- Ваше благородие, - решилась она, - стало быть, я вас больше не увижу.
- Всему когда-нибудь приходит конец, - равнодушно отозвался Амин, избегая её пытливого взгляда.
Судорожный вздох сорвался с зацелованных губ девушки. Не осмелившись более докучать ему расспросами, она, как могла, сдерживала горячие слёзы, что так и щипали глаза. Карета остановилась у большого дома. Амин вышел, подал ей руку и повёл к парадному, где швейцар торопливо распахнул перед ними двери. Поручик уверенно постучал в дверь, украшенную бронзовой ручкой в виде головы льва.
- Могу я видеть его сиятельство графа Бахметьева? - поинтересовался он у рыжеволосого паренька, открывшего им.
- Как доложить прикажете, ваше благородие? – спросил малый, впуская их в переднюю.
- Поручик Адземиров, - отозвался Амин.
Катерина, как во сне, прошла следом за Адземировым в роскошную гостиную и, только увидев Веру Николавну, очнулась от своего сонного состояния, в которое погрузилась, предаваясь горестным размышлениям.
- Признаться, не ожидал увидеть вас в Петербурге, - поднялся навстречу Амину Георгий Алексеевич.
- За это вы горничную Веры Николавны благодарить должны, - улыбнулся Амин, пожимая протянутую руку.
Его лицо заметно омрачилось, стоило ему увидеть княгиню Одинцову.
- Ваше сиятельство, - склонился он над её рукой и тактично отвёл взгляд от лица княгини, где всё ещё отчётливо виднелись следы не слишком ласкового с ней обращения.
- Катюша, - шагнула к бывшей горничной madame Одинцова, - я, право, не понимаю…
- Вера Николавна, - сбивчиво заговорила Катерина, - не прогоняйте меня.
- Да я и не собиралась - растерялась Верочка, беспомощно оглянувшись на Георгия.
- Катерина принесла мне бумаги, уж просите, вынужден был заглянуть, - заговорил Адземиров, - мне показалось, что они вам понадобятся.
С этими словами, Амин протянул Вере толстый конверт. Madame Одинцова вынула бумаги и разложила их на наборном столике.
- Это брачный договор, - пояснила она Георгию. – Только не вижу, как это может помочь мне нынче.
- Пётр Родионович, племянник вашего супруга, объявил себя наследником князя Одинцова, - ответил Амин. – Я внимательно прочёл все условия и по всему выходит, что ваш покойный супруг не мог никому ничего завещать без вашего ведома.
- Так и есть, - ахнула Вера, поражаясь бесстыдству Караулова.
- Но и это ещё не всё, - продолжил Амин. – Катерина уверена, что яд в вино добавил ваш лакей Григорий.
Madame Одинцова без сил опустилась на стул около столика с документами. Когда её арестовали в Пятигорске, она была столь растеряна и напугана, что даже не задумалась о том, как яд попал в графин с вином. Много после, по дороге в Петербург, она пришла к тому же выводу, что и Катерина, но кому было о том рассказывать? Разве, что конвоирам, сопровождавшим её? Да только тем не было никакого дела до её подозрений.
Признаться, она до сегодняшнего дня не могла понять причин, толкнувших лакея добавить яд в вино, но слова Адземирова о том, что Караулов прибрал к рукам её наследство, расставили всё по своим местам. Она сама впустила змею в дом, недаром горе-артельщик не понравился ей с первого взгляда.
Оказавшись в Литовском замке и столкнувшись на допросе с Залесским, Вера была настолько раздосадована его убеждённостью в том, что убийство совершила именно она, что даже не вспомнила о Григории. А потом случилась та ночь, наполненная ужасом… Единственным желанием было, как можно скорее покинуть стены каземата и никогда более не возвращаться туда. В душе не было ничего кроме страха, когда писала под диктовку жандарма злосчастное признание. Вера попыталась припомнить, что именно диктовал ей Залесский. В памяти всплыли строки: «… я добавила настойку в вино и налила его в бокал, после чего отдала фужер супругу».
В комнате повисло тягостное молчание. Георгий винил себя в том, что следствие упустило столь важный момент. Ведь именно благодаря его горячности и угрозам становой пристав поспешил отправить арестантку в Петербург, не разобравшись, как следует с уликами. Бахметьев не мог ослушаться приказа из Главного штаба, но и оставить Веру одну в Пятигорске тоже не мог.
- Георгий Алексеевич, - подал голос Адземиров, - я, пожалуй, пойду. Уверен, вам есть, что обсудить с Верой Николавной.
Бахметьев кивнул и пожал на прощание протянутую руку поручика. Амин кинул последний тоскливый взгляд на склоненную светлую голову княгини Одинцовой и поспешил покинуть гостиную. Катерина растерялась: поручик ушёл, и её собственное будущее осталось совершенно неопределённым.
- Вера Николавна, - переминаясь с ноги на ногу, обратилась к княгине девушка, - позвольте мне остаться.
Вера не ответила. Она столь глубоко погрузилась в собственные мысли и переживания, что даже не расслышала слов бывшей горничной.
- Вере Николавне нужна камеристка, - ответил за Веру Бахметьев.
Жестом подозвав Степана, граф указал ему на девушку и велел тому устроить новую прислугу в квартире.
- Пётр Родионович – страшный, гадкий человек. Он ни перед чем не остановится, - тихо заговорила Вера. – Он убил моего отца… - и умолкла, спохватившись, что сказала лишнее.
- Князя Уварова, - закончил за неё Георгий.
- Ты знаешь! – поражённо воскликнула она.
- Ивлев мне рассказал, - вздохнул Бахметьев.
- В то утро на Фонтанке я видела… Боже, Юра, я даже не знала, что Николай Васильевич - мой отец!
- Ты видела убийцу? – чуть слышно спросил Бахметьев.
- Нет. Только возницу Уваровых и отца. Он истекал кровью, пока кучер тащил его коляске.
- Видимо Николай Васильевич желал встретиться с тобой, раз приехал на Фонтанку, - тихо обронил Георгий.
- Ты помнишь тот день, когда я упала в пруд в усадьбе Уваровых? – заглянула ему в глаза Верочка.
- Когда ты наградила меня оплеухой за твоё спасение? – усмехнулся Георгий. – Как не запомнить столь знаменательный момент!
Вера невольно улыбнулась. Как давно то было, словно в другой жизни. По правде говоря, то и была другая жизнь, где она была молоденькой глупой гувернанткой отчаянно влюблённой в красивого богатого аристократа.
- Пётр Родионович сделал мне предложение на следующий день, - вновь заговорила она. – Я всё гадала тогда, к чему ему гувернантка без роду, без племени? А он посчитал, что через меня сможет добраться до состояния Уваровых. Я всем приношу смерть, Юра. Своему отцу, мужу и даже… - Вера хотела сказать «тюремщику», но не выдержала и расплакалась. – Я так боюсь, что с тобой что-нибудь случится, - всхлипывала она на плече у Георгия. – Никогда себе этого не прощу!
