— Деога, вы поразительны, — медленно произнес приглушенный голос. — Имеется имущество Дасанов, огромное богатство, которое только ждет, чтобы вы протянули руку. Тем не менее вы избегаете предъявления претензий. Другие не проявляли такого равнодушия.
Да Гама опустил глаза и пожал плечами.
— Скажите нам, Деога, кто, по вашему мнению, сейчас является владельцем танцовщицы?
— Она собственность Люсинды Дасаны, ваше высочество, наследницы богатств Дасанов.
— Она преступница, убийца, и ее претензии не имеют силы! — прокашлял Виспер. Говорил он с усилием.
— Она может быть обвиняемой, но приговор ей не вынесен, — ответил Да Гама. — И ее имущество, насколько я понимаю, подлежит конфискации только после вынесения приговора и ее смерти.
— Это будет легко организовать, — прохрипел Виспер.
— Только она сбежала, господни хасваджара.
— При содействии этого человека, ваше высочество! — Виспер поднял костлявый палец и показал на визиря. — Бурак Вали-хана не дал вам осуществить правосудие!
Вдова султана, скрытая под ворохом одежд, никак не показала, что слышала евнуха. Когда она снова заговорила, Да Гаме почудилось, что он слышит мольбу в приглушенном голосе:
— Деога, сталкиваться с трудностями — это судьба специалистов по улаживанию сделок, не правда ли? Как бы вы разобрались с этим вопросом?
«Какая она там? — подумал Деога. — Молодая? Старая? Хитрая? Испуганная?»
Он решил говорить с ней, как говорил бы с сестрой, если бы у него была сестра:
— Ваше высочество, мы должны выбрать лучший путь, какой только найдем, и доверить все остальное Богу. Вначале я принял бы решение. Потом я осуществил бы его, — несмотря на боль во всем теле, он распрямился. — Поскольку ни у кого нет четких претензий, может, я начал бы с обдумывания, каким образом принести больше пользы. Хасваджара — чего он хочет в данном случае? Он стал покровителем танцев? Зачем ему профессиональная танцовщица? Почему именно эта? Что у нее такое есть?
Виспер гневно смотрел на Да Гаму, но ничего не говорил.
— И визирь. Дает обещания и заключает договоры с вашими врагами. Использует эту молодую женщину как бакшиш.
Вали-хан взглянул обеспокоенно, не зная, как воспринимать это заявление.
— И вы, ваше высочество. Когда вы должны выбирать между двумя людьми, занимающими такое высокое положение, как вы можете оставаться спокойной? Я спросил бы себя: есть ли способ удовлетворить всех? А если нет, то чьи претензии пойдут на пользу наследнику?
Вдова султана вздохнула под одеждами:
— О, вы опасны, фаранг. Вы играете с нами, смешивая истину и сомнения в равной степени. Как фокусник, вы жестикулируете одной рукой, чтобы отвлечь наше внимание от другой.
Несмотря на совет великого визиря, Да Гама опять низко поклонился.
— Вы увидели меня насквозь, ваше высочество. Но я говорю это от всего сердца: вы решите лучше, чем я.
— Да, с этим мы согласны.
Вдова султана встала с серебряной скамьи. Она оказалась такой маленькой, что было трудно определить, стоит она или продолжает сидеть. Пара мальчиков-евнухов бросилась к ней, чтобы поправить юбки и она могла бы идти.
— Наша аудиенция закончена.
Вали-хан также встал.
— Но, ваше высочество, что вы решили? — спросил он.
— Ничего, господин. Вначале мы поговорим с танцовщицей.
— А Виспер будет присутствовать во время вашего разговора? — обвиняющим тоном произнес визирь.
— Это наша забота, господин, не ваша.
Не произнеся больше ни слова, она тронулась к двери, за ней тянулись ярды материи. Виспер и мальчики-евнухи последовали за ней, потом полдюжины евнухов-стражников. Везде вокруг Да Гамы придворные кланялись так низко, что касались пола тыльными сторонами ладоней.
Когда придворные начали выходить, тихо разговаривая друг с другом, Да Гама подошел к великому визирю.
— Вы не удовлетворены, господин.
— Нет. Но, по крайней мере, ты не говорил против меня.
— Я думал, что говорил в вашу пользу, господин, но кто может знать? — Да Гама склонил голову. — Когда-нибудь мне может потребоваться работа, господин. Ваш бурак исчез.
Визирь хмыкнул.
— Когда этот день настанет, ты знаешь, как меня найти. Но кто знает — может, мне тоже потребуется работа.
Как только он отошел, приблизился Джеральдо.
— Почему ты не предал меня, Да Гама?
Да Гама посмотрел на него, раздумывая, правильно ли поступил.
— У меня были свои причины.
Джеральдо прищурился, внимательно глядя на Да Гаму, на лице снова появилась красивая улыбка.
— Ты меня боишься!
Лицо Да Гамы ничего не выражало.
— Помни, что я оказал тебе услугу, — сказал он.
Джеральдо обдумывал ответ, но в конце концов просто покачал головой, потом поспешил прочь, спрашивая, как найти Виспера.
Шахджи подошел к Да Гаме сзади.
— Не хорошо и не плохо, — сказал он. — Я бы на твоем месте высказался в пользу хиджры. Семь лаков! Возможно, ты их просто выбросил вон. И ты вполне мог сказать, что был партнером. Кто смог бы это оспорить?
— Мне судьбой не предназначено быть богатым человеком, генерал.
Они пошли по крашеному деревянному полу Летучего дворца. Похоже, Шахджи не слышал последних слов Да Гамы.
— Она собирается решать, кто станет регентом. Именно поэтому она и отправилась сюда — чтобы уехать подальше от всякого давления. Словно это место не является таким же змеиным гнездом, как Биджапур, — Шахджи внимательно посмотрел на Да Гаму. — Она спрашивает мое мнение. Надеюсь, что мне удастся высказаться так же хорошо, как сделал ты.
— Что вы решили, генерал?
— Хотя мне этого совершенно не хочется, я должен взять сторону хиджры. Вали-хан как человек лучше, но он сразу же заменит меня на посту главнокомандующего. Он слишком многим обязан Афзул-хану. Но я ненавижу хиджрей… — Шахджи покачал головой. — Они будут давить, давить и давить на меня. И как мне им противостоять? — Шахджи натянуто рассмеялся. — Однако тебе не нужно слушать о моих проблемах. По крайней мере, трезвым. Давай найдем немного вина.
* * *
За муслиновыми занавесками, скрывающими путешествующую зенану от чужих глаз, Майя сидела под деревом на лужайке, которую недавно выкосили и с которой граблями сгребли сено. Короткая трава была жесткой и слегка влажной, но здесь все равно пахло свежескошенным сеном. Большой, яркий, с позолоченными шестами шатер вдовы султана поднимался в центре лужайки. Вокруг него стояла дюжина шатров поменьше, где дремали служанки и евнухи.
Майя достала из мешка «Гиту» и попыталась сосредоточиться на чтении, но ее глаза то и дело поворачивались в сторону реки. На другом берегу вдова султана давала аудиенцию, решая ее судьбу. Майя знала, что происходящее — осуществление воли Богини, но все равно задумывалась о будущем. Она ничего не могла с собой поделать.
