Отогнав безрадостное напоминание о том, что вдовий статус не слишком изменил ее положение в обществе, Джейн направилась к двери, намереваясь, пусть даже таким пустяком, нарушить планы своих невыносимых родственников. И доказать, хотя бы самой себе, что она не пленница чьей-то злой воли и имеет право распоряжаться собственной жизнью.
— Постарайтесь хорошенько отдохнуть и повеселиться. Забудьте об этих маленьких чудовищах, обитающих в соседних комнатах. — Анна поправила накидку Джейн и ласково обняла хозяйку за плечи. — Вы заслужили капельку счастья.
Счастье. Джейн покатала это слово на языке, словно пробуя его на вкус. Она уже давно перестала надеяться на что-либо столь эфемерное и неуловимое, как счастье. Сегодня вечером она готова была довольствоваться свободой.
В доме царила мертвая тишина, когда Джейн вслед за Анной спускалась по лестнице для слуг. Ноги леди Гутри быстро переступали по скрипучим ступенькам.
— Я оставлю дверь незапертой. Вот, не забудьте надеть. — Анна сунула ей в руки черное домино[3], когда они подошли к задней двери.
Повинуясь внезапному порыву, Джейн обняла свою старую няню.
— Спасибо тебе, — прошептала леди Гутри, спрашивая себя, как бы она выжила в этих стенах, не имея ни одного друга.
Анна не давала ей сойти с ума в те ужасные дни, когда рухнул ее брак. В то время Джейн было всего девятнадцать лет, и лондонский свет, а также роль леди Гутри были для нее в новинку. Она оказалась совершенно не подготовлена к той жизни, с которой познакомил ее муж. Мир великолепного, блистательного лицемерия валил с ног любого, кто не умел или отказывался играть по общим правилам. Маркус стал первым, кто преподал ей этот урок.
Анна ласково потрепала Джейн за подбородок, заставляя отвлечься от тягостных мыслей.
— Не хмурьте брови. Я ожидаю рассказа о том, как вы веселились и танцевали со всеми джентльменами, какие только были в зале.
Прежде чем Джейн успела ответить, что флирт — последнее, о чем она мечтает (особенно если учесть то, что она попросту не знает, как нужно флиртовать), и что сегодня вечером она совершенно свободна, Анна вытолкнула госпожу наружу, в ночную прохладу.
Чувствуя себя птенцом, выпавшим из гнезда, Джейн растерянно заморгала, всматриваясь в густой туман, и неуверенно застыла на заднем крыльце, глядя вниз, на истертые каменные ступеньки, и размышляя, а не вернуться ли ей назад, в безопасность и уют своей спальни.
Где ты и останешься прозябать до конца дней своих.
Но эта горькая мысль промелькнула и исчезла, когда женщина поспешила к расположенному по соседству массивному каменному особняку. Не желая, чтобы ее увидели в столь поздний час, Джейн надвинула капюшон пониже, плотнее закуталась в накидку, пряча лицо от мягкого света уличных газовых фонарей, и взбежала по каменным ступеням дома своей подруги.
Передняя дверь распахнулась едва ли не прежде, чем Джейн подняла руку, чтобы постучать. На пороге стояла герцогиня Шиллингтон, озаряемая светом канделябров, льющимся из огромного фойе.
— Я боялась, что ты передумаешь, — произнесла Люси.
За спиной герцогини переминался с ноги на ногу ее дворецкий, явно раздосадованный и уязвленный тем, что хозяйка узурпировала его прямые обязанности.
А еще чуть дальше стояла герцогиня Дерринг, опираясь на мраморную балюстраду и улыбаясь своей загадочной улыбкой.
Расправив плечи, Джейн солгала:
— Я и не думала ни о чем подобном.
Люси кивком пригласила ее войти, на ходу сняв с Джейн накидку. Дворецкий предпочел исчезнуть, вне всякого сомнения, догадавшись, что здесь происходит нечто такое, чему ему вовсе необязательно быть свидетелем.
Прижав палец к нижней губе, хозяйка дома с воинственным видом рассматривала платье Джейн, и в серо-голубых глазах Люси вспыхивали искорки. Обернувшись к герцогине Дерринг, она с тяжеловесным сарказмом поинтересовалась:
— Что скажешь, Астрид?
Астрид в ответ пожала узкими плечиками.
— Она похожа на матрону, которая собирается выйти в свет.
— Ты читаешь мои мысли. — Люси в упор взглянула на Джейн. — Ты не можешь пойти с нами в таком виде.
— Но ты лишь сказала, чтобы я не надевала черное, — раздраженно ответила Джейн.
— Там, куда мы отправимся сегодня, ты должна выглядеть… — Люси наморщила носик, — соответственно.
Соответственно. У Джейн зародилось подозрение, что ее подруга хотела употребить другое слово. Подхватив юбку своего бледно-голубого платья, она спросила:
— Почему ты считаешь мой наряд неподходящим?
— Он не… — Люси оборвала себя на полуслове, вздохнула и с мольбой посмотрела на Астрид.
Та устремила взгляд темных глаз на Джейн.
— Ты недостаточно risqué[4].
— И что же, по-вашему, я должна была надеть? — спросила Джейн, тряхнув головой. — Впрочем, это не имеет значения. Я не могу рисковать. Бриони очень чутко спит. Я удивлена, что не разбудила ее, когда проходила мимо ее спальни.
— Сильный удар дубинкой по голове — и со сном не будет никаких проблем, — не моргнув глазом предложила Астрид, лицо которой оставалось столь же невозмутимым, как и прежде.
Люси метнула в нее предостерегающий взгляд и уперла руки в бока. При этом ее накидка, подбитая мехом горностая, распахнулась, и Джейн ахнула при виде ярко-алого декольтированного платья, откровенно облегавшего изгибы и выпуклости фигуры.
Потеряв дар речи, она ткнула пальцем в наряд Люси, после чего взглянула на Астрид. В ответ та, пожав плечами, распахнула собственную накидку, под которой обнаружилось столь же откровенное полупрозрачное платье абрикосового цвета.
— Насколько я понимаю, шеф-повар хозяйки готовит превосходный паштет из лангуста, — вот и все объяснение, до которого снизошла Астрид.
Угощение. Как обычно, Астрид интересовалась исключительно едой.
— Не волнуйся, — сказала Люси, стараясь успокоить Джейн. — У меня есть именно то, что тебе нужно.
Джейн переводила взгляд с одной женщины, облаченной в вызывающий наряд, на другую, чувствуя, как ее охватывают дурные предчувствия.
— Что же это за бал-маскарад, хотела бы я знать?
Люси и Астрид обменялись взглядами, и ее тревога лишь усилилась.
— Кто хозяйка вечера? — Джейн уставилась на подруг, требуя, чтобы кто-нибудь из них ей ответил.
Неудивительно, что первой заговорила Астрид. Она была начисто лишена способности увиливать от ответа или кривить душой.
— Мадам Флер, — сообщила Астрид.
