Сначала Атилию растирающими движениями рабыня очень быстро и интенсивно массировала. После этого пучком из страусиных перьев стала нежно водить по всему телу. Это было приятно и все мышцы разгоряченные растиранием расслабились. Затем вавилонянка развернула Атилию и уложила ее на спину. С этой стороны тела проделала тоже самое, но задержалась перьями на ее сосках. От этого Атилия стала возбуждаться. Ее соски затвердели.
Вавилонянка, слегка раздвинув ее ноги, нежно водила пучком между них. От таких прикосновений по телу Атилии пробежала дрожь. Она открыла глаза и посмотрела на Серселию. Та лежала на своей тахте, положив голову на ладонь и, упершись в локоть, смотрела на подругу.
— Расслабься, милая, она знает что делать, — Серселия говорила мягко, — Это моя тебе благодарность за помощь.
Голова вавилонянки оказалась между ног Атилии. Она почувствовала там прикосновение губ и языка. Сначала Атилия напряглась. Но это было очень приятно, и она решила не противиться. Когда язык вавилонской рабыни оказался на ее клиторе, она невольно застонала, и ее тело подалось наверх. Рабыня действительно работала очень умело, и водила влажным языком именно там, где больше всего хотелось. Она меняла направления движений. То из стороны в сторону, то снизу вверх. От этого Атилия запрокинула голову, и глаза закатились. Из ее приоткрытого рта непрерывно вырывались стоны. Она ощущала, будто ее тело поднялось в воздух и висит, не прикасаясь ни к чему. Только ощущение как работает язык вавилонянки.
Атилия раньше, иногда, сама ласкала себя пальчиком, но это было по-другому. Сейчас она чувствовала теплый и влажный язык, и еще горячее дыхание. Рабыня стала увеличивать темп и делала это теперь все быстрее и быстрее. Атилия почувствовала, как что-то наливается у нее внизу. Будто должно что-то выплеснуться. Вавилонянка все ускорялась, и уже высунув язык, водила всей головой, вверх и вниз. Вот-вот, еще немного… Все тело Атилии напряглось и произошло это. Всю ее сначала затрясло. После яркая вспышка в глазах, и полнейшее расслабление.
Она услышала, как глубокий протяжный стон с эхом заполнил всю комнату. Через мгновение поняла — это был ее стон.
* * *
Эктор, узнав, что его сирийка сильно избита и не сможет прийти, послал за лекарем греком. Этот старик лечил и его рабов. Он ему хорошо заплатил и, стал расспрашивать о здоровье Сиры. Тот уверенно отвечал, что не меньше десяти дней она не сможет выходить. Шрамы на спине и руках рабыни останутся навсегда.
Еще он пожаловался, как часто ему приходится лечить рабов Луция Цецелия от избиений. В основном это оказывались женщины. Но такого серьезного случая уже давно не было. Лекарь вспомнил как несколько лет назад, еще при другой жене, Луций скинул с лестницы очень молодую рабыню. Как он ее не лечил, она не выздоровела, и даже теперь передвигается с трудом. Он часто видит ее у Пантеона — нового главного храма города. Увы, несчастная вынуждена просить милостыню. Бывший хозяин просто выставил ее на улицу за ненадобностью.
Эктору надоело слушать пустую болтовню старого зануды. Он несколько раз махнул рукой, давая понять, что ему это не интересно. Лучше пусть скажет, что сирийка передавала на словах для него. Грек задумался на время, потом неожиданно вспомнил. Сира просила передать, как к ней вечером заходили Атилия с гладиатором. Она потребовала рассказать ему о том, кто с ней это сотворил. Еще сирийка передавала, что сделала все, чтобы хозяйка к ней сильно привязалась. Она приходит ее навестить каждый день.
Эктор отпустил грека. Сам стал размышлять, как можно использовать услышанное.
* * *
Атилия проснулась, после того как кто-то вошел. Она не понимала, сколько времени спала. Открыв глаза, увидела в полумраке пустую лежанку рядом. Видимо Серселия ушла. Шаги Фелици она помнила на слух — вошла не ее рабыня. Такое ей уже не нравилось.
Приподнявшись, Атилия обнаружила перед собой толстого банщика. Он стоял и пялился. Она вскочила, прикрываясь простынею, так как все еще оставалась голая. Он приблизился.
— Я узнал о твоем секрете, — произнес с ехидной улыбкой, — Не бойся, не расскажу Луцию. Я твой друг.
