагающей впереди Тринидад, мысли были довольно однообразные.
— А если его отрезать, тебе больно будет? — Полюбопытствовал Герк.
Демон даже остановился.
— А если тебе палец отрезать, больно будет?!
— Ну, боевым псам ведь купируют уши и хвост…
— Ты еще вспомни, как пастухи хрюков холостят!
— И вспомню. — Обернулась Рут. — И не раз еще вспомню. Впереди две недели выжженной земли. Никаких придорожен. Никаких девок. Даже коня у нас нет. А то бы подержали тебе.
