Что-то перевернулось в душе Риты, словно внутри у нее вспыхнул яркий факел. Она молниеносно спустилась со стены и помчалась к маленькой калитке возле только что захлопнувшихся ворот. Не обращая внимания на предостерегающие крики, Рита рванула ручку и, прежде чем кто-либо успел сделать хоть шаг, чтобы остановить ее, выскочила наружу.
— Мама! Нет! Нет! — в истерике закричала Тиа, вытянув руки, будто бы стараясь поймать ее и задержать.
Не обращая внимания на крик дочери, Рита опрометью бросилась вперед.
— Матео! Матео!
Апачи уже завязали бой с его людьми, и Матео нужно было отдавать распоряжения, но, услышав голос Риты, он остановился и оглянулся. Увидев, что она бежит к нему, он медленно пустил лошадь ей навстречу, вытащил тяжелый кольт и направил его прямо в грудь жены.
Рита ничего не замечала, кроме приближающегося мужа, его горящих глаз, красивого, напряженного лица и огромного пистолета.
— Думаю, я должен убить тебя за то, что ты завела нас в эту ловушку, — сказал он.
— Возьми меня с собой.
Он с удивлением обнаружил на ее лице выражение, которого никогда прежде на нем не появлялось.
— Но мы сейчас все погибнем.
— Мне все равно. Я хочу быть с тобой.
* * *
Увидев, что генерала отвлекли, Пачио Артега взял командование на себя и перестроил людей так, чтобы они успели выскочить из уже почти захлопнувшейся ловушки. Будучи преданным помощником, он расположил шестерых всадников так, чтобы они защищали Черного Кота с тыла, а сам оставался поблизости, следя, чтобы они делали это на совесть.
Нисколько не удивившись, Матео лишь краем глаза заметил манипуляции Пачио и тут же забыл о них. Его мысли были полностью заняты Ритой, он старался понять значение тех слов, которые она только что произнесла.
Может быть, ему изменил слух? Перед ним стояла Рита, эта разъяренная тигрица, которая издевалась над самим Черным Котом, как только ей выпадала возможность. Сколько раз она предавала его, изменяла ему и в конце концов убедила в том, что золотоволосая негодяйка — его дочь. Сколько раз он клялся, что убьет ее! Это ведь она примчалась в поселок и, спасая свое чадо, чуть не убила его. У него до сих пор ныла шишка на затылке.
И вот теперь в ее огромных голубых глазах блестели слезы, и она умоляла его взять ее с собой на верную смерть. Рита никогда ни о чем не просила, даже забеременев от него. Он силой заставил ее тогда выйти за него замуж, только для того, чтобы ребенок получил имя и место на небесах. Даже деньги он всегда оставлял где-нибудь в укромном месте, чтобы Рита могла найти их только после его ухода, потому что она ни за что не приняла бы помощь из рук Черного Кота.
Сейчас ее глаза были наполнены каким-то новым, необыкновенным светом. Палец Матео уверенно лежал на курке. Да, он хотел убить ее, но не так. Пуля для Риты — это слишком просто. Он хотел сам выдавить из нее жизнь, по капле, постепенно сжимая руками эту прекрасную шею…
Матео убрал пистолет, наклонился и поднял ее на лошадь. Его люди яростно сражались с индейцами. Запах пороха и звуки боя окружали его со всех сторон. Но он не видел ничего, кроме слез, текущих по щекам Риты. Его рука, казалось, сама собой поднялась и осторожно смахнула их с ее лица.
— Но почему именно сейчас, любимая?
Вот против чего она боролась все эти годы, вовсе не против него. Она воевала сама с собой, боясь дать волю своим чувствам. Рита устала от этой борьбы, от того, что страшилась признаться в своей любви к Матео даже себе, но теперь, когда ему грозила опасность, когда он был на волосок от смерти, она решила, что настала пора сказать правду.
Глаза ее вновь наполнились слезами.
— Потому что, — она всхлипнула, — потому что я люблю тебя. И потому что ты — мой муж.
Матео был настолько поражен ее признанием, что не мог произнести ни слова. Никогда раньше они даже не заикались о любви. Их отношения всегда строились на его неистовой ненависти к происхождению Риты и на ее упрямстве и нежелании ему покоряться.
Вокруг бушевало сражение. Падали раненые и убитые люди и лошади. Но Матео ничего не замечал. Думая только о том, что жена все-таки покорилась ему, он покачал головой, взял ее за подбородок и поцеловал. Потом долго прижимал к себе, не в силах поверить в то, что произошло. Наконец, вспомнив, где они находятся, Матео повернулся, посадил ее в седло впереди себя и резко вскинул в воздух сжатый кулак.
— Пора уходить! — Он и так слишком долго продержал своих людей среди этого кошмара. Натянув поводья, Матео закричал, и конь помчался вперед.
* * *
Джонни переводил взгляд с Черного Кота и незнакомой женщины на Тиа. Он слышал, как она назвала ее «мама». Но лицо Тиа было совершенно бесстрастным.
Потом Джонни снова обернулся к ковбоям и закричал:
— Прикройте их! Стреляйте, черт побери!
— В кого стрелять? В индейцев или в этих дьяволов в черных колпаках? — в недоумении прокричал Дэп.
— Ты что, не умеешь считать? — ответил Джонни, открывая огонь. Пуля попала прямо в широкую, разрисованную грудь индейца, который тут же откинулся назад, свалившись с лошади.
— Короче в тех, кого больше, да? — весело прокричал Роберт, уже посылая пулю в грудь замахнувшегося томагавком краснокожего.
— Когда приходится убегать от индейцев, разве имеет значение, кто на чьей стороне? — Вилли Би, ловко управляясь с ружьем, быстро выстрелил три раза подряд.
— Никогда не убегал от индейцев. Нет, правда, я здесь уже почти десять лет, но ни разу от них не бегал, перезаряжая ружье, — мрачно пошутил Дэп.
Прицелившись в одного из краснокожих, преграждающих путь Черному Коту, Джонни нажал на курок. Широкая спина Черного Кота надежно защищала сидящую впереди него женщину. Он без труда заставил своего огромного черного коня перепрыгнуть через упавшего индейца. Низко пригнувшись в седле, прикрывая своим телом женщину, бандит, как молния, проскочил сквозь окружавших его мексиканцев и бросился в самую гущу краснокожих.
Стоящему рядом с Тиа Слиму Уитману в плечо попала пуля. Он тяжело опустился на площадку, передал ружье Тиа и начал снимать патронташ. Тиа быстро подхватила ружье и стала искать глазами мать и отца (она, наверное, никогда не сможет назвать его по-другому). Прямо позади них один из индейцев уже занес над головой томагавк, еще секунда — и он бросит его в спину отца. Тиа быстро положила ружье на стену и прицелилась.
Андреа наблюдала за сестрой. Ей захотелось закрыть глаза. Тиа наверняка убьет отца, а может быть, и маму тоже. Они этого заслужили, но видеть их гибель было выше ее сил. Она должна остановить Тиа, но не могла произнести ни слова, потому что чувствовала себя виноватой перед сестрой в том, что позволила ей уйти вместе с отцом.
