Ребекка почувствовала некоторое раздражение. Она была совершенно уверена, что все это ей не приснилось. Кроме того, она не сказала главного – что в ее комнате кто-то находился. Интересно, как бы они отреагировали на это?
– Моя дорогая, надо учитывать, что наш дом довольно старый, – произнес Эдуард, кладя бисквит себе на тарелку. – Старые дома со временем имеют обыкновение опускаться и рассыхаться. А ветер? Знаете, иногда он может издавать довольно странные звуки. Но скоро вы к этому привыкнете, я уверен. А теперь… – Он сделал драматическую паузу. – У меня для всех вас есть хорошая новость. Я ждал, пока все соберутся. – Он с неодобрением посмотрел на Армана. – В следующую субботу у нас будет прием в честь очаровательных молодых дам! – Он повернулся к жене: – У нас уже давно не было настоящих праздников, не правда ли, дорогая?
Фелис быстро кивнула и проговорила с какой-то странной поспешностью:
– О да, Эдуард, это будет замечательно.
– Значит, я должен оставаться здесь еще неделю? – мрачно спросил Арман, вставая.
– Несомненно, – сухо бросил Эдуард. – Я просто требую, чтобы ты остался. Со всеми делами в Ле-Шене прекрасно может справиться твой управляющий.
Арман коротко кивнул и опустился на стул. На мгновение его глаза встретились с глазами Ребекки, и та едва не отшатнулась, такой это был напряженный взгляд. Странный человек, очень странный!
«Да что там, – вдруг подумала она, – вся семья странная. Эдуард и Фелис совсем не похожи на моих уравновешенных родителей или родителей Маргарет.
Здесь вообще происходит что-то странное и непонятное. Отношения в семье, видимо, запутанные, непростые. Это чувствуется по какому-то особому, едва сдерживаемому напряжению, как будто что-то темное спрятано глубоко внутри и стремится вырваться наружу».
Это может показаться нелепым, тем не менее Ребекка не сочла подобную ситуацию абсолютно неприятной.
Ребекка приподняла пеньюар, подставляя свои великолепные обнаженные ноги ветру, чтобы он их обвевал. Окно в гостиной, которую отвели им с Маргарет, было распахнуто настежь. Ей, прожившей большую часть жизни в Индии, были хорошо знакомы жара и высокая влажность, тем не менее Ребекка так и не смогла привыкнуть ни к тому, ни к другому.
Она уже закончила короткое письмо родителям, а Маргарет все еще сидела за письменным столом и прилежно трудилась над своим.
Музыкального часа в этот вечер не было по причине отсутствия Эдуарда – он сказал, что у него дела в Бофоре. Фелис же, сославшись на головную боль, сразу ушла к себе.
В связи с этим Ребекка и Маргарет довольно рано удалились в уютную гостиную, которая располагалась между двумя их спальнями, и Маргарет настояла, чтобы они отдали дань уважения родителям, тем более что сейчас им представилась такая возможность.
Кресло, на котором сидела Ребекка, было придвинуто к одному из окон. Она задумчиво смотрела на залитый лунным светом сад напротив дома. Очень приятно было бы прогуляться там сейчас, при лунном свете, но и здесь тоже хорошо: вот так отдыхать и лениво смотреть в окно. Ребекка всегда была неравнодушна к лунной ночи, особенно в полнолуние.
С раннего детства она верила, что в ночи заключена какая-то магия, исчезающая при ярком свете дня. Ночью все прекрасно и таинственно. В эту пору предметы, смягченные темнотой и облитые, как глазурью, лунным светом, казалось, обнажали свою сущность. Когда Ребекка была маленькой, отец называл ее принцессой Луны, потому что она была такая же бледненькая и немного загадочная. Повзрослев и изменившись внешне – физически она была крепче Маргарет, да и многих других, – Ребекка нередко ощущала себя существом слишком нежным для грубой прозы дня.
Улыбаясь своим фантазиям, она бросила взгляд на Маргарет, которая продолжала честно трудиться над письмом.
– Мегги, какого ты мнения о наших американских родственниках? Ты ведь их уже немного узнала.
Маргарет положила перо и вздохнула.
– Ребекка, я должна закончить письмо. Ты же слышала, что сказал дядя Эдуард: пакетбот приходит завтра. Но если ты будешь продолжать со мной разговаривать, я никогда не смогу его завершить. И пожалуйста, не зови меня Мегги. Ты прекрасно знаешь, я терпеть не могу это имя.
– Знаю и именно поэтому тебя так и зову, ибо это верный способ привлечь твое внимание, – проговорила Ребекка без тени раскаяния в голосе. – Но раз уж я все равно прервала твое занятие, скажи мне, что ты о них думаешь?
Маргарет выпрямилась.
– О, я думаю, они очень милы, – произнесла она, глядя на письмо, лежащее перед ней, и, по-видимому, мысленно продолжая его писать. – К нам они чрезвычайно добры, любезны и… они мне кажутся очень образованными, совсем не такими, как у нас дома представляли американцев.
– Хмм. Ты не отметила главного – они красивые. Тебе не кажется, что в этой семье все красивые, особенно мужчины?
Лицо Маргарет порозовело.
– Конечно. Я с тобой согласна, хотя Арман постоянно пребывает в дурном расположении духа. Человека в таком мрачном состоянии трудно счесть привлекательным.
Ребекка откинулась на спинку кресла.
– Да, это верно. Он, конечно, грубиян, но все же грубиян симпатичный, ты должна согласиться. Жаль, конечно, что у него такой неприятный характер. А вот у Жака хороший характер, да и сам он очень красивый. Ты не находишь?
Маргарет снова зарделась. Она понимала, что Ребекка задевает ее нарочно, но по обыкновению не знала, как в таких случаях поступать. Оставалось делать то же, что и всегда, то есть притворяться, что не замечает, куда клонит Ребекка.
– Да, Ребекка, – нехотя произнесла она. – Я согласна, у кузена Жака очень приятный характер.
– А ты заметила, что Эдуард – большой любитель женщин?
Маргарет вскинула глаза и нахмурилась, полагая, что это очередная маленькая шалость Ребекки, но лицо кузины было серьезным и задумчивым.
– Ребекка, как ты можешь так говорить! Это просто ужасно. Он был с нами так добр… Дядя Эдуард – женатый мужчина, неужели ты не понимаешь? И к тому же ему, должно быть, не меньше пятидесяти!
– О, Мэг! – Забавляясь, Ребекка покачала головой. – Неужели ты до такой степени наивна! Всю свою жизнь мы провели рядом, в одном и том же месте, в одних и тех же условиях, но порой мне кажется, что ты навсегда останешься с шорами на глазах. Представляю, как бы ты была шокирована, расскажи я тебе, что все женатые мужчины, каких я знала, – а некоторые из них довольно пожилые приятели моего отца, да и твоего тоже, – пытались флиртовать со мной и при определенных обстоятельствах были готовы идти гораздо дальше…
– Ребекка! – резко оборвала ее Маргарет. Ее щеки теперь горели румянцем, она решительно взяла перо и вернулась к письму. – Иногда ты действительно бываешь несносной. Ты же прекрасно знаешь, что я не терплю такого рода разговоры, а кроме того, не верю ни одному слову из того, что ты сейчас сказала. Признайся, тебе просто стало скучно и ты захотела подразнить меня. Вот и начала выдумывать всякую чушь.
