— Ты великолепна, Мэри, ты будто расцвела с тех пор, как приехала сюда, — послышался за его спиной голос Кристофера, во все глаза смотревшего на нее. — Она украшение замка, не так ли, Стивен?
Тот резко отвернулся.
— Да, конечно, — холодно сказал он.
— Благодарю вас обоих, — произнесла Мэри, но почувствовала себя неловко под взглядом Кристофера. Он уже навеселе, подумала она, и слуги шептались, что они поссорились с женой. Он был в беспечном расположении духа.
На несколько дней приехал Лэнс Террент, виконт Гревиль. Мэри радостно поздоровалась с ним. Он был так мил, когда не чувствовал недомогания. Он сыпал комплиментами, и Мэри было очень приятно, когда он лестно отозвался о ее внешности. Она несколько раз танцевала с ним.
Первый танец был отдан Стивену. Когда он обвил рукой ее талию, у нее вдруг появилось странное ощущение — приятное возбуждение, сочетающееся с тяжестью в груди и затрудненным дыханием. Может, она устала после всех волнений? Или в зале было слишком жарко?
Он закружил ее в танце, после которого отвел передохнуть и усадил рядом с Кристофером. Тот немедленно пригласил ее на следующий танец. Стоявшая рядом с ним Георгиана, нездоровый цвет лица которой невыгодно подчеркивался голубым платьем, бросила на Мэри грустный взгляд, из-за чего та рассердилась на Кристофера.
Она обрадовалась, когда ее снова пригласил Лэнс Террент. Он начал рассказывать, как красива была Анжела на балу, который Стивен устроил, чтобы ввести ее в общество. На ней было прелестное серебряно-голубое платье, гордо сказал брат, и глаза всех присутствующих были направлены только на нее.
— Наверное, она была очень красива, — сказала Мэри, не зная, почему ей было трудно произнести эти слова.
— Она была прекраснейшей женщиной в мире. Стивен очень любил ее, — вздохнул Лэнс, помрачнев. — Вы знаете, в ту ночь, когда ее нашли мертвой, она отсутствовала несколько часов, и мы искали ее. Ее никто не видел после чая. У нас не было ни малейшего представления, куда она ушла. Но на ее туфлях был песок.
Мэри вздрогнула и посмотрела на него.
— Песок? — спросила она. В голову ей приходило лишь побережье у подножия утесов. Но Анжелу нашли на вершине, а не внизу.
Позже Лэнс опять пригласил ее. Он уже немного выпил и продолжал болтать о своей сестре. Очевидно, бал отчетливо напомнил ему об утрате. Мэри слушала, пытаясь узнать еще какие-нибудь детали, но он лишь повторял, какой красивой была Анжела, какой умной, какой милой и как ее все любили. Кроме тех, кто убил ее, подумала Мэри.
Кристофер тоже выпил, но его шаги были потверже, когда он пригласил ее. Под конец танца он заметил:
— Что-то здесь душновато. Слушай, пойдем на террасу, подышим воздухом, Мэри. Или тебе кажется, что там слишком прохладно?
— Да нет, отчего же? Майский воздух достаточно теплый, — ответила она, радуясь возможности выйти на террасу. Но она тут же поняла свою ошибку, так как в темноте Кристофер обхватил ее руками за талию.
— Мэри, ты так прекрасна, — хрипло сказал он и попытался притянуть ее к себе для поцелуя. Она оттолкнула его, прилагая все силы, но он был гораздо сильнее.
— Отпусти меня, — тихо сказала она, так как на террасе, в нескольких шагах от них, стояли гости.
— Не отвергай меня, Мэри, — прошептал он ей на ухо. — Я знаю, каково тебе со стариной Стивеном. Он ведь довольно холоден, правда? Мы можем снова стать друзьями. Как в старые добрые времена. Мы могли бы встретиться в одной из комнат наверху — никто не узнает…
Она ни секунды не раздумывала. Взыграл ее шотландский нрав: она подняла руку и влепила Кристоферу пощечину.
Он сразу же отпустил ее, но, убегая от него в танцевальный зал, она услышала, что он смеется. Он последовал за ней, прижав руку к щеке. Повернувшись и гневно взглянув на него, она увидела на его щеке ярко-красный отпечаток своей ладони. Оглядевшись, она заметила, что Стивен пристально смотрит на них из другого конца зала. Он стоял там с женой сквайра.
Мэри была в ярости. Кристофер оскорбил ее и относился к этому как к чему-то само собой разумеющемуся! Что с ним случилось? Может, он хотел заставить Георгиану ревновать? Или пытался разозлить Стивена? Или он сделал это лишь для того, чтобы позабавиться? Завести с ней интрижку! Это ужасно!
Оскорбление — вот как это следует называть, думала она, танцуя с кем-то. У него было намерение оскорбить ее. Он с таким пренебрежением относился к ней — «маленькой гувернантке», которой он притворно объяснился в любви, которую пригласил к себе, а потом бросил, — что от него вполне можно ожидать такого поведения. Она осмелилась показать его двуличность всем: жене, матери и брату. И, оскорбляя ее, он мстил ей, хотел показать всем, что она легкодоступная.
Как он посмел!
И на следующий день она все еще была в ярости. Она встала рано, чтобы не встречаться с гостями, позавтракала в одиночестве в своей комнате, а затем выехала на прогулку на своей любимой кобыле Бэтси, горячий нрав которой то и дело заставлял ее пускаться в галоп.
Как только Мэри выехала на вересковую пустошь, она перестала понукать лошадь, предоставив ей самой выбирать путь. Наконец она немного развеялась и почувствовала себя спокойнее. Кристофер хотел причинить ей вред, подумала она. Он готов разрушить их брак, если бы мог. Из одной лишь злости.
А она? Что она теперь чувствовала по отношению к Стивену? Она подумала о том, как груб и холоден он был сначала, а также о нежности, появившейся между ними. Она подумала о том, как он целовал ее в постели по ночам, как держал в руках, как нежно обладал ею до тех пор, пока страсть не охватывала его. Тогда он становился резким и порывистым, но все равно оставался ласковым.
Жаркая волна нахлынула на нее при мысли о Стивене в постели с ней. Он заставлял ее испытывать такие ощущения, о которых она и не мечтала. И на балу, когда он обвил рукой ее стан и притянул к себе, она оказалась чуть ли не в полуобмороке от необычного чувства, охватывающего ее. Что это было? Она никогда прежде ничего подобного не испытывала.
Она придержала лошадь, и та пошла шагом по вересковой пустоши по направлению к опушке леса возле фермы.
Глаза Мэри мечтательно прикрылись, губы подрагивали в улыбке. Стивен, думала она, Стивен… Стивен. Такой сильный, такой своенравный, такой суровый и в то же время чуткий и отзывчивый. Он так привык командовать, что продолжает делать это даже в постели!
Она нетерпеливо подняла голову. О, она с ума сошла! Она же ненавидит и презирает Стивена. Он разыгрывал из себя блестящего офицера флота его величества, сражавшегося против Наполеона. А сам все это время занимался контрабандой или по крайней мере извлекал из нее выгоду. И он мог так лгать и притворяться, кипя благородным негодованием…
