Испугавшись скандала, Софья вынуждена была уступить. Пьяный Заборский танцевал плохо, сбивался с ритма и наступал ей на ноги. Но хуже этого было другое: он старался покрепче прижать девушку к себе и, обдавая винными парами, бормотал ей на ухо:
– Я бы хотел вкусить твоего поцелуя, прелестная пейзанка… Ты не пожалеешь, если станешь моей… Я удачливый игрок, я выиграю для тебя такую жизнь!..
– Да как вы смеете?! – отстраняясь от него, громким шепотом возмутилась Софья. – У меня есть жених, и, если он узнает…
– Жених? – усмехнулся Заборский. – А ты уверена, что он женится на тебе? Что же до сих пор он не привозит из Киева свою маман? Наверное, не смог ее уговорить. Да и какая разумная барыня согласится на такую невестку!
– Уйдите от меня! – оттолкнула его Софья. – Пьяный дурак и наглец, вы мне противны!
– Скажи спасибо, что ты не мужчина, а то бы я вызвал тебя на дуэль, – прошипел Заборский, сузив глаза. – Но молодых красоток за оскорбление не стреляют, а целуют.
С этими словами он схватил девушку за плечи, пытаясь коснуться ее губ, но в следующую секунду она вырвалась из его объятий и влепила ему звонкую пощечину.
Вокруг них тут же столпились любопытные, да еще и музыка смолкла именно в эту минуту.
– Барышня не понимает шуток, – пожал плечами Заборский, мгновенно протрезвев.
Софья кинулась прочь, слыша за собой чьи-то смешки, среди которых она разобрала реплику одной пышной дамы:
– Эта дворняжка хочет выглядеть породистой собакой!
Прибежав к Домне Гавриловне, Софья тут же ее попросила:
– Тетушка, давайте уедем с бала, мне дурно!
Домна Гавриловна, очевидно, заметившая скандальный эпизод, с осуждением сказала:
– Не надо было танцевать с молодыми офицерами, тем более пьяными!
– Но он принудил меня к этому танцу!
Рядом вдруг оказался Цинбалов, пытавшийся уверить Домну Гавриловну, что не надо обращать внимания на гусарские шутки. Но пожилая дама не удостоила его ответом и, поднявшись с места, сказала Софье:
– Ладно, пойдем, чтобы не портить бал добрым хозяевам.
Девушка боялась, что Ковалевские станут их задерживать, но они были в этот момент заняты подготовкой шарад и не успели узнать о досадном происшествии.
Уже возле самой двери Домна Гавриловна вспомнила, что забыла на кресле шаль, и послала за ней племянницу. Софья поспешно исполнила указание тетушки, а когда вернулась, Домна Гавриловна уже вышла на крыльцо. Кинувшись следом, девушка столкнулась у двери с каким-то офицером и довольно ощутительно наступила ему на ногу, но, увидев краем глаза гусарскую форму, решила, что это приятель Заборского, который хочет ее задержать, а потому вместо извинения еще и толкнула его локтем. Второпях она даже не заметила, что вслед за незнакомым офицером шел Ружич. Оказавшись наконец вне дома, Софья взяла Домну Гавриловну под руку и, не оглядываясь по сторонам, повела к экипажу.
– Не думала, что придется так рано уезжать, – ворчала помещица, усаживаясь поудобнее и искоса поглядывая на девушку. – И с хозяевами не попрощались… Вот ведь как неловко вышло: первое твое появление в обществе – и сразу почти скандал!
– Скандал был бы, если б мы там остались и этот наглец Заборский продолжал бы ко мне приставать.
– А почему он приставал именно к тебе? Может, ты ему дала какой-то повод? Кокетничала с ним?
– Нет, клянусь вам, тетушка! Ну почему вы сразу меня стремитесь обвинить?… – Голос девушки дрогнул от обиды.
– Ну, ладно уж, не куксись, – махнула рукой Домна Гавриловна. – Надеюсь, гости все поймут. Ведь эти гусары, как напьются, еще и не такие коленца откалывают. Правильно мы сделали, что уезжаем, меньше разговоров будет. Ты же теперь невеста, тебе вдвойне надо блюсти свою репутацию.
Софья вздохнула и погрузилась в молчание, полное смутной тревоги.
Она бы, наверное, встревожилась еще больше, если бы успела заметить, каким тяжелым, неприязненным взглядом проводил ее Заборский, шепча себе под нос: «Ничего, холопское отродье, тебе это даром не пройдет…»
Офицер, с которым Софья столкнулась у дверей, посмотрел ей вслед и недовольно поморщился:
– Что это за фурия тут пронеслась? Отдавила мне ногу, да еще и толкнула под бок.
Ружич с усмешкой откликнулся:
– Вполне приличная девица, но, кажется, ее тут кто-то сильно раздразнил. Впрочем, догадываюсь кто, – добавил он, увидев Заборского и Цинбалова. – Скажи-ка, Осип, это не от тебя мадемуазель Софи так резво убегала? Друга моего чуть не опрокинула наземь, а меня так и вовсе не заметила.
– Не знаю, от кого или к кому она бежала, – развел руками Заборский, – но манера толкаться, не извиняясь и не здороваясь, вполне отвечает ее плебейской натуре.
– Ну, ты слишком к ней строг, приятель, – хлопнул его по плечу Ружич и, отступив на шаг, представил своего спутника: – Рекомендую: граф Даниил Призванов, друг мой с юности и по сей день, хотя воинская служба и развела нас в разные полки.
Красный доломан с синими обшлагами и синий ментик свидетельствовали о принадлежности ротмистра Призванова к изюмскому гусарскому полку.
Вслед за Цинбаловым и Заборским подошли еще четверо ахтырских гусар, и Ружич всех по очереди познакомил со своим другом. Призванов отвечал на приветствия немного рассеянно и тут же осведомился:
– А здесь ли губернатор? У меня к нему важное письмо.
– Личное? – с усмешкой поинтересовался Заборский.
– Возможно, – невозмутимо ответил Призванов. – Оно от генерала Депрерадовича, а он старый знакомец здешнего губернатора.
– Пойдемте, я проведу вас к его превосходительству, – вызвался Цинбалов.
Когда Призванов шел через зал, нельзя было не заметить, какими заинтересованными взглядами провожают его дамы и барышни. В самом деле, своей внешностью и непринужденно-уверенной манерой держаться он не мог не привлечь внимания, особенно женского. Это был мужчина лет двадцати пяти – двадцати семи, статный, выше среднего роста, с горделивой осанкой, с красивым, твердо очерченным лицом, на котором выразительно блестели большие, чуть удлиненные глаза, с темно-русыми волосами, падавшими на лоб и виски слегка небрежными волнистыми прядями, что придавало налет романтичности его мужественному облику. Он определенно выделялся и среди гостей во фраках, и среди гостей в мундирах, хотя многие из них тоже выглядели молодцевато.
– А этот граф, похоже, пользуется немалым успехом у женского пола, – заметил Заборский, обращаясь к Ружичу.
– Да, – ответил тот, – в полку о нем даже бытовала поговорка: «В битвах – храбрец, на балах – похититель сердец». Дамы находят в нем нечто магнетическое.
