— Она приходит не всегда. Она умеет заставить себя ждать. Но когда она появляется, то все взгляды устремляются на нее! Тысячи золотых монет сверкают на ее корсаже! Шелковые ленты развеваются вокруг ее юбки! Самоцветы вплетены в бороду, которую она время от времени любовно поправляет. Все это волнует дьявола. Но еще больше его возбуждают вопли избранницы. В шестнадцатый день луны крики бородатой ведьмы просто ужасны. Они похожи на визг свиньи, у которой выпускают кровь. Никто из сидящих в этом зале не смог бы выдержать их. Но это не касается тех, кто присутствует на шабаше! Накричавшись, бородатая принимается ублажать нашего Господина. Она ползает перед ним, она восторгается им от пят до кончиков волос. Она покрывает его поцелуями, особенно великолепный хвост. Она ласкает его своей бородой. Она лижет его член, и тот, возбуждаясь, вздымается, словно могучее дерево. И когда они начинают совокупляться, орган Господина едва не пронзает ее насквозь, и она поет песни любви.
— Что… что происходит потом? — с трудом приходя в себя от услышанного, спросил судья Бушар.
Старуха ухмыльнулась и, глядя на него своим зрячим глазом, ответила:
— А потом все заканчивается! Хе! Хе!.. Дьявол превращается в маленького мальчика, младенца с тоненьким голоском. Занимается заря. Любовь теряет свой вкус. Любовь причиняет женщинам боль…
— И что…
Жанна Бург не дала ему договорить.
— Любовь причиняет женщинам боль. И тогда дьявол раздает свои подарки: всякие снадобья, детей, которых нужно сечь кнутом. А с первым лучом солнца он исчезает. Он тает, словно масло на огне. Замужние женщины возвращаются в супружеские постели к своим мужьям, которые ни о чем не подозревают. Другие — старухи и кажущиеся девственницы — ждут до последнего момента. Они не знают, что им делать. Они смотрят себе под ноги, кусают пальцы. А вернувшись домой, они ждут…
— Чего же они ждут?
— Они ждут следующего шабаша! — Старуха пожала плечами и, чуть помолчав, продолжила: — В третью, последнюю ночь шабаша, бородатая женщина творит чудеса. Она обращается к луне. «Взойди!» — приказывает она. Но луна не подчиняется. Она хочет, чтобы ей сначала заплатили. Смертями и напастями. Бородатая женщина говорит ей, что за все уже заплачено. Но луне этого мало, она хочет еще. Она торгуется и злится. Спор становится все более яростным. К нему примешивается еще и ревность. Ведь черная луна жаждет заполучить солнце, а бородатая женщина — дьявола. Но они считают себя соперницами и боятся, как бы одна не отбила у другой предмет ее вожделения. Они обливают друг друга грязью и бранятся, как пьяные солдаты…
— А… внешне… Как выглядит бородатая женщина?
— Она очень толстая. У нее широкое красное лицо, и среди бороды большой буквой О выделяется рот. А когда она поет, ее огромные груди трясутся, как студень.
Непристойные подробности, которыми щедро приправляла свой рассказ Жанна Бург, вдруг показались председателю суда просто невыносимыми.
— Правда ли, — спросил он, — что, когда она поет, ее голос похож на кваканье жабы или скрип несмазанного колеса?
Старая ведьма задумалась.
— Да, бывает и так. Но после совокупления с дьяволом ее голос становится нежным и жарким. В нем смешиваются воедино мужские и женские тона. Он утоляет все печали. Поэтому люди приходят на церемонии. Ее голос прекрасен, как богатые похороны. Он смягчает боль от потерь. Он заставляет забыть о смерти.
— Нам хотелось бы знать: этот голос невыносим или мягок? — напряженно спросил Бушар.
Старуха громко откашлялась и воскликнула:
— И то, и другое вместе! Добро и зло соединились в нем. Счастье не может обойтись без боли!
— Что это еще за бред? — спросил Бушар, недоуменно разводя руками.
— Дуализм, сударь, — ответил ему иезуит. — Эта особа объясняет нам теорию двуединства мира. Теорию, которая вступает в противоречие с догматом о святой Троице…
— Это клятвопреступление! — возмущенно вскричал Бушар, когда до него дошел смысл сказанного иезуитом. — Не правда ли, шевалье?
Тот хрустнул суставами пальцев и заявил:
— Догмат о святой Троице, согласно которому Бог един в трех ипостасях и Иисус является одной из них, не имеет прямого отношения к Библии…
Бушар замолчал, он забыл об этих теологических спорах.
— …Но понятие клятвопреступления, — продолжал набожный шевалье, — не меняет сути дела, так как есть все основания полагать, что речь идет о настоящих сатанинских оргиях, в основу которых положено почитание четырех могущественных начал: луны, солнца, бородатой ведьмы и дьявола!
— Тогда это уже святая Четверица, — чуть слышно пробормотал иезуит.
Вопросы сыпались один за другим, но упрямая старуха не сдавалась. Однако бесплодные попытки объяснить судьям смысл сказанного ею утомили Жанну, и ее ответы становились все более скупыми и немногословными. В большом зале заседаний все чаще воцарялась тишина, которую нарушал лишь скрип пера. Секретарь суда без устали строчил страницу за страницей, и, казалось, слушанию дела, равно как и козням дьявола, не будет конца во веки вечные.
Внезапно ведьма покачнулась. Ноги у нее подкосились, и, падая, она вцепилась в полу камзола одного из стражников, да с такой силой, что на руках у нее проступили синие узловатые вены. Стражника повело в сторону, но, приложив неимоверное усилие, он сохранил равновесие. Однако ему пришлось согнуть ноги в коленях и, в свою очередь, ухватиться за женщину. Со стороны могло показаться, что они борются. Но уже в следующий момент мощный стражник в стальной кирасе резким движением стряхнул с себя изможденную старуху, и та свалилась на каменный пол, как тряпичная кукла. Взбешенный стражник молча поправил мундир и помахал перед собой рукой, отгоняя зловонный запах. Цепляясь костлявыми пальцами за гладкие каменные плиты, Жанна Бург приподнялась и, втянув голову в плечи, села на корточки. В этой позе она напоминала большую безголовую лягушку. Стражники не осмелились приблизиться к ней. Они были заметно напуганы.
Судьи-заседатели разом повернулись к председателю, который уже обдумывал свою заключительную речь, намереваясь покончить с этим делом и закрыть заседание.
Именно в этот момент произошло неожиданное событие, нарушившее затянувшуюся паузу. Караш д’Отан встал из-за стола и, обметая полами своей белой сутаны ступеньки подиума, где сидели члены суда, спустился к обвиняемой. Все, находившиеся в зале заседаний, изумленно уставились на иезуита.
Подойдя к старухе, тот опустился рядом с ней на колени и шепнул на ухо несколько слов. Сначала ничего не произошло. Потом женщина подняла голову. Святой отец осторожно обнял ее за плечи и сильным, но плавным рывком помог подняться на ноги. Обессилевшую старуху качало из стороны в сторону. Иезуит встал позади нее и, придерживая, как маленького ребенка, которого учат ходить, повел к скамье, стоявшей у стены.
