Алекс быстро встал, радуясь, что неприятный визит подошел к концу.
— В таком случае позвольте попрощаться с вами, милорд, — сказал он и обратился к лакею, который дежурил у двери гостиной: — Проводите графа.
Раскланявшись с Крэнфордом, Алекс направился в кабинет, место, где он мог отрешиться от внешнего мира. Едва закрыв за собой дверь, он бросился к буфету и схватился за хрустальный графин. Другая рука Алекса машинально потянулась к стакану. Однако графин был пуст, а стакан представлял собой декоративное изделие из хрусталя. Алекс сокрушенно покачал головой. Он давно уже не держал в кабинете алкоголя. Руки опустились, и он направился к черному кожаному креслу.
На Алекса накатили воспоминания о том, как он когда-то искал утешения в стакане с ромом, сидя здесь, в кабинете. Когда весь ром в доме был выпит, Алекс перешел на виски. Он пил запоем — день и ночь, пытаясь забыться.
«Нет, нельзя снова браться за бутылку!» — сказал себе Алекс. Но его неудержимо тянуло выпить… И во всем этом виновата Шарлотта. Он проклинал ее, но забыть не мог.
Сорвав с шеи галстук, Алекс упал в кожаное кресло и откинулся на его спинку. Герцог будет на седьмом небе от счастья, когда узнает о существовании Николаса, живой копии его покойного сына. Герцогиня со свойственным ей артистизмом прижмет руки к груди и прольет обильные слезы. Светское общество насладится очередным скандалом. Леди и джентльмены перемоют косточки Алексу, будущему герцогу Гастингсу, чьи несчастья, оказывается, начались еще до того, как его бросили у самого алтаря. Сплетники будут потирать руки от радости.
«Черт бы побрал эту Шарлотту!» — в сотый раз подумал Алекс.
— Альфред! — крикнул он.
Через несколько секунд в дверном проеме появился слуга.
— Слушаю, сэр?
— Где Конрад?
Конрадом звали управляющего, служившего у Алекса.
— Он сейчас…
— Впрочем, это не важно. Скажите ему, чтобы он договорился о встрече с мистером Рейнолдсом. И передайте, что дело срочное, не терпит отлагательств.
Алекс чувствовал, что ему сейчас нужен совет не только адвоката, но и священника. А также, возможно, вмешательство полиции, потому что Алекс был готов придушить эту лживую красавицу, принесшую ему так много несчастий.
— Я все передам ему, сэр, — заверил Альфред, но не тронулся с места.
Так у них было заведено. Однажды Алекс набросился на Альфреда с грубыми упреками во время одного из самых ужасных своих запоев. Тогда Алекс отчитал слугу за нерасторопность и небрежение своими обязанностями. «Ты что, не слышишь меня?! — не на шутку разошелся пьяный Алекс. — Я требую еще рома! Почему ты не позаботился, чтобы в доме всегда был ром?! Ты всегда убегаешь, не дослушав моих распоряжений, и поэтому не выполняешь своих прямых обязанностей!»
Через три дня, протрезвев, Алекс извинился перед слугой. Но с тех пор Альфред буквально смотрел ему в рот, стараясь не пропустить ни единого слова. Дворецкий удалялся лишь после того, как Алекс кивал ему, давая понять, что он свободен.
Шарлотта лежала, не снимая сорочки, на спине и дрожала всем телом от его ласк. Плотно сотканное хлопчатобумажное постельное белье было таким гладким, что на ощупь походило на атласное или шелковое. Шарлотта разметалась по постели, изнемогая от нежности. Он медленно провел пальцем по ее груди. Шарлотта выгнула спину, а ее пальцы крепче вцепились в его плечи. Жар распространился от груди к животу, а потом проник в лоно. Желание близости стало невыносимым. Шарлотта знала, что умрет, если он остановится.
— Тебе хорошо? Тебе нравится то, что я делаю? — спросил он сдавленным от желания голосом.
В его серых глазах пылала страсть, его горячее дыхание обдавало затылок Шарлотты, его палец продолжал свой эротический танец на ее груди, и она тихо стонала.
Через некоторое время Шарлотта стала корчиться и извиваться, накопившееся в ней мучительное напряжение требовало выхода, разрядки.
— Откройся мне, — попросил он и припал губами к ее соску.
Из груди Шарлотты вырвался крик восторга. Это был момент экстаза. Она раздвинула ноги, готовясь впустить его. Он нащупал ее горячий влажный набухший клитор, и Шарлотта сунула кулак в рот, чтобы заглушить рвавшиеся из груди крики. Однако вскоре им обоим наскучила эта игра.
Продолжая посасывать ее грудь, Алекс убрал руку и вошел в ее лоно. Его член глубоко погрузился во влагалище. Потрясенная Шарлотта всхлипнула, а затем издала порывистый вздох облегчения, испытывая неподдельное удовольствие. Внутренние мышцы сомкнулись вокруг его члена.
Алекс застонал.
— Боже, как хорошо…
На его лице отражались смешанные чувства наслаждения и муки. Шарлотта не могла остановить волнообразное движение бедер, подстегивая его, заставляя входить в нее глубже, мощнее. Она тяжело вдыхала влажный от запаха страсти воздух. Толчки сделались ритмичными, Шарлотта двигалась им в такт. Их стоны сливались в один вопль. Шарлотта жадно отвечала на его пылкие поцелуи.
Их соитие было столь жарким и долгим, словно они встретились после нескончаемой разлуки и истомились по ласке. Их стоны, крики, всхлипы, шлепки по влажной плоти отдавались эхом в просторной комнате.
Когда минута экстаза приблизилась, Алекс оторвался от ее губ, тяжело дыша и издавая гортанные звуки. Его руки шарили по ее груди, покрытому испариной животу, и он продолжал врубаться в нее до тех пор, пока Шарлотта не утратила способность ясно мыслить.
Он поменял положение ее бедер, и его палец надавил на бутон плоти. Шарлотта затрепетала и взвилась, содрогаясь всем телом. В тот же момент он получил разрядку.
— О Боже, Алекс! Алекс… — твердила она, прижимаясь губами к его шее, когда он упал на нее.
Его грудь тяжело вздымалась. Шарлотта обняла его и крепче прижала к себе.
А потом он исчез.
Ее руки лежали на смятых белых простынях. Шарлотта потянулась, чтобы нашарить Алекса, и ее охватило отчаяние, граничившее с паникой. Его рядом не было. Шарлотту пронзила боль, и она разрыдалась.
— Алекс. Алекс. Алекс… — повторяла она в темноту.
Шарлотту разбудил стук собственного сердца. Оно гремело, как копыта табуна мустангов, мчащихся по американской прерии. Ей потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя и восстановить сбившееся дыхание. Шарлотта поняла, что находится в Англии, в своей спальне в доме брата. Слезы продолжали струиться по щекам.
Ей снова приснился Алекс, их последнее свидание наедине. Этот сон повторялся с пугающим постоянством. Вот уже две недели Шарлотта не могла избавиться от него.
Она проснулась разгоряченной, но теперь ее пронизывал холод. Эти сны всегда опустошали, заставляли мерзнуть в теплой спальне, вселяли в душу беспокойство. Однако на этот раз источником охватившей ее тревоги было не только сновидение.
