Она медленно открыла глаза, реагируя на нежное прикосновение его руки.
— Я нашел обратную дорогу, — прошептал он. Это короткое доходчивое объяснение призвано было смягчить шок.
И когда ее темные глаза открылись в изумлении, непонимании, он улыбнулся.
Его лицо, думала она, это самое прекрасное произведение, созданное когдалибо природой. Она не испугалась его появления, только возблагодарила своих богов за щедрость.
— Ты вернулся, — прошептала она, протягивая руку, чтобы коснуться его лица, как если бы он действительно воскрес.
— Я не мог тебя покинуть.
— Я просила духов по ту сторону мира, чтобы они вернули тебя.
Она просила, долго и упорно обращаясь к миру духов, и теперь жизнь доказала, что они выполнили ее просьбу.
— Я вернулся, я дома, — пробормотал Этьен, улыбаясь ей.
Потом она села и раскрыла свои объятия, приветствуя его. Ее темные большие глаза были еще прекраснее после слез и сна.
— Я до сих пор мокрый, — сказал он, взяв ее руку, прежде чем она коснулась его.
— Ты живой, — мягко поправила она. Он кивнул, поднял ее высоко на вытянутых руках, поставил перед собой. Обнял ее крепко, и они стояли, тесно прижавшись друг к другу, оберегая свою близость.
— Ты не должен был идти туда, — укорила она его. Он улыбался и думал о том, что будет обнимать и целовать ее еще тысячу лет.
— Я никогда больше не позволю тебе исчезнуть. Герцог лучше теперь понимал значение слова «будущее». Секунда за секундой, вздох за вздохом — это и была жизнь.
Он никогда больше не будет торопиться.
— Тревани сказал, что ты спас его.
— Он упал, — просто сказал герцог.
— Я больше не позволю тебе спускаться под землю. Улыбка зажгла свет в его глазах.
— Я обожаю, когда ты командуешь. Я говорил тебе об этом?
Конечно, не говорил. Раньше он старался не обращать на это внимание и все равно все делал посвоему.
— Я серьезно, Этьен, — она действительно была серьезна как никогда.
— Это как упасть с лошади, дорогая, — пробормотал он, приближая губы к ее лицу.
Сердце Дейзи сильнее забилось, когда ее коснулось его теплое дыхание.
— Я возьму тебя с собой, — невнятно пробормотал Этьен и прижался к ее губам.
— Мы поговорим об этом, — выдохнула она не очень уверенно, но холодный страх потери еще не отпустил ее.
— Мне нужно переодеться, затем поговорим, — его губы медленно двигались вокруг ее губ, дразня и обещая.
— Сначала поговорим.
— У меня будет пневмония, — иронично заметил он.
— Я согрею тебя.
— Я надеялся, что ты так и сделаешь.
— Если ты меня соблазнишь, это не решит наши проблемы.
— Неужели? — он насмешливо вскинул брови.
— Меня не так легко отвлечь от серьезных вопросов. Ему нравилась ее несхожесть с легкомысленными женщинами — она во всем была очень серьезна. Это и очаровало его тогда у Аделаиды, ну и, конечно, ее потрясающая красота.
— Мне придется пересмотреть свою методику.
— Мудрое решение.
Он вовсе не имел в виду ничего мудрого — он имел в виду нечто гораздо более важное, более приземленное, менее интеллектуальное. Больше дела, меньше слов, подумал он с мужской лаконичностью.
Когда он поцеловал ее мгновение спустя, глаза Дейзи широко распахнулись и она издала тихий стон. Все серьезные проблемы сразу отошли на второй план.
Слова, которые он шептал в следующий момент, когда его губы путешествовали по ее шее, по щекам, возле уха, были о том, как сильно он ее любит и как собирается доказать свою любовь. Они таяли в ее сознании и обжигали ее чувства.
— Ты всегда остаешься победителем, — сказала она задыхаясь.
— Следующий раз наступит твоя очередь. Его руки скользнули под ее свитер. Пальцы были теплыми, хотя ее кожа и так пылала в ожидании его прикосновений.
— Ты должен быть счастлив, что вернулся домой с того света. А я счастлива, что есть ты.
Их глаза встретились, сверкающие зеленые и почти черные. Они снова нашли друг друга, несмотря на черную пропасть, которая разверзлась между ними. Их любовь устранила все препятствия.
— Ты счастлива? — мягко спросил он.
— Позволь мне показать насколько, — она загадочно улыбнулась.
И она показала.
Потом они лежали на купленной Этьеном в первый день кровати. Шторы были открыты, и солнечные лучи освещали комнату.
— Добро пожаловать домой, — пробормотала Дейзи, прижимаясь к нему теплым телом. Ее улыбка была улыбкой юной девочки, которую он помнил по Кольсеку, когда она спросила у него разрешения развязать ленточки и снять туфли.
— Я думаю, что останусь здесь, — ответил Этьен. Глубокое чувство благодарности судьбе за то, что позволила обмануть смерть, уменьшило значение того, что в прошлом казалось важным.
— Я буду помогать тебе выращивать лошадей для поло, — сказала Дейзи.
Он посмотрел на нее изпод опущенных тяжелых век.
— А кто будет заправлять судебными делами?
— Ктонибудь другой из наших двадцати адвокатов.
— Мы неугомонные души.
— Потому мы так хорошо и подходим друг другу.. Он улыбнулся.
— Ты можешь иногда помогать мне выращивать лошадей, — сказал он, — но империя Брэддок Блэка нуждается в тебе.
— И Бурже иногда нуждается в руководстве. Он вздохнул, понимая, что жизнь вносит свои коррективы.
— Да.
— Но мы должны найти время, чтобы отблагодарить Небеса за спасение.
— Да, — сказал он. Синяки и ссадины на теле живо напоминали об этом. — Я никогда этого не забуду.
Он подошел слишком близко к смерти, слишком близко к тому, чтобы никогда не увидеть Дейзи.
— И мы начнем американскую ветвь де Веков.
— Тогда я должен купить больше земли.
— Покупай, и побольше, — ее щека лежала на его груди, глаза радостно блестели.
— Как ты думаешь, я буду иметь свою долю в семейном производстве?
— Вне сомнения, — ответила Дейзи.
— Как хорошо, — сказал он, притягивая ее к себе так, что их губы почти соприкоснулись. Игнорируя боль, которая возникла от резкого движения, Этьен предложил: — Может, начнем новую жизнь прямо сейчас?
Она кивнула и поцеловала его в нижнюю губу.
— Ты не теряешь своих навыков, — прошептала она. Это было сказано мужчине, который не терял своих навыков, а только совершенствовал их в течение долгого времени. У герцога хватило ума ответить:
— Прекрасная новость.
Когда Этьен вернулся домой, прислуга отсутствовала, потому что Луи собрал всех на кухне, чтобы дать им инструкции об уходе за мадемуазель Дейзи в эти дни. Луи хотел, чтобы за ней ухаживали с максимальной заботой. Дейзи не хотела афишировать свой траур, и имя герцога запрещалось произносить в ее присутствии, разве что она сама вспомнит о нем. Повариха должна готовить самые вкусные блюда, чтобы возбудить ее аппетит. И передвигаться по дому нужно как можно более незаметно, чтобы лишний раз не тревожить мадемуазель Дейзи. Гостей не принимать.
