Мрачное предчувствие густым туманом окутало Андреа, проникая в самые потаенные уголки ее души. — Старая служанка отца предупреждала Андреа о том, чтобы она ничего не просила у Бога. «Бог знает, что нам нужно. Уступи, Андреа. Иначе навлечешь на себя беду». Андреа придвинулась ближе к сестре.
— Я позабочусь о тебе, Тиа, — прошептала она. Тиа ничего не ответила — она крепко спала.
Андреа хотела заплакать, но слез не было…
* * *
Джонни разбудил их рано — солнце еще не взошло из-за гор. Тонкая морозная корочка — слабая и хрустящая — покрыла все вокруг.
Дрожа от холода, они не стали тратить время на еду. Джонни дал сестрам галет и вяленого мяса. Это немного утолило голод, но не согрело их.
Джонни оседлал лошадь Тиа. В предрассветном сумраке его теплые ловкие руки обняли девушку и прижали к себе. Вздохнув, он поднял ее и посадил в седло. Еще секунду подержал за руки и неохотно отпустил их.
Андреа подошла к влюбленным. Тиа не поверила своим глазам — сестра выглядела совершенно измученной.
— Ты не спала?!
Андреа покачала головой и проговорила, обращаясь к Джонни:
— Могу я поговорить с тобой наедине?
Джонни кивнул и отошел на несколько шагов от Тиа.
— Тебе это может показаться странным, но… в общем, я хочу, чтобы ты все время находился рядом с Тиа. Как только начнутся неприятности, позаботься о ней.
Джонни напрягся — он будет защищать Тиа в любом случае.
— На что я должен обратить особое внимание?
— Черный Кот может попытаться похитить сестру и… — Андреа не смогла признаться ему, каким опасным бандитом был ее отец.
— Почему именно Тиа? Почему не тебя?
— Он, кажется… — Андреа запнулась и замолчала.
— Влюблен в нее, — закончил Джонни.
Андреа кивнула, слишком пристыженная, чтобы рассказать всю правду.
Они продолжали путь — через узкие лощины, мимо огромных гранитных плит, отполированных ледником. Ехали вереницей: Джонни впереди, за ним Тиа, потом Андреа и еще дюжина всадников. К восходу солнца они проскакали уже много миль. Джонни распорядился сделать привал на краю длинного крутого обрыва. Он указал на каньон, лежащий вдали перед ними. Извилистая тропинка бежала как раз посередине. Слишком узкая даже для одного животного, она казалась непригодной для спуска в каньон.
— Мы заблудились, да? — спросила Тиа. — Может быть, вернемся немного назад?
— Не стоит… Вот то, что я искал.
— Это?! Мы будем прыгать через такой крутой обрыв?
— Посмотри немного правее.
Увидев едва различимую среди кустарника тропинку, Тиа улыбнулась.
— Сколько времени нам потребуется для спуска?
— Полчаса… Может быть, чуть больше.
— А Стив откуда подъедет?
— Там юг. — Джонни указал направо. — Он должен появиться с западной стороны.
Андреа подъехала к Тиа и взглянула на обрыв. «Должно быть, я люблю Стива Баркарта», — подумала она. Ничто в мире не могло бы ее заставить ступить на эту крутую узкую тропу.
— Мы не опоздаем?
— Нет, если он выехал вчера утром. Мулы передвигаются не очень быстро. Как только мы окажемся в каньоне, сразу же поскачем на запад, чтобы успеть перехватить его…
— И что?
— Это все. Будем надеяться, его не задержали в Томбстоуне…
— А если это все-таки случилось?
— Тогда мы останемся одни.
Кровь отлила от лица Андреа. Им придется сражаться с отцом, а Стиву с индейцами. Трудно сказать, что из этого хуже.
Джонни начал прокладывать путь почти по отвесной стене каньона. Из-за чрезвычайной крутизны решили спускаться по одному. Джонни первым повел свою лошадь. Достигнув дна каньона, он помахал Тиа шляпой.
Девушка ступила на тропу, по которой только что прошел Джонни, направив кобылу вниз. Лошадь все время скользила. Почти на половине пути Тиа не удержалась в седле. Пролетев несколько метров, она чудом зацепилась за маленький выступ — это и спасло ей жизнь.
Облегченно вздохнув, Тиа встала на ноги и, скользя, продолжила спуск. Уже в самом конце она рухнула на руки Джонни.
Помахав группе, ожидавшей наверху, он отнес Тиа в тень.
— Ты в порядке?
— Я боюсь за Андреа. Мне надо было остаться с ней. Она почти не спала сегодня.
— Не беспокойся. Теперь ты все равно ничем не сможешь ей помочь, правда?
Чтобы отвлечь ее, Джонни спросил:
— Ты видела Черного Кота с тех пор, как вы уехали из Тубака?
— Кроме прошлой ночи? — Тиа помолчала. — Возможно, мой старик в Томбстоуне…
— Почему ты так решила?
— Черному Коту ведь нужно как-то передвигаться.
Кто-то вскрикнул, и Джонни поднялся посмотреть, что случилось. Тиа с трудом встала на ноги и увидела последние пятьдесят ярдов спуска Андреа.
Присутствие Андреа удержало Джонни от дальнейших вопросов. Через час последний человек очутился на дне каньона без особых повреждений. Люди дали животным отдохнуть, а сами пожевали немного вяленого мяса, пока Джонни проверял впереди дорогу.
Они проскакали еще несколько часов. На дне каньона была страшная жара — еще более ужасная от сухости. Но поросшая кустарником тропинка была столь же безводна, сколь и бесконечна.
Солнце, казалось, висело прямо у них над головами. Наконец, Джонни поднял руки. Он обозревал высокую кромку на стене каньона. Андреа посмотрела в том же направлении.
— Что там? — Повернувшись назад, он нащупал свою походную сумку и вытащил бинокль. Поднеся его к глазам, Джонни выругался и соскочил с седла.
— Ну, — переспросила Тиа.
— Там человек. Это Кухня Дьявола.
Тиа переводила взгляд с Джонни на Андреа, но их внимание привлекли высокие скалы. Тиа сморщила нос. Чем это пахнет? Прищурившись, она посмотрела вперед; что-то трепыхалось вдали от легкого ветерка и было похоже на черную рубашку…
Андреа легонько похлопала Джонни по плечу.
— Дай мне бинокль.
Только она протянула за ним руку, как раздался голос Тиа. В панике Андреа посмотрела по сторонам, но сестры нигде не было.
— О-о, нет, — закричала девушка, поворачивая лошадь в направлении звука.
Джонни вскочил в седло и опередил Андреа. Через несколько секунд затрещали густые кусты, и на тропинке показалась Тиа.
— Тиа! Слава Богу! Я думала, ты ранена.
Взглянув сестре в лицо, Андреа остановилась.
— Тиа! Что это было?
Вся согнувшись, Тиа изо всех сил пыталась сдержать тошноту. Джонни подъехал к Андреа.
— Что? — спросила Андреа, которой не понравилось выражение его лица.
— Первый караван, — жестко произнес Джонни.
Ветер донес до Андреа зловоние. Оно было совершенно невыносимым.
