— Вы не должны вставать, — воскликнула она. — Возвращайтесь в постель.
Его глаза сузились при взгляде на Шеффилда:
— Отпусти её.
Неуверенность промелькнула в глазах мужчины, а пальцы сжались на руке девушки, как бы обдумывая команду Спенсера.
— Ты не имеешь здесь права ничего требовать, — парировал он, хотя голос выдал легкую дрожь. — Кем бы ты ни был.
Взбешенный и разгневанный зверь метался внутри Спенсера, и прежде чем смог себя остановить, он напрямую заявил:
— Я имею здесь все права. Кем бы я ни был, я — часть семьи.
Позволить Шеффилду сделать из этого выводы, которые бы тому хотелось. В тот конкретный момент с первобытным огнем, полыхающим в крови, Спенсер был только рад поддержать заблуждение Шеффилда. «Позволить ему думать, что я — отец Николаса. Её любовник. Что она принадлежит мне». Не подумав, как следует, он выпалил:
— В отличие от тебя, я часть этого.
Безудержная ярость отразилась на лице мужчины. Он отпустил руку миссис Кросс и холодно отступил.
Она сердито смотрела на Спенсера широко раскрытыми глазами, похожими на сверкающий лед. Застывшая. Удивленная. Её рот от потрясения и изумления застыл в форме совершенной буквы О.
— Эвелина, — произнес доктор, приглаживая бакенбарды. — Мы поговорим об этом ещё раз. Когда я восстановлю свое самообладание… и твой гость уедет.
Он повернулся к двери.
Придя в себя, Эвелина шагнула за ним:
— Подожди! Не уходи. Ты не так понял…
Потряхивая головой, доктор стремительно пронесся к двери, захлопнув её за собой.
Она повернулась, остановив горящие глаза на Спенсере, заставив кровь в его венах бежать быстрее.
— Что вы наделали? — она всплеснула руками. — Вы позволили ему уйти, думая, сомневаясь…
Она закрыла глаза на один долгий миг, прижав ко лбу руку, как будто об этом было слишком ужасно думать.
Спенсер пожал плечами, сморщившись от боли при напряжении в месте ранения.
— Мне не понравилось, как он с вами обращался.
— Как он со мной обращался, не ваша забота. Вы мне не покровитель. Я сама могу позаботиться о себе. Я делала это всю свою жизнь, — она убрала руку со лба и направилась к нему. — Как я теперь смогу убедить его, что вы не отец Николаса? — она зарделась. — Что вы и я не… не были…
— Любовниками, — он с готовностью подсказал, и слово прозвучало как рычание.
Она моргнула, удивленная его резкостью. Скользнув по нему взглядом, Эвелина поняла, насколько он был обнажен. Её щеки стали ещё пунцовее. Для леди с опытом она имитировала скромность очень убедительно. Можно было практически поверить, что она была нетронута. Но он знал всё о двуличной сущности женщин. Давным-давно одна девушка, на которой он собирался жениться, принесла ему лишь ложь и предательство.
Сделав глубокий вдох, она тихо спросила:
— Что вы здесь делаете на самом деле?
Ему и самому было бы интересно об этом узнать. Он полагал, что ему предстоит несложная задача. Дело, с которым можно быстро справиться — исполнение обещания, данного Йену, и приятная отсрочка от вступления в общество в качестве нового виконта Винтерса, находящегося в поисках жены. Жалкие перспективы, имеется в виду последний пункт.
— Вы знаете, зачем я здесь. Йен хотел…
— Хотел, чтобы вы устроили скандал? Поставили клеймо незаконнорожденности на его сына?
Её слова потрясли его. Она была права, конечно. Что, черт возьми, он делал, когда позволил тому ослу уйти, думая, что он был отцом Николаса? Что Линни и не вдова вовсе, а падшая женщина?
Её голубые глаза с мольбой взирали на него.
— Я ходила по лезвию бритвы с самого рождения Николаса, добавляя одну ложь к другой до тех пор, пока сама с трудом могла вспомнить, что говорила… или кем я теперь являюсь… — она отвернулась, неистово моргая. Её хриплый смех заставил его содрогнуться. — Верите вы или нет, но не из-за своего стыда я так сильно боюсь… а из-за Николаса, — она встряхнула головой. — Незаконнорожденность — тяжелая ноша.
Не тяжелее, чем считаться шлюхой в глазах общества.
Он действительно был эгоистичным ублюдком, думающим лишь о себе. Если отставить в сторону ранение, он не торопился уезжать, не торопился оставить женщину, которую считал обворожительным предметом для изучения сочетаемых в ней противоречий. Ранимая, но сильная. Невинная, но опытная. В самом деле, мысль, что захватила его прошлой ночью, давила всё сильнее.
Чем больше времени он проводил в компании Эвелины, тем больше она его волновала. Любуясь чувственной полнотой её губ, он представлял, как пробует их на вкус, неспешно наслаждаясь ими.
Он вздохнул. Лишь одно можно было сделать в этой ситуации.
К счастью, он как раз находился в поисках невесты.
Может быть, это было его намерением с самого начала, с того момента, как впервые после отправления в плавание, он засобирался домой. С тех пор, как Йен впервые, сидя у костра, шепотом рассказывал о ней истории.
— Это дело исправить проще простого, — он жестко посмотрел в её озадаченное лицо, прокручивая мысль в голове, пока не облек её в слова, которые решат его судьбу и её.
Слова, которые исполнят его клятву Йену.
Слова, с помощью которых он выполнит свой долг титулу и семье.
Слова, которые помогут удовлетворить его мучительное желание этой девушки.
— Выходите за меня замуж.
Несколько мгновений стояла тишина, повиснув в густом воздухе. На лице Эвелины отразилось потрясение, но продлилось лишь мгновение, сменившись возмущением. Возмущением и чем-то ещё. Чем-то мимолетным и мечтательным. Оно отразилось в её прекрасных глазах и затем исчезло перед тем, как она дала ему пощечину.
Удар руки по щеке гулко прозвенел в воздухе. Эвелина прижала руку к своему телу, сжимая горящую ладонь.
Выходите за меня замуж.
Сгибая руку, она немедленно пожалела о том, что потеряла контроль. Так необычно для неё. Смелые демонстрации эмоций были скорее сильной стороной Фэллон. Эви всегда упрекала ту за это. И вот пожалуйста — ударила человека, которого её тетка ранила стрелой. И всё из-за того, что он имел опрометчивость предложить ей выйти за него замуж?
Её лицо пылало. Девушка плотно прижала руку-виновницу к своему телу, как будто бы та действовала по своей собственной воле, и ей не стоило доверять.
Спенсер дотронулся до своей щеки, приподняв темную бровь.
Её грудь поднималась и опускалась, как если бы она пробежала большое расстояние.
А взгляд внимательно рассматривал его упругое мускулистое предплечье, двигаясь к широкой груди и плоскому, поджарому животу. При взгляде на твердое и жаркое тело во рту то высыхало, то он снова наполнялся слюной.
