И весь его мир был наполнен страданиями.
Сердце Доминика превратилось в камень, когда он посмотрел на человека, который теперь был единственным его родственником; человека, который позволил этой женщине иметь такую власть над его внуком.
— Я лучше буду служить дьяволу, чем твоему Богу.
— Не богохульствуй!
Доминик улыбнулся, получая удовольствие, провоцируя деда.
— Я полагаю, миссис Пирс не удалось выбить из меня дьявола в детстве?
Дед сверлил его испепеляющим взглядом. Он сжал руки на медном набалдашнике своей трости. Прошло довольно много времени, прежде чем он развернулся и покинул комнату. Звук трости постепенно затихал.
Снова растянувшись на постели, Доминик чувствовал себя человеком, выигравшим в драке. Но почему же это не было похоже на триумф?
Фэллон остановилась посреди освещенного канделябрами холла, наблюдая за тем, как камердинер несется по коридору, бормоча что–то неразборчивое. Когда он приблизился, она разглядела, что его лицо пылает весьма непривлекательным оттенком красного.
Ей не нужно было даже прислушиваться, чтобы иметь представление, какие упреки он бросает своему работодателю. Он появлялся на кухне, чтобы выразить свое возмущение безнадежным поведением герцога. Девушка припомнила, что мистер Адамс настаивал на том, что быть в услужении у герцога – это привилегия. Очевидно, Дидлсворт не поддерживал эту точку зрения.
Девушке не потребовалось много времени, чтобы выяснить, что джентльменом, который нанес визит ранее, оказался Руперт Коллинс, дед герцога и бывший викарий. Каким бы невероятным это не казалось, но дьявольский герцог происходил от уважаемого члена церкви. Так же не прошло много времени, прежде чем она узнала, что за визитом герцогского предка немедленно последовала бутылка мадеры.
Позже герцог вышел из дома, для того чтобы возвратиться несколько часов спустя, побитым и окровавленным после драки, учиненной им в одном из клубов. По крайней мере, таковым был слух, курсирующий среди прислуги. Вспомнив распутное поведение, которое он пока демонстрировал, Фэллон верила всему.
Взгляд Дидлсворта опустился на нее. Он нахмурился еще больше.
— На что ты уставился?
Фэллон перевела взгляд на следующий канделябр. Дидлсворт остановился рядом с ней.
— Вот, парень. Принеси немного пользы, — он сунул Фэллон поднос, который она неуклюже схватила. – Спустись с этим вниз и возвращайся вместе с бренди.
— Бренди, — эхом откликнулась она, неуверенная, правильно ли она расслышала через его бормотание, что он назвал герцога чертовым пьяницей.
— Да, бренди, — он округлил глаза. – Его светлость желает напиться до одури, поэтому живей, мальчик.
Фэллон развернулась и встала как вкопанная, когда дверь в хозяйскую спальню распахнулась. Замерев, оба — и она, и Дидлсворт вытаращились на герцога, который появился одетый в черный вечерний костюм. Он держался прямо, вид гордый. Его распухший глаз и разбитая в кровь губа смотрелись полным абсурдом. Он не осознавал, что выглядел просто пугающе из–за своих травм. А его день и без того был перенасыщен событиями.
Дидлсворт ринулся вперед, хватая герцога под локоть.
— Ваша светлость, позвольте помочь вам вернуться в комнату.
Герцог отбросил руку мужчины и осадил его таким тоном, что Фэллон задумалась, не преувеличил ли чопорный дворецкий степень его опьянения.
— Если ты хочешь что–то для меня сделать, Дидлдиди, рекомендую тебе обеспечить мне карету.
Когда он приблизился, Фэллон отметила в его глазах блеск и красные пятна, покрывавшие его загорелые щеки.
— Вы настаиваете на том, чтобы снова покинуть дом, милорд? – горло Дидлсворта дергалось, взгляд судорожно оглядывал растрепанного герцога. – В вашем состоянии?
— Действительно, настаиваю, Дидли. Ночь только началась.
Лицо Дидлсворта побагровело.
Короткий звук вырвался из горла девушки, наполовину придушенный, наполовину хриплый.
Оба мужчины тут же обратили на нее внимание. Именно этого она хотела меньше всего. До этого момента ей удавалось избегать пристального внимания герцога, и она хотела продолжать его избегать. Особенно когда его разум был затуманен парами алкоголя.
Она сглотнула и изобразила полнейшее безразличие.
Герцог сделал один неверный шаг в ее сторону, фокусируя на ней свои яркие серые глаза. Или, точнее, один глаз. Второй вглядывался в нее из–под покрасневшего, раздувшегося века.
— Фрэнк, — он щелкнул пальцами и кивнул, удовлетворенный своими мыслями, — я помню.
— Да, — пробормотала она.
— Сколько тебе лет? – он ступил на шаг ближе.
Девушка поборола желание податься назад, чтобы избежать его близости, этой подавляющей мужественности, окружавшей его подобно туману. Темному ядовитому туману, который угрожал поглотить ее. Она глубоко вдохнула через нос.
— Двадцать, ваша светлость, — ответила она.
Он покачал головой.
— Сущее дитя, — он склонил голову и начал пристально ее разглядывать. Девушка старалась не нервничать под столь оценивающим осмотром. – Неоперившееся. Невинное.
Губы его сжались, он шатнулся в сторону, его плечо врезалось в стену с глухим стуком.
— Оставайся таким же.
Она моргнула, пораженная мелькнувшим в его налитых кровью глазах проблеском уязвимости. Затем его губы разжались, складываясь в улыбку, которая сотворила с ней нечто странное.
— Я уже и не помню то время, когда сам был таким же.
— Совсем? – пробормотала Фэллон, хотя знала, что ей следовало бы прекратить этот разговор, неважно, насколько он был увлекательным.
Ее не должно это волновать. Она не должна даже хотеть узнать что–то про него.
— Но когда–то вы же были ребенком, — она попыталась ему помочь, предлагая ответную улыбку.
Дидлсворт переместился туда, где стоял герцог, послав девушке нетерпеливый взгляд.
Герцог нагнул голову, размышляя.
— Нет. Не припоминаю такого времени, когда б моя душа не была черна, — а затем он рассмеялся – ужасный, грубый звук – и отшатнулся от стены. – Мой собственный дед может в этом поручиться. По его мнению, я – дьявол во плоти.
И без дальнейших комментариев он ушел прочь.
Фэллон смотрела ему вслед… ошарашенная и полная абсолютной уверенности, что он был гораздо большим, чем могло показаться на первый взгляд. Он больше не умещался в той нише, куда она помещала всех джентльменов его типа.
Мой собственный дед может в этом поручиться. По его мнению, я – дьявол во плоти.
— Гм.
Ее взгляд вернулся к Дидлсворту. Его ноздри подрагивали.