Банщик подходил ближе. Она, желая отстраниться, отступала назад.
— О чем ты говоришь? Я не понимаю.
Атилию хоть и застигли врасплох, она старалась держаться подобающе патрицианке.
— Все ты понимаешь. Твоя связь с Германусом, — Эктор уже не улыбался, — Ваша интрижка стала мне известна. Но я согласен молчать. Я на многое для тебя готов. Конечно, если будешь ко мне добра.
Сделав еще шаг назад, она уперлась в стену. Дальше отступать некуда. Банщик смог подойти к ней вплотную. Его неприятное лицо приблизилось к ней. Противный запах его пота стал отчетливо слышен.
— Отойди от меня. Если ты сейчас не уйдешь — я обязательно сообщу Луцию.
— Ничего ты ему не скажешь. Потому что он сразу узнает о вашем заговоре против него.
Банщик схватил простынь, которой Атилия прикрывалась. Вырвал ее из рук, и швырнул на пол.
— Хватит строить из себя святую, — он говорил громко, — Ты трахалась с гладиатором. С этим варваром! Значит, и со мной будешь. И тебе придется сильно постараться.
— Я сообщу префекту города о твоих махинациях на ставках. И еще кое о чем. Тебя вышвырнут из Рима!
Она уже не сдерживала возмущения. Но страх все же сковывал ее. Атилия выставила руку вперед. Это немного помогло отстраниться от него.
— Тогда и твоего мужа вместе с тобой вышвырнут, — Эктор уже говорил не так громко, — Луций и не даст что-либо рассказывать. Да и не поверить тебе никто.
— Зато поверят в то, как ты подглядываешь за женами и дочерьми римских патрициев! Я доложу о твоей тайной комнате. Отойди!
— Ах ты, стерва! — он ударил ее ладонью по щеке и голову повернуло налево, — Я вырву тебе язык!
Банщик пытался схватить ее. Она увернулась и дотянулась к чему-то левой рукой. Взяв что-то металлическое, Атилия с размаха ударила его по лицу. Он взвизгнул и закрылся ладонями. Она смогла отбежать и, с разбега, толкнула плечом запертую дверь. Тот, кто стоял за ней отскочил от удара. Выйдя в коридор, увидела рабыню Эктора.
— Передай это своему хозяину, — сказала и отдала предмет из своей руки.
Рабыня в удивлении взяла его. Это оказался бронзовый стригель — крюк для очистки тела.
Атилия стала искать свою служанку. Вскоре нашла ее в раздевалке терм. Та стояла с одеждой хозяйки, как ни в чем не бывало.
— Фелица, ты почему не пришла ко мне?
— Госпожа, вы сами приказали мне быть тут, — рабыня смотрела и удивленно хлопала ресницами, — Когда матрона Серселия ушла, я сразу пошла за вами. Но рабыня распорядителя терм передала вашу просьбу — не беспокоить вас. И ждать когда вы пошлете за мной.
— Больше никого кроме меня не слушай! — Атилия все еще тряслась то происшедшего, — Тем более чужих рабов!
— Слушаюсь, госпожа. Простите меня. Больше не буду никого кроме вас и хозяина слушать.
— Одень меня. Мы идем домой.
* * *
Ночью муж не вернулся. Атилия долго не могла уснуть. Все думала и прикидывала — что бы это значило. Это его очередной загул в злачных местах, и он придет под утро. Или он остался по делам в казначействе.
Если его задержала работа — он вернется к обеду трезвый. За едой будет хвастать, как говорил с императором или с кем-то из его близких. После загулов он долго спит, и потом до вечера ходит мрачный.
Она переживала не за Луция, а из-за того, что он не пришел после случая с мерзким банщиком. Весь день она думала, как поступить когда вернется муж. Сразу ему все рассказать или вообще ничего не говорить. В итоге решила действовать по ситуации. Если Луций спросит или поведет себя не как обычно — тогда она все расскажет. То в чем управляющий терм ее обвинял, и что требовал за молчание. Выложит, как он ее домогался. После скажет, что он подглядывал за ней в банях.
Тогда не останется недоговорок, и ее не в чем будет упрекнуть. Главное доказательство Эктора основано на свидании ее с Германусом в термах. Об этом она скажет в первую очередь. Хотела, мол, оценить товар — в общественные бани идти побрезговала. Все лишь для того чтобы понять стоит ли приглашать этого бойца для выступления в доме Луция, или поискать кого другого. Больше ничего у этого толстяка против нее не могло быть.
