– Но я не просила покупать мне наряды, – тихо напомнила Талия.
Отец фыркнул:
– Ну конечно, тебе дай волю – будешь ходить как подёнщица. Станут говорить, что мне на единственную дочку денег жалко. Нет уж, благодарю покорно.
– Я вовсе не это имела в виду.
Тяжёлыми шагами Сайлас приблизился к столу. Сегодня лицо его было краснее обычного. Казалось, затянутый на толстой шее белый галстук вот-вот задушит его.
Талия забеспокоилась. Отец позволял камердинеру натянуть на себя этот приталенный серый сюртук и жилет в бордовую полоску только в одном случае – если собирался провести день не в конторе, а в светском обществе. Случалось подобное редко, и дело неизменно заканчивалось одним и тем же – отец возвращался домой в отвратительном настроении, а аристократы убить его были готовы.
– Ты меня и так вечно позоришь – двух слов связать не можешь, запинаешься, точно слабоумная! – прорычал Сайлас, схватив хрустальный графин и щедро плеснув себе в бокал бренди.
Талия опустила голову, в очередной раз чувствуя себя ни на что не годной.
– Я стараюсь…
– Хорошо же ты стараешься, как я погляжу, сидишь тут, как сыч, а все твои подружки веселятся на пикнике в Уимблдоне.
Талия ощутила давно привычное разочарование.
– Они не мои подружки. И вообще, меня не приглашали…
– Ах вот оно что! – рявкнул отец. – Погоди, я с этим лордом Моррилтоном ещё поговорю.
– Не надо, отец. – Талия испуганно вскинула голову. Она терпеть не могла, когда отец заставлял её куда-то идти. А уж если хозяева будут вынуждены принять её против воли… – Я ведь предупреждала, но вы не стали слушать. Место в обществе нельзя купить ни за какие деньги.
Внезапно гримаса гнева на лице Сайласа сменилась гордой улыбкой.
– А вот это ты в самую точку попала.
Талия насторожилась:
– Не понимаю, о чём вы…
– Я только что разговаривал с мистером Гарри Ричардсоном, младшим братом графа Эшкомбского.
Кто это такой, Талии объяснять не надо было.
Привлекательный джентльмен с каштановыми волосами и светлыми глазами, известный своей обаятельной лихостью, Гарри Ричардсон постоянно шокировал общество самыми невероятными выходками и безудержной страстью к игре. Знали все и о его огромных долгах.
Наблюдая со стороны, Талия пришла к выводу, что причина скандального поведения сего джентльмена вполне ясна – он младший брат великолепного графа Эшкомбского.
В отличие от мистера Ричардсона, обладающего вполне заурядной внешностью, граф Эшкомбский был хорош собой. Просто невероятно хорош.
Бледно-золотистые волосы переливались в сиянии свечей, словно гладкий атлас, а утончённые черты были настолько совершенны, что казалось, перед тобой лицо не простого смертного, а древнегреческого бога. Высокие, скульптурно очерченные скулы, изящный гордый профиль, неожиданно полные губы. А глаза…
По всему телу Талии пробежала сладкая дрожь.
Глаза – серо-серебристые с чёрными ресницами. Они то светились холодным умом, то вспыхивали от пугающей ярости. Довершала чудесную картину стройная, мускулистая фигура прирождённого атлета.
Граф Эшкомбский был одновременно и элегантным, и властным, и хитроумным. Хотя в свете он появлялся редко, высшее общество буквально поклонялось этому человеку.
Наверняка Гарри переживает, что обречён вечно оставаться в тени брата. Неудивительно, что бедняга всеми способами пытается привлечь к себе внимание.
Понимая, что отец ждёт ответа, Талия прокашлялась.
– Ах вот как?
– Ну, чего сидишь, глаза вылупив? – Отец взмахнул мясистой рукой. – Давай зови этого пройдоху-дворецкого и вели, чтоб подал бутылку французского пойла – того самого, за которое я целое состояние отвалил.
Охваченная дурными предчувствиями, Талия рассеянно потянула за шнурок звонка возле камина. Она не могла отвести взгляд от самодовольной усмешки на лице отца.
– И о чём же вы с ним беседовали?
– Я говорил, что пропихну тебя в их так называемый круг избранных, и я своё слово сдержал. – Отец заулыбался ещё шире. – Теперь уж никто не посмеет нос воротить.
Талия, сама не своя от страха, опустилась на край ближайшего кресла.
– О боже, – выдохнула она.
– Меня благодари, а не Бога. Ему такое чудо не под силу, а я в момент всё уладил, за бифштексом и бутылкой бургундского.
Талия облизнула губы, пытаясь хоть немного себя успокоить. Возможно, всё не так плохо, как кажется.
Боже, пусть мои опасения окажутся напрасными…
– Вы, наверное, только что из клуба?
– Ясное дело. – Сайлас состроил гримасу. – Вот ублюдки. Воображают из себя невесть что, а сами хуже разбойников с большой дороги – дерут разные членские взносы, а иначе я, стало быть, не имею права общаться со всякими нудными идиотами. Возомнили, будто они выше честных людей!
– Если их общество так вам неприятно, не понимаю, зачем вы вообще вступили в клуб.
– Ради тебя, дурёха! Мамаша твоя, упокой Господь её душу, хотела, чтоб ты стала настоящей дамой, и уж я это устрою. Хотя задачка не из лёгких.
Отец бросил пренебрежительный взгляд на кудри, выбившиеся из тугого пучка на затылке, затем на запылённый подол – Талия перебирала старые книги.
– Нанял самую дорогую гувернантку и ещё с десяток учителей, чтоб воспитали из тебя благородную барышню. И что? Деньги на ветер! Ни тебе манер, ни благодарности!
Талия поморщилась – возразить было нечего. Отец действительно потратил изрядную сумму, чтобы придать ей светский лоск. Не его вина, что она не обладает талантами, необходимыми для дебютантки.
Не умеет играть на фортепиано. Плохо рисует, отвратительно вышивает. С грехом пополам освоила несколько танцев, но даже во время них постоянно спотыкается о собственные ноги. А уж об искусстве нравиться мужчинам и говорить не приходится.
Впрочем, все эти недостатки были бы не так страшны, хвати у неё ума родиться красавицей.
Талия сцепила руки на коленях.
– Очень ценю вашу заботу, отец, но мне кажется, матушка больше всего хотела, чтобы я была счастлива.
– Ничего ты не понимаешь, – отрезал отец. – Глупая девчонка, только и знаешь, что сидеть, в книжку уткнувшись. Предупреждал я гувернантку, чтоб не давала тебе читать эти дурацкие стишки. У тебя от них последние мозги отшибло. – Отец бросил на Талию суровый взгляд. – Повезло, что я знаю, что тебе нужно.
– И что же?
– Выйти замуж за мистера Гарри Ричардсона.
В глазах Талии потемнело, однако героическим усилием воли она всё же сумела не лишиться чувств.
Обмороками делу не поможешь. Да и ничем другим тоже. Но попытаться стоило.
– Нет, – прошептала Талия. – Умоляю, только не это.
Заметив в её глазах слёзы, Сайлас скривился:
