- Хорошо.
С этими словами, он вернулся к своей книге.
Джастин посмотрел на его седую голову и медленно улыбнулся. Обследовав ближние полки, он подошел к одной, вытащил книгу.
Потом устроился в кресле напротив отца, открыл книгу, положив на колено, и начал читать.
В бальном зале Летиция направилась к Кристиану, стоящему с другими членами клуба «Бастион». Они поднимали тост за последнего вступившего в брак – Кристиана. Девушка взяла его за руку и приветливо улыбнулась, когда остальные подняли за нее тост.
Кристиан посмотрел на нее сверху вниз.
- Можно уточнить один момент? Далзил – Ройс – кто – он – там – есть не женат, не так ли?
Летиция посмотрела на него, затем на остальных, с нетерпением ждущих ее ответа. Они явно пытаются разузнать общую информацию. Девушка ответила:
- Нет. Он не женат.
- Но, - добавил Чарльз, - он джентльмен, и вроде как должен жениться, да? Если он маркиз, то это верно так же, как то, что за ночью следует день.
- Итак, - подытожил Тони, - нас еще впереди ожидает еще одна свадьба, - он встретился взглядом с Летицией. – Разве нет?
Летиция пристально посмотрела на Тони. В ее глазах появилось ожидание.
- Да, именно так, - она счастливо улыбнулась. – Ему придется жениться. И довольно скоро, если он хочет жить спокойно.
- Как только он уйдет в отставку?... – подсказал Джек Уорнфлит.
Летиция кивнула.
- Как только он снова станет тем, кем является по рождению, не будет ни одной матери ни в Лондоне, ни в стране, кто не начнет на него охоту?
Члены клуба «Бастион» переглянулись.
- Теперь, - сказал Тристан, - мы можем поднять этот тост.
- Совершенно верно, - Чарльз поднял бокал. – За завершение службы Далзила. Он не сможет миновать брака.
Радостно подняв бокалы, они выпили.
- И за невесту Далзила, - добавил Кристиан. – Кто бы она ни была, и где бы ни находилась.
Эпилог.
Два дня спустя
Лондон
Стоя в центре кабинета в своем элегантном городском доме, Ройс очистил стол от последнего из документов и положил его в секретер. Существовал шанс, что он никогда не заглянет в них снова, но, в сущности, они – это все, что осталось в доказательство его существования в течение последних шестнадцати лет.
Он стоял и смотрел на секретер. В полной мере ощущал вес всего, что сделал или приказал сделать за шестнадцать лет. Знал обязательную цену, которую заплатил.
Если бы ему пришлось вновь столкнуться с тем же выбором, он снова заплатил бы эту цену, невзирая ни на что.
Ему было двадцать два, когда он попросился на секретную службу Его Величества. Несмотря на его молодость, он обладал связями по Европе, а еще умением командовать и рвением, вдохновляющим других рисковать. Они доверились ему, сделав его своим якорем, единственным спасательным кругом.
Мало кто мог завербовать самых ярких и способных людей их времени.
Особенно, когда они не знали, кем он был.
Воспоминания грозили затянуть его. Резко встряхнувшись, он подошел к своему столу. Обогнув его, упал в кожаное кресло. Снова мысли захватили его. Он предпочел бы не потакать им, но, казалось, решил подвести итоги.
Ройс никогда не терял агентов, находящихся под его командованием. Он чувствовал, что это был его величайший триумф.
Однако самый главный его провал было легко определить – он не успел выявить «последнего предателя», это исчадие ада. Мужчина и его коллеги теперь знали, что это человек из плоти и крови, человек, которого они почти поймали месяц назад, но который, как всегда, ускользнул сквозь пальцы.
И хотя ему удалось много выяснить, придется признать, что он должен будет отказаться от дальнейших поисков; его время вышло.
Но, что касается всего остального – все годы, сохраняя инкогнито, оставаясь изгоем в высшем свете (что было его собственным решением), безжалостно и неумолимо управлял агентами, разбросанными по всему континенту – он был более чем доволен тем, чего добился, тем вкладом, который вносили он и его люди на дело безопасности Англии последние десять лет.
Все они были хорошими людьми; некоторых из них – семь членов клуба «Бастион» - он сейчас считал своими друзьями. Они участвовали с ними в приключениях, которые выпали на долю каждого из них при возвращении к мирной жизни.
Сейчас перед ним маячила та же перспектива, хотя он и сомневался, что его ждут интересные приключения.
По его опыту, судьба такое редко преподносит.
Его отставка состоялась сегодня. Последние недели он наводил порядок, занимался оформлением и отправкой отчетов разным министрам и чиновникам.
Многие стремились напомнить ему о его истинном «я». Он относился к таким случаям с должным цинизмом, но не отказывался, зная, что должен сделать переход к другому себе, как можно раньше.
Сегодня человек известный как Далзил перестал существовать.
Ройс тихо фыркнул. Переплетя пальцы, он пожил на них лицо. Расслабившись в кресле, он посмотрел в другой конец комнаты. И сознательно попытался вернуться к себе другому. К жизни.
Но шестнадцать лет – долгий срок.
И имя не смогло изменить того мужчину, которым он был.
В отдалении он услышал топот лошадиных копыт, который вскоре прекратился. Хотя его разум и отметил этот факт, он не обратил на это внимание.
Раздался стук в дверь, который вырвал его из болезненных воспоминаний его далекого прошлого.
Выйдя из задумчивости, Ройс сосредоточился на двери. Он услышал, как его дворецкий, Гамильтон, пересек холл. Мгновение спустя, приглушенные дверьми, донеслись мужские голоса – Гамильтона и другого мужчины. Предположительно всадника.
Акцент неизвестного неожиданно заставил проснуться предчувствие.
Его сердце стало биться быстрее, в предчувствии того, что надвигалось.
Его мысли крутились вокруг того, что на его пути возникло новое препятствие.
Возможно, его отец решил все взвалить на него.
Мужчина ждал. Он был напряжен, но внешне выглядел непринужденно, его руки расслабленно лежали на ручках кресла, когда Гамильтон приблизился к двери, постучал и вошел.
Взгляд Ройса остановился на руках дворецкого, в ожидании увидеть в них серебряный поднос, с лежащим на нем письмом.
Но руки Гамильтона были пусты.
Подняв взгляд на лицо дворецкого, Ройс увидел выражение его лица и взгляд.
Почувствовал, как будто его ударили ногами в грудь.
Гамильтон поклонился – ниже, чем обычно.
- Ваша светлость. Прибыл всадник из Вулверстона.
Никаких объяснений больше не потребовалось; обращение говорило само за себя.
