Мод примиряюще поцеловала Олдит в увядшую щеку.
— Не беспокойся. Все будет хорошо, — сказала она с полуулыбкой. — Твои молитвы не пропадут даром.
Инстинктивно Мод почувствовала прикосновение серебряного колечка сквозь одежды. Успокаивающий талисман, она никогда не снимала его.
На глаза Олдит навернулись слезы.
— Помни: молчание — золото.
Мод покинула шатер. Снаружи придворный подсадил ее в паланкин, сопровождаемый эскортом рыцарей. Она распрямила плечи и гордо подняла голову, когда процессия двинулась к реке.
«У меня есть все права носить корону, — убеждала себя Мод, — все права одеваться, как мне хочется, и утвердиться перед двором отца».
И все же ее одолевали сомнения: она понимала, что румяна, лента, вызывающий наряд и даже корона, — все это лишь незначительные попытки самоутверждения, проявление ее независимого духа. Паланкин пересек каменный мост, и Мод охватил внезапный страх. Прямо перед ней находился алый шатер, где ее ожидала встреча с грозным отцом.
Когда процессия прибыла в королевский лагерь, солнце уже высоко сияло в голубом безоблачном небе. Прикрываясь рукой от его ослепительного света, Мод увидела сквозь яркие лучи группу всадников. Позади них промелькнули толпа людей и королевский шатер, где ее ожидал отец, чью фигуру она не могла различить, но незримое присутствие которого сильно омрачало происходящее. Один из всадников, сидевший на рыжем фландрском жеребце, отделился от остальных и подскакал к паланкину. Медово-русые волосы светились в лучах утреннего солнца, голубая шелковая мантия, застегнутая золотой пряжкой на одном плече, развевалась на ветру. Пораженная, Мод глядела на него в немом удивлении. Передав поводья оруженосцу, всадник ловко соскочил с лошади. Вначале Мод почувствовала лишь поток энергии, исходивший от приближающегося к ней человека. Когда он подошел, она увидела высокого, стройного, широкоплечего мужчину в длинной голубой тунике, окаймленной красно-золотой вышивкой по краям и на обшлагах рукавов, обутого в высокие сапоги из мягкой испанской кожи. Он широко улыбался, а золотисто-зеленые глаза, пристально глядя на нее, светились радостным узнаванием.
— Какая приятная встреча, кузина, — удивительно мягким голосом произнес мужчина, слегка приподнимая ее, чтобы помочь выйти из паланкина. — Я — Стефан Блуа, граф Мортэйн. Мы впервые увиделись много лет назад. Помните?
— Конечно. — Он до сих пор был похож на того мальчика в алой шапочке, который улыбался ей точно такой же улыбкой, как и сейчас. — Похоже, что я никогда не забуду тот день, когда покидала Англию, — сказала Мод. — А вы наверняка тот мальчик с кошачьими глазами, приехавший в Виндзор в тот самый день, когда я уезжала из него.
Стефан восхищенно улыбнулся.
— Кошачьи глаза! До сих пор меня никто не сравнивал с котом. — Лицо его стало серьезным. — День, в который покидают родной дом, — это переломный момент в жизни человека, не так ли? — Он понимающе посмотрел на Мод. — Так же, как и день возвращения.
Мод, не ожидавшая сразу встретить такое сочувствие со стороны незнакомого кузена, быстро отвела взгляд, сдерживая нахлынувшие чувства. Ее удивляло, почему они молчат о встрече на реке.
— Я думаю, что вы — самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, — продолжал Стефан. — Но очень печальная. Время сделало вас еще прекрасней. Надеюсь, вы были счастливы… разумеется, до вашей трагической утраты. — Он умолк.
Мод не нашлась, что ответить, ей было не по себе от восхищения, которое она заметила в глазах Стефана, и от теплоты его голоса. Чувствуя, что он до сих пор поддерживает ее, Мод попыталась освободиться, но Стефан не разжимал рук. Между их ладонями будто пробежала искра, и воздух, казалось, запульсировал. Это чувство было настолько новым, сильным и неожиданным, что Мод почувствовала необычное волнение.
— Сколько можно держать ее, Стефан! — К ним приблизился невысокий, коренастый мужчина с темными волосами, подстриженными сзади и по бокам. Он воскликнул: — Сестра! — Стефан наконец выпустил руки Мод, и подошедший мужчина нежно обнял ее, расцеловав в обе щеки. — Я так рад снова видеть тебя! Ты даже не представляешь, как я скучал по тебе все эти годы.
Ритм валлийского выговора, глубоко посаженные темные глаза — все было очень знакомым. С облегчением Мод вскинула руки, обвив ими шею своего единокровного брата. Роберт был таким же сердечным и дружелюбным, каким она его помнила. Корона сдвинулась набок, и она поправила ее.
— Клянусь Божьей Матерью, вы носите на голове целое состояние, кузина, — сказал Стефан, очевидно, вначале не заметивший корону. Он не мог отвести глаз от украшенного драгоценными камнями золотого венца, сверкающего в лучах утреннего солнца.
— Это императорская корона, мне ее подарил сам император, — сказала Мод с оттенком гордости в голосе.
Последовало молчание. Мужчины обменялись быстрыми взглядами, и Мод почувствовала их скрытое неодобрение.
— Да, конечно, но вряд ли она понадобится тебе здесь, — сказал Роберт.
— Вы сейчас в Нормандии, где единственной короной, которую носят женщины, является их красота, — добавил Стефан. — А ваша красота ослепительнее любой диадемы.
Чопорный немецкий двор с его официальным этикетом не славился легким остроумием подобного рода. Мод не знала, как реагировать на такое непривычное для нее подшучивание. Очевидно, как и предупреждала Олдит, надевать корону не следовало, но сейчас у Мод не было намерения снимать ее.
Мужчины немного подождали, будто ожидая, что Мод все же снимет корону, но она явно не собиралась делать этого. Тогда Роберт сказал:
— Пойдем, сестра, остальные тоже хотят поприветствовать тебя.
Роберт подвел Мод к всадникам; те спешились. У одного из них, горбуна, одетого во все зеленое, были темные каштановые волосы, обрамляющие миловидное чувственное лицо.
— Это близнецы де Бомон, — Роберт указал на горбуна: — Роберт, английский граф Лестер. Мы называем его Робин. Его брат — Уолерен, граф Мулэн из Вексина. — Роберт кивнул крупному мужчине в великолепных чернокрасных одеждах, с угрюмым лицом и хищным ястребиным носом, и повернулся к третьему незнакомцу: — Брайан Фитцкаунт, лорд Уоллингфорд.
Этот мужчина был почти такого же роста, как Стефан, крепкого сложения, голова его вся обросла густыми, как у барана, черными кудрями. Что-то промелькнуло в его темно-синих глазах, когда он пристально посмотрел на Мод.
— Ты, может быть, помнишь, как они приехали сюда в тот самый день, когда ты уезжала в Германию, — продолжал Роберт. — Конечно, тебе трудно представить, что эти рыцари когда-то были теми хнычущими крысятами, которых ты видела перед отъездом.
