Губернатор сочувственно хмыкнул:
— Таких ребят лучше иметь друзьями, чем врагами.
— Как выяснил Джек, — добавил Расс.
— По крайней мере, сейчас он признался. Шаг, требующий мужества, — тщательно подбирая слова, сказал губернатор. — Но я не в состоянии спасти его. Помогу, если он признается в причастности к убийствам, но это все. Тайлера следует простить; Бог свидетель, он и так провел десять лет в тюрьме за преступление, которого не совершал. Можно это учесть при рассмотрении последнего… правонарушения.
— А остальные? — осторожно поинтересовался Расс. От ответа зависело будущее Кейт.
— Никто не пострадал. Если деньги возвратят, думаю, я сумею уладить вопрос с почтовиками, поскольку ущерб будет возмещен. В конце концов, Кейси-Спрингс пытается обрести хорошее экономическое положение в этом районе. Вряд ли городу поможет, если станут говорить о подвигах его жителей, сторонников линчевания. Небольшой шантаж.
— А как же Куорлз?
— Его назначил городской совет. Я и там смогу использовать свое небольшое влияние.
— Ну а я что могу сделать для вас? — улыбнулся Расс.
— Партия в покер сразу после того, как я переговорю с мистером Тайлером. И, — добавил он, — разрешаю тебе проиграть.
* * *
Рейф провожал Шей домой. Это было странное для нее слово. Но еще более странным оно было для него.
Как и то, что называется «надеждой». Впервые за много лет он осмелился снова мечтать.
Но печаль пока не оставила его. Он и не предполагал, что такое возможно, но почувствовал сожаление, когда покидал Джека Рэндалла. На следующий день Джек должен был отправиться в Денвер, где ему предстояло тюремное заключение, возможно долгое.
Рейф не испытывал никакого удовлетворения, как предполагал раньше.
Они ехали молча в двухместной повозке, которую взяли по настоянию Кейт. Шей, однако, придвинулась к нему поближе, и во время езды его рука иногда обнимала ее.
Он был рад, что лошади вели себя смирно, потому что левая рука все еще болела и висела, как плеть.
Луна сейчас была почти полной. Золотой и яркой, а не бледной и томной, как раньше. Ему показалось, что на небе столько звезд, что они могли осветить весь мир, и сегодня они как-то по-особому сияли, освещая будущее, такое многообещающее, что даже душе было больно.
Рейфу никогда не забыть беседы в конторе Расса, когда ему подарили весь мир и предупредили, чтобы он не потерял его. Он вновь обретет доброе имя. Его последние проступки будут прощены. Против его друзей не будет выдвинуто никаких обвинений. А Клинта с радостью примут в семью Дьюэйна. Рейфу ясно дали понять, что он может обосноваться здесь, в долине, и заручиться дружбой и поддержкой шерифа.
Слишком хорошо, чтобы можно было в это поверить. Он сам удивился, не меньше Дьюэйна и губернатора, когда присоединил свой голос к тем, кто просил за Рэндалла, но в этом вопросе никаких уступок быть не могло.
Шей провела час наедине с отцом, а когда вышла к Рейфу, была спокойна, но в глазах ее читался вопрос.
— Отец хочет, чтобы ты взял на себя заботы о ранчо, — сказала она. — Это… возможно?
И вновь, как и раньше, она в первую очередь подумала о нем.
— А ты как хочешь? — спросил он.
— Мне… нравится Колорадо, — сказала она. — Здесь я познакомилась с тобой и…
Он не мог сказать «нет». Ведь она так много дала ему. А теперь настал его черед отплатить добром: сохранить отцовское наследство… дом до возвращения Рэндалла, а там можно будет принять другое решение.
И вот теперь они ехали к ранчо «Круг Р».
Домой. Это было странно. Трудно понять. С тех пор как ему исполнилось шесть лет, у него никогда не было дома. А теперь… он у него появился благодаря Джеку Рэндаллу.
Но еще остались кое-какие сомнения. Он должен убедиться, что Шей знает, что делает, что те дни в долине не были ошибкой, всего лишь чувствами, обостренными опасностью. Он хотел ухаживать за ней, как обыкновенный человек ухаживает за необыкновенной женщиной, а не брать в заложницы, как бандит.
Он останется в бараке, хоть это будет очень трудно.
Свобода влечет за собой определенные обязательства. Но он был настолько поглощен своей злобой, что до сих пор не понимал этого.
Они приехали на ранчо. В бараке светились окна. Наверное, там был Нейт. Нейт и еще несколько работников. Он и Шей обговорили, что завтра эти верные трудяги получат жалованье и сверх того за свою преданность, а затем придется нанять дополнительных работников. К ним присоединится Клинт, хотя бы на первое время. И Рейф знает еще шестерых. Необыкновенные парни.
Он подал руку Шей и помог выйти из коляски. Она крепко сжала его пальцы, пока он вел ее к дому. Она была ему очень нужна. Он хотел держать ее в объятиях, целовать, заниматься с ней любовью. Он жаждал этого, но убедил себя, что следует дать ей время.
Они подошли к крыльцу, Рейф наклонился и чуть коснулся Шей губами, еле сдерживаясь, чтобы не схватить ее и не поцеловать, как ему хотелось. Он пошел бы прочь, но она удержала его.
— Останься, — сказала она. — Прошу тебя, останься.
— Я хочу дать тебе время.
— Мне не нужно время. Мне нужен ты. Сегодня. Завтра. Всегда. Разве ты еще этого не понял?
— У тебя должно быть все, — прошептал он. — Все, что связано с ухаживанием. Розы, безделушки, вечеринки.
— А мне нравятся недолгие ухаживания. И я равнодушна к розам, безделушкам и вечеринкам.
Он закрыл глаза, склонился и позволил себе припасть к ее губам, почувствовав их мягкость и радостный трепет.
— Я хочу, чтобы ты была уверена, — с болью произнес он, стремясь к ней всем телом и душой.
После одиночества прошедших десяти лет, неизвестности последних нескольких дней он нуждался в ее тепле, в безоговорочной вере, которую она дарила ему. Вере, которой так не хватало ему самому.
Шей улыбнулась, лунный свет сделал ее улыбку еще прелестней. Ясная улыбка. Ясная и уверенная. И полная любви.
— А я абсолютно уверена, — прошептала она. — Пойдем со мной. Ты мне очень нужен.
Следует что-то сказать, подумал он, наклоняясь и подхватывая ее на руки в знак короткого, очень короткого ухаживания.
Дом, его первый дом, ждал их.
Август 1878 года.
В этот день Джек Рэндалл возвращался домой.
Шей была в доме, в третий раз меняла Саре платье. Сара в свои три года все время умудрялась выпачкаться. В последний раз это приключилось с ней на птичьем дворе, где разъяренная наседка загнала ее в самую грязь.
Рейф не мог сдержать улыбки при виде заляпанной с ног до головы девчушки с озорными глазами и широкой робкой улыбкой. Ничто не могло обескуражить Сару. Даже встреча с единственным дедушкой.
