Ах, что такое опаленная солнцем пустыня по сравнению с той, в которую превратилось ее сердце! Она пережила многое, но с тех пор не была уже прежней Каролиной. Она стала другой женщиной, этакой кочевницей, которая была счастлива там, где находила плечо, на которое можно опереться...
В толпе мелькнула красная феска. Громко ругаясь, Алманзор пробивал дорогу себе и своему коню. Он едва дышал, но это была не единственная причина его промедления. Юноша опустил голову, словно недобрая весть, которую он принес, была его личной виной.
– Шейха нет в городе. Его двор словно вымер.
– Нет в городе! – в один голос воскликнули Каролина и Рамон.
– Он сегодня покинул Тимбукту. Его слуги сказали, что сейчас шейх в военном лагере на юге, вместе со своими войсками. Тогда я поехал в лагерь, поэтому вам пришлось так долго меня ждать.
– А там ты встретил его?
Алманзор замотал головой, но теперь глаза его блестели.
– Шейх Томан со своими воинами отправился навстречу Калафу. Вы знаете, что Калаф уже несколько лет пытается завоевать Тимбукту. Пустыни ему уже недостаточно. Сегодня шейх Томан решил проучить его. В его резиденции мне сказали, что сегодня на рассвете между ними начался бой.
«Так вот что случилось сегодня утром, когда всадники Калафа исчезли в один миг, забыв о христианах», – подумала Каролина. Нападение шейха Томана, наверное, спасло им жизнь, но сейчас их положение было просто отчаянным. Вступить в город без позволения наместника Тимбукту было бы тягчайшим преступлением.
Стерн наклонился к Алманзору:
– Так кому же ты передал рекомендательное письмо?
Алманзор вынул конверт из складок бурнуса.
– Я передал бы его только самому шейху или его визирю. Никому другому я не доверяю. Там, в лагере, говорят, что шейх Томан обратил Калафа в бегство, а теперь преследует его.
Стерн забрал письмо обратно.
– Это значит, что шейх Томан еще долго не сможет вернуться в Тимбукту. Когда закрываются городские ворота?
– Через полчаса. Вы решили рискнуть?
Стерн взглянул на ворота, где еще толпились люди. Стражи в ярко-красных тюрбанах, опоясанные широкими поясами с серебряными патронами, стояли у ворот, внимательно рассматривая каждого входящего.
– Мы поедем в город, – сказал Рамон. – Может пройти несколько дней, пока шейх Томан вернется в Тимбукту. Не можем же мы оставаться здесь, под открытым небом. С нами слуга Измаила, может быть, это поможет нам пройти мимо стражи.
– Вы никого не знаете в городе, чьим гостеприимством можно было бы воспользоваться? – спросил Алманзор.
– Аба эль Маан обязательно примет нас, – ответил Стерн.
– Аба эль Маан! – Алманзор восхищенно вскинул руки. – Вы знаете Абу эль Маана, величайшего из всех толкователей Корана? О, если бы мой господин слышал это!
И снова Рамон знаком приказал ему замолчать:
– Приведи наших коней!
Каролина не сводила глаз с Рамона Стерна. Все происшедшее с момента возвращения Алманзора, его разговор со Стерном она поняла едва ли наполовину и восприняла как-то отстраненно. Тем реальней казался ей Рамон, его сильная фигура, мужественное лицо, спокойный голос, ощущение уверенности, которое исходило от него. Она все ждала, когда же он снова станет для нее чужим и далеким, каким был до сих пор. Когда он вновь обратится в молчаливую тень, сопровождающую ее в путешествии по пустыне – без лица, без имени, без пола. Просто посланец ее супруга...
Рамон в свою очередь внимательно взглянул на нее. Почему она так притихла? Или новость настолько испугала ее?
Внезапно он ощутил ее тонкую ладонь в своей руке.
– Мы поскачем в город. Мы сделаем то, что вы считаете правильным. – Нет, не в этих словах, а в звучании ее голоса было полное, абсолютное доверие, что невероятно тронуло его.
В это мгновение над крышами города раздались высокие, протяжные крики муэдзина. Люди расстелили на земле свои молельные коврики. Повернувшись лицом к востоку, они преклонили колени. Пока они молились, небо окончательно потемнело. Ночь с каждой секундой становилась все ближе. Порыв ветра пролетел над площадью. Несколько тяжелых капель ударилось в песок.
– Дождь! – закричал кто-то. – Дождь!
Люди, стоящие на коленях, воздели в умоляющем жесте руки к небу. Но облака уже мчались мимо. Ветер донес до земли еще несколько капель влаги и погнал облака вперед, не дав им разразиться спасительным ливнем.
Алманзор закончил свою молитву и поднялся.
– Сорок дней ждали они дождя, – сказал он. – Весенний урожай пропал. Цистерны пусты. В городе ни о чем, кроме дождя, не говорят.
Каролина рассеянно кивнула. Скоро закроются городские ворота. Им надо торопиться.
Тьма и жара властвовали над Тимбукту. Вечер не принес ни прохлады, ни облегчения. Покрывало, которым Каролина снова прикрыла лицо, стало влажным от пота, который стекал по ее лбу и щекам. Толпа, с которой они вошли в ворота, мало-помалу рассеивалась. Все происходило без малейшего шума, в такой призрачной тишине, что у Каролины возникло гнетущее чувство, будто это ворота не города Тимбукту, а преисподней.
Серые дома окаймляли узкую улицу. Немые, равнодушные, с плоскими крышами, без окон и света стояли они там, сливаясь с каменной чернотой ночи.
Каролина вздрогнула, услышав подле себя голос Алманзора.
– Видите там, в конце улицы, мечеть? – спросил он. – Дом Абы эль Маана как раз за ней.
Из тихой узкой улочки они выехали на оживленную площадь и внезапно очутились в тесном кольце людей. Плотно прижатые друг к другу тела обтекали их, как полноводная река. Над головами плыли маленькие фонарики. Каролину вдруг охватил страх, животный страх, которого она никогда не испытывала в широкой и свободной пустыне. Начало процессии уже достигло мечети. В неверном свете фонариков Каролина видела, как люди поднимаются по ее ступеням. Когда они достигли дверей, послышались монотонное бормотание, повторяющиеся слова молитвы.
Алманзор направил своего мула в темный переулок, ведущий к дому Абы эль Маана. Вдруг за их спинами раздался крик:
– Христиане! Христиане в городе!
Из-за аркады, окружавшей внутренний дворик, показался высокий негр в светло-голубом одеянии.
– Мир вам, – сказал Стерн. – Мы друзья Абы эль Маана.
– Мир его друзьям, – негр наклонил голову.
Они пошли вдоль аркады, миновали сводчатую дверь. Теплый покой жилого дома охватил их. Они поднялись по лестнице и вышли в садик на крыше. Цветущие розовые кусты распространяли вокруг сладкий аромат. Из белой мраморной чаши била струя воды. Негр отвел в сторону тяжелый занавес, и за ним открылась полутемная комната. Обилие книг в этом помещении поразило вошедших. За кафедрой стоял седовласый араб в шерстяной геббе.
