Мужчины в бронированном вагоне все были отброшены к одной стене. Алекс ударился о металлическую обшивку. Он почувствовал жалящую боль в скуле, соскользнув между двумя рядовыми, и на секунду потерял сознание. Но прорвался новый звук – он сразу узнал его, – объяснивший ему все происходящее. Они попали в засаду, и впереди буры завязали перестрелку с солдатами, находящимися на первой платформе.
Перекрывая шум, он крикнул своим людям, чтобы они заняли свои места, и с трудом поднялся на ноги. Щель была загорожена, и ему ничего не удалось увидеть. Уперевшись в металлические заклепки, он подтянулся и выглянул поверх края платформы в сторону головы состава.
Это не помогло. Их платформа накренилась, а паровоз и головной вагон скрывались за вздымающимся поворотом насыпи. Приказав своему сержанту принять на время командование, Алекс перелез через край платформы и спрыгнул на землю. Позади него по бесконечному мирному вельду убегала вдаль нитка железной дороги, а впереди, за изгибом дороги, ведшей через горы, шел бой.
Перебегая от вагона к вагону, он достиг поворота. Паровоз сошел с рельсов и перевернулся, тендер проехал вперед и тоже опрокинулся, кругом был рассыпан уголь. Бронированный вагон и два следующих тоже сошли с рельсов и представляли собой ужасающее нагромождение искореженного металла, легких полевых орудий и исковерканных ящиков. Люди из роты легкой пехоты оказались в ловушке и пытались сдержать большую группу буров, которые не подошли бы так близко, если бы знали, что с составом едут люди.
Было совершенно ясно, что они намеревались захватить поезд, чтобы получить винтовки и боеприпасы. Также было ясно, что в первом вагоне должны быть убитые и раненые и что находящиеся там не в состоянии будут долго отражать атаки диверсантов. Вагон перевернулся, и люди были слишком слабо защищены от нападавших с насыпи.
Вооруженное сопровождение явилось для буров полной неожиданностью. Алекс предположил, что им не придет в голову, что и в последних вагонах, не видных им, есть вооруженные люди. Он вернулся к подчиненным, разъяснил необходимость неожиданного нападения и повел их вдоль состава, держась к нему вплотную и указывая на все места, годные для прикрытия.
Медленно и осторожно он расположил своих людей так, чтобы они не выказали своего присутствия. Приказ открыть огонь застал буров врасплох. Двое или трое упали сразу же – одного из них убрал Алекс, – а несколько других были, очевидно, ранены, потому что отступили к деревьям. В течение получаса или более того стороны обменивались яростным ружейным огнем, пока часть бородатых всадников не ускакала галопом прочь.
Поблизости были горы – их буры любили больше всего и, без сомнения, ретировались именно туда. Алекс использовал передышку, чтобы выяснить потери, понесенные ротой легкой пехоты. Они оказались серьезными. Семеро погибли во время крушения, а двоих насмерть задавило грудой винтовок, вывалившейся из следующего вагона. Несколько человек были при смерти от огнестрельных ран, а четырнадцать получили ранения более легкие, но тоже нуждались в помощи.
Одним из них был офицер, на которого было возложено все командование, – капитан, раненный в левую руку. Он сообщил Алексу, что одному из солдат упавшими винтовками придавило ноги и он не в состоянии выбраться сам. Сообща его вызволили, но обе ноги были сломаны, он погибал на глазах. Два офицера посовещались и пришли к одному и тому же выводу.
До тех пор пока они будут находиться под прикрытием состава, они будут в безопасности, но стоит им сдвинуться оттуда, как они станут мишенью для бьющих без промаха буров. У них не было лошадей, так что отправить донесение с просьбой о подкреплении было невозможно, даже если бы гонец и пробрался незамеченным. Два человека попытались взобраться на телеграфный столб, но поспешили вниз под градом пуль. Один из них погиб в десяти футах от укрытия. Алекс заметил, что буры почти наверняка перерезали провода.
Они оценили свое положение. У них есть почти неисчерпаемый запас оружия, а вагоны служат надежным прикрытием. Из своего опыта они знали, что буры не станут торопить события. Они будут вести свою игру, оставаясь в горах. Но у английских солдат был лишь однодневный запас пищи и но одной бутылке воды.
– Нам остается только сидеть здесь, как курам в курятнике, – мрачно заключил капитан. – Когда поезд не придет, они пошлют другой паровоз, поняв, что случилось… но для многих из этих парней будет уже слишком поздно. Если они срочно не получат помощи, некоторые из них умрут.
– А как вы? – спросил Алекс, кивая на пропитавшийся кровью рукав. – Повязки, которую я наложил, надолго не хватит.
– Не о чем беспокоиться. Рад заметить, что пуля прошла навылет, – он указал на лежавших в тени платформы тяжелораненых: – Вот их мне жаль. Бедняги настрадаются перед смертью.
– Да. – Алекс снова ощутил пытку болью и жаждой и тяжесть придавивших его мертвых тел. – Мы должны постараться не допустить новых жертв. Я уверен, что им нужен только груз. Для такого отряда пленники будут лишь обузой, лишними ртами. Им нужны боеприпасы, винтовки, провиант – все, на что они могут наложить лапу. Их цель—поубивать или ранить нас. Если мы будем осторожны, они не смогут этого сделать и до снаряжения им не добраться. Думаю, что они оставят нас.
Капитан был настроен скептически:
– Им и не нужно будет тратить на нас пули. Им стоит только чуть подождать, и мы все умрем от жажды.
Алекс покачал головой:
– От этого умирают очень долго, дольше, чем вы думаете, поверьте мне. Буры не захотят новых потерь. Подойдет другой поезд. Если у нас больше никто не погибнет, то на каждого убитого нашего будет два убитых бура.
Капитан уловил уверенность в голосе Алекса и кивнул:
– Хорошо. Мы подождем, пока не подойдет новый паровоз или не уйдут буры. Будем надеяться, что то или другое не заставит себя долго ждать.
С полудня до четырех часов вечера они укрывались за составом. Тишину нарушали лишь удары о металл случайных пуль и стоны раненых. Бутылки с водой пустели с тревожащей быстротой, некоторые из бойцов требовали атаковать противника.
Наконец в пять часов вечера, перед самым наступлением сумерек, Алекс снял каску, надел ее на конец винтовки и поднял вверх. Тишина. Он приказал нескольким солдатам сделать то же самое в разных местах по всей длине поезда. Снова тишина.
– Они ушли, – объявил он.
– То, что они не стреляют по этим дурацким каскам, не означает, что их здесь нет, – возразил капитан, морщась от боли в руке.
Алекс указал назад, где садилось огромное слепящее красное солнце.
– Им пришлось бы смотреть против солнца, если бы они все еще были на холмах. Вряд ли они остались там, где ничего не смогут увидеть. Если бы я считал, что они там, я бы сразу же предпринял наступление. И потом, уже целый час мы не слышим ни одного выстрела. Ставлю все свои деньги на то, что они ушли.
